Тем временем, было видно, что турецкие корабли от огня русской артиллерии получали все большие повреждения и несли чувствительные потери. В шканечном журнале корабля «Таганрог» была сделана следующая запись: «В начале 5 часа… видно нам во время неугасимого огня от нас и с корабля Корон неприятельская линия вся разбита и приведена в большой непорядок, а особливо лежащий с нами в линии де баталии правым галсом противо нас флагманский корабль на который беспрестанно от нас с корабля из пушек с ядрами, картечами и книпелями (палили. — Авт.), который в линии уже больше с нами видно лежать не мог, стал придерживаться ближе к ветру. В 1/2 (пятого. — Авт.) часа видно нам на идущем позади нас неприятельском корабле во время пальбы от нас с корабля из пушек, на котором попавшим от нас ядром подшибли крюйс-стеньгу, которая со всеми принадлежащими ея снастями упали в море». Итоговое же состояние турецкой эскадры в журнале «Таганрога» описано так: «На неприятельских кораблях видно нам было… от нас во время производимой из пушек пальбы множество людей побитых которых они бросали в море, а особливо на флагманском корабле мачт[ы], стеньг[и], ре[и], парус[а], такелаж и корпус корабля име[ю]т повреждение не малое, так, что у которого в верхнем деке пушки видно из своих мест упали в море, и приведен был в непорядок». О серьезных повреждениях турецкой эскадры к концу боя написал в своем донесении и Кинсберген: «…В продолжение сего с обеих сторон чрезвычайного огня, в глазах наших бросаемы были от них в море многое число убитых, на кораблях их сбиты с двух крюйс-стеньги, а у шебеки бушприт с блиндою и сверх того… по разбитии на одном (турецком корабле. — Авт.) борта с своих мест выпали пушки».
Наконец, около половины шестого, не выдержав продолжения боя и не сумев разбить русский отряд, неприятель вынужден был отступить и, подняв все паруса, бежал в море «тем же следом, откуда пришел».[133] Таким образом, первый морской бой на Черном море русские моряки выиграли — и выиграли блестяще. Противник, имевший ощутимое превосходство в числе кораблей, количестве пушек и их калибрах, не сумев разбить два русских 16-пушечных корабля, ретировался, отказавшись от продолжения боя. Это стало «добрым почином» молодой Азовской флотилии, а также фактически и первой победой флота России на Черном море.
Повреждения же, полученные русскими кораблями, в целом были незначительными, что позволило И.Г. Кинсбергену до 25 июня оставаться в море, ожидая возможного возвращения противника. Но турки так и не появились ни утром 24 июня, ни в течение этого дня. И 25 июня И.Г. Кинсберген пришел в Балаклаву для исправления тех поломок, которые не удалось устранить в море.
Итак, на «Таганроге» в бою 23 июня 1773 г. оказалось 3 убитых (в том числе мичман А. Рейниен), 8 раненых тяжело и 12 легко. Всего выбыли из строя 23 человека. Одна пушка была полностью разбита и две повреждены. Кроме того, из находившихся на «Таганроге» пленных греков двоих убило и четверых ранило (они погибли, сражаясь вместе с русскими моряками, так как нехватка людей заставила Кинсбергена в бою поставить к пушкам даже пленных, естественно, под строгим контролем, но те проявили себя молодцами). На «Короне» был убит лишь один человек, еще 6 были ранены, в том числе 3 тяжело. Всего на «Короне», таким образом, выбыло 7 человек. На обоих кораблях было много поврежденных парусов и снастей.{969} И.Г. Кинсберген отмечает также повреждения мачты и стеньги, но не указывает, на каком корабле. Однако это позволяет уточнить шканечный журнал «Таганрога», заодно дающий возможность и в целом охарактеризовать повреждения данного корабля. В частности, в журнале «Таганрога» записано: «Во время вступления нами в бой с неприятелем имеем повреждения: грот-мачту несколько у бизань-штага повредило ядром, грот-стеньгу между марсом и эзельгофтом ядром пробило насквозь, гротмарсель пробит ядрами, картечами и книпелями в 12 местах, крюисель то ж в 4-х, гротзейль (грот. — Авт.) в 11 местах, в палубе на правой стороне карленц вышибло вон из меата, вант перебитых: бизань-ванта с правой стороны одна, крюйс-стеньг-ванта одна, крюйс-брам-фордуны, грот-стеньг-вынтреп, грота-топенанты на обеих сторонах, шлюпбалку с правой стороны в двух местах повредило… одну пушку разорванную (имеем. — Авт.) на корабле, потом еще у двух винград отбит от неприятельских ядер, у которых дула имеют трещины из которых палить опасно».{970} Таким образом, эти потери оказались весьма небольшими по сравнению с видимым уроном турок, учитывая их громадное превосходство в артиллерии.
