которая ела корнуоллский пирог, запивая его вином, и принялся рыскать вокруг нее. Внезапно он издал такой вопль, исполненный муки и ярости, что мы все подскочили, а мама уронила на колени стакан с вином.
— Силы небесные, вы только поглядите! — взревел Ларри. — Посмотрите, куда нас привел этот чертов тупица Лесли! Ничего удивительного, что мы задыхаемся от вони, мы еще все умрем от брюшного тифа!
— Ларри, дорогой, зачем же так кричать, — пожаловалась мама, вытирая колени носовым платком. — Неужели нельзя говорить спокойно.
— Нельзя! — выпалил Ларри. — Невозможно сохранять спокойствие перед лицом такого… такого обонятельного безобразия!
— Какого безобразия? — спросила мама.
— Знаешь, обо что ты опираешься спиной? Знаешь, что представляет собой опора, выбранная для тебя твоим сыном?
— А что? — Мама тревожно оглянулась через плечо. — Это камень, дорогой.
— Никакой это не камень, — произнес Ларри со зловещим спокойствием в голосе. — И не куча песка, и не валун, и не окаменелый таз динозавра. Ничего похожего на геологию. Знаешь, к чему мы с тобой прислонялись последние полчаса?
— К чему? — испуганно спросила мама.
— К лошади, — ответил Ларри. — К бренным останкам большой гнедой лошади.
— Вздор! — недоверчиво сказал Лесли. — Это камень.
— Где ты видел у камня зубы? — саркастически осведомился Ларри. — Остатки ушей и гривы? Учтите — то ли по злому умыслу, то ли по вашей глупости вашу мать и меня, скорее всего, поразит какая-нибудь смертельная болезнь.
Лесли встал, чтобы проверить слова Ларри, я присоединился к нему. В самом деле, из-под коврика в одном месте торчала голова, некогда без сомнения принадлежавшая лошади. Вся шерсть слезла, а кожа от пребывания в морской воде потемнела и задубела. Рыбы и чайки вычистили глазницы, высохшие губы обнажили мертвый оскал пожелтевших зубов.
— Надо же, черт возьми, — вымолвил Лесли. — Я готов был поклясться, что это камень.
— Ты избавил бы всех нас от многих неприятностей, если бы обзавелся очками, — достаточно жестко отметил Ларри.
— Но откуда я мог знать? — сердито вопросил Лесли. — Кто мог ждать, что на пляже будет валяться проклятая здоровенная дохлая лошадь, скажи на милость?
— К счастью, я не большой знаток лошадиных привычек, — ответил Ларри. — Может быть, у нее произошел разрыв сердца во время купания. Однако это ни в коей мере не оправдывает допущенную тобой совершеннейшую глупость, когда ты обратил эту падаль в шезлонг для нас с мамой.
— Чушь! — воскликнул Лесли. — Эта дрянь выглядела точно как камень. Если это дохлая лошадь, так и должна выглядеть, а не как огромный камень, черт подери. Я тут не виноват.
— Она не только выглядит как дохлая лошадь, но и пахнет соответственно, — не унимался Ларри. — Не будь рецепторы твоего носа, как и твой интеллект, парализованы от рождения, ты давно убедился бы в этом. Одного лишь восхитительного пряного благоухания было бы довольно, чтобы ты понял — это лошадь.
— Ну, ну, мои дорогие, не ссорьтесь вы из-за этой лошади, — взмолилась мама, отойдя в сторонку и прикрывая нос платком.
— Смотрите сами, — выпалил Лесли, — я докажу вам.
С этими словами он отбросил подушки и коврик, обнажая потемневшие, высохшие останки. Марго взвизгнула. Конечно, теперь, когда мы знали, что перед нами лошадь, было бы трудно принять ее за что-нибудь другое, но поскольку ноги зарылись в гальку и было видно только задубелую темную кожу торса, с первого взгляда немудрено было спутать ее с большим камнем.
— Вот! — торжествующе воскликнул Лесли. — Чем не камень!
— Никакого, даже отдаленного сходства с камнем, — холодно отметил Ларри. — Любому ясно — дохлая лошадь. Если и можно было с чем-то спутать ее, так только с каким-нибудь престарелым членом «Жокей-клуба».
— Вы что же, собираетесь до самого вечера спорить над мертвой лошадью? — спросила Марго. — Право, меня мутит от вас, мужчин.
— Да-да, Ларри, дорогой, — подхватила мама. — Давайте лучше уйдем отсюда и выберем другое место для ленча.
— Ага, и вышлем вперед Лесли, — предложил Ларри. — Может, на этот раз он откопает корову или пару баранов. Почем знать, какие еще душистые трофеи ожидают нас? Утонувшая свинья весьма украсила бы наше меню.
— Довольно, Ларри, — твердо сказала мама. — Мало нам этого запаха, так еще мы должны слушать такие речи.
— А я тут ни при чем, — ворчал Ларри, когда мы зашагали дальше по пляжу. — Это Лесли виноват. Он нашел этого восхитительного гниющего победителя скачек «Дерби». Он автор путеводителя по Лэлворт-Коу. Почему бы тебе не обратить на него свой гнев?
Мы нашли подходящее место и набросились на свои припасы с аппетитом, на который явно благотворно подействовало сочетание морского воздуха с отсутствием благовоний и споров над дохлой лошадью. Хорошенько закусив и уделив, быть может, несколько чрезмерное внимание вину, мы дружно и надолго погрузились в крепкий сон. По этой причине никто из нас не заметил, как изменилась погода. Проснувшись первым, я сперва подумал, что уже наступил вечер, такой сумрак царил на пляже. Одного взгляда на часы оказалось достаточно, чтобы убедиться, что еще только пять. Второй взгляд, наверх, объяснил мне, почему я ошибся. Когда мы засыпали, небо было ярко-голубым и море блестело на солнце, теперь же небо посерело и море, не желая отставать, приобрело сине-фиолетовый цвет, порывы ветра катили на берег угрюмые волны. Вдоль горизонта теснились озаряемые молниями черные тучи, и до моего слуха доносились не такие уж далекие раскаты грома. Я поспешил объявить тревогу, и мои родичи оторвались от ковриков, полусонные, с мутными глазами. До них не сразу дошло, сколь круто изменилась погода.
— О, Господи, — вымолвила мама. — А ведь служба погоды обещала…
— Это ужасная страна, — пожаловался Ларри. — Только законченный мазохист может чувствовать себя здесь уютно. Что ни возьми, все направлено на умерщвление плоти, от стола до лицензионного законодательства, от женщин до погоды.
— Нам лучше поспешить обратно к машине, — сказал Лесли. — С минуты на минуту может хлынуть дождь.
Живо собрав наши припасы, и сумки, и прочее имущество, мы засеменили по берегу туда, где начинался подъем к машине. Увлеченные спором из-за лошади, мы ушли по пляжу намного дальше, чем предполагали, и теперь нас отделяло изрядное расстояние от «роллса». Дождь застиг нас на полпути. Сперва мы ощутили удары редких крупных капель, когда же дождь пристрелялся, разверзлись хляби небесные, и сверху полило, как из ведра. В несколько секунд мы промокли насквозь. Подгоняемые холодными струями, мы взбежали, стуча зубами, вверх по склону к нашему «роллсу», где тут же убедились, что на этом наши злоключения не кончились. Введенный в заблуждение ярким утренним солнцем, Джек оставил парусиновую крышу опущенной, и теперь внутри машины хлюпала вода.
— Черт возьми! — взревел Ларри, заглушая