Балаклавский бой 23 июня 1773 г. Художник И. Родионов И.Г. Кинсберген. В период службы в Азовской флотилии капитан 2 ранга Особо следует отметить храбрость и умелые действия всех русских моряков в бою 23 июня, в том числе командиров «Таганрога», лейтенанта А. Колычева, и «Корона», капитан-лейтенанта И. Басова, а также самого И.Г. Кинсбергена. Успех русских моряков становится еще более впечатляющим, если учесть, что никто из них до этого не имел опыта морских боев. Кинсберген был в восторге от увиденного. В донесении Сенявину он так оценил действия подчиненных ему русских офицеров: «Справедливость требует от меня достойного засвидетельствования о мужественной храбрости гг. командовавших означенными кораблями и прочих бывших под командою их обер-офицеров, которые, будучи первый раз в действительном огне не только не мало не устрашились, но еще примером своего усердия и расторопностью возбуждали своих подчиненных к отважному всех неприятельских нападений отражению».{971} В письме же И.Г. Чернышеву Кинсберген дал уже общую характеристику моряков русских кораблей: «Я весьма доволен обоими кораблями и на коленях умоляю В. С. выразить всем офицерам и нижним чинам, что вы довольны их поведением и храбростью», после чего добавил: «С такими молодцами В. С., я выгнал бы черта из ада».{972} Сам И.Г Кинсберген за этот бой получил орден Святого Георгия IV степени.{973}
Подводя итог разбора данного боя, необходимо остановиться на следующем. Победа была одержана благодаря грамотному ведению боя И.Г Кинсбергеном (он сумел не только избежать охвата своего корабля, но и нанести при этом повреждения турецкому флагману), слаженной работе экипажей русских кораблей, высокому моральному духу русских моряков, отвалено дравшихся с многократно превосходящим противником, и мастерству русских артиллеристов. О последнем отлично говорят повреждения и потери противника. Кстати, во время боя «Таганрог» истратил 320 зарядов, а «Корон» — 240. Исходя из того, что бой длился около 5 часов (300 мин), а у «Таганрога» на борт имелось 7 орудий, причем одна пушка вышла из строя спустя полтора часа, в среднем на один выстрел уходило примерно 6 мин. Особое же удовлетворение у Кинсбергена вызвало действие гаубиц, с помощью которых удалось поджечь турецкий флагманский корабль в важный момент боя.{974}
При этом, безусловно, нельзя не отметить и низкий уровень командования турецкой эскадры, не сумевшей использовать ощутимое превосходство в силах, а также абсолютно никудышную стрельбу турецких артиллеристов. Говоря о турецких корабельных артиллеристах, следует иметь в виду два момента. Во-первых, турки, будучи верными себе, вели огонь в основном по рангоуту и парусам русских кораблей, что способствовало умеренным потерям на них личного состава и небольшим повреждениям корпуса, но при низкой точности стрельбы не смогли лишить их хода. Во-вторых, уже в этой русско-турецкой войне определилась формула, которую в 1807 г. Д.Н. Сенявин выразил так: «Чем ближе к неприятелю (турецким кораблям. — Авт.), тем от него менее вреда».{975} Однако все это абсолютно не умаляет подвига русских моряков.
Результатами Балаклавского боя были: 1) поражение турецкой эскадры и отражение ее попытки приблизиться к берегам Крыма; 2) моральный удар по туркам: после этого боя турецкий флот так больше и не решился на серьезную атаку флотилии. Но здесь возникает уместный вопрос о цели появления турецкой эскадры у берегов Крыма. Исходя из данных имеющихся в нашем распоряжении источников, можно судить, что она могла заключаться или в проведении турками поисково-демонстрационных действий{976} (разведка сил флотилии, нанесение поражения ее отрядам при одновременной демонстрации крымским татарам силы своего флота), или в высадке ими небольшого десанта{977} (при этом и то, и другое служило решению одной задачи — поднятию крымских татар на восстание[134]). Таким образом, поражение турецкой эскадры означало срыв данного плана.
Между тем, в конце июня турки потерпели еще одну чувствительную неудачу. Зашедший в Ахтиарскую бухту 28 июня турецкий 60-пушечный линейный корабль был обстрелян артиллерией берегового отряда Кохиуса, которая нанесла ему ряд повреждений и вынудила утром 29 июня удалиться. Восстановить развитие событий нам помогут письмо И.Г. Кинсбергена И.Г. Чернышеву и донесение Кохиуса А.А. Прозоровскому.{978}
