– Так! – сказал он, поворачиваясь и опуская тючок с имуществом на подвернушийся бочонок. – Общая команда: стой!
Девушки смущенно остановились, замерли у крыльца, преданно глядя снизу вверх. Очаровашки! Нет, ну какой все-таки у здешних характер отходчивый. Часа три назад печенежского ублюдка скопом гасили, хотя до этого вряд ли убивали кого-то крупнее петуха. И – как с куста! Стоят девчушки-лапушки, глазки сияют, губки – бантиками.
Духарев пошарил в свертке, извлек портки, натянул, завязал шнурок.
Вот так лучше. И аудитория не отвлекается на посторонние, преждевременно возбухшие предметы.
– Слушай приказ! – строго произнес Духарев, взирая на них с высоты крыльца и собственного роста. – Всем вымыться и надеть чистые рубахи!
Подумал немного и добавил:
– Принесите шкуру медвежью… Хотя откуда у вас тут медведи? Овечьих, только чистых, понятно?
Одна из девиц фыркнула, но Духарев поглядел на нее строго:
– Я вам не печенег, чтобы на бараньем дерьме спать, понятно? Масла греческого принесите, холстов чистых… – Обвел «невест» придирчивым взглядом: никто не усмехается? Вроде нет.
Что еще? По славянской традиции, бывало, молодоженам под окна жеребца с кобылой ставили. Для лучшей заводки. Может, порадовать Пепла? Нет, не стоит, пусть отдыхает. Он потом, после случки, дня два квелый.
– Цветов принесите свежих… – распорядился Серега. – И что-то, помню, о вине говорили? Тоже несите. Да побольше! Вопросы есть? Исполнять!
Девчушки сорвались с мест и умчались.
Серега спустился с крылечка. Солнце приятно грело влажную кожу. По двору бродили гуси и куры. На заборе, сложенном из серого известняка, сидел пестрый петух… А с площади тянуло гарью и горелым мясом погребального костра.
Серега вздохнул, наклонился, пощупал колено: болит, стервь!
За спиной у него гаденько захихикали.
Духарев мигом развернулся и обнаружил в сенях ветхую старушонку, идеально смотревшуюся бы в роли Бабы-Яги в каком-нибудь детском фильме времен прошлой Серегиной жизни. В этой жизни персонаж типа Бабы Яги в списках лесной нечисти тоже числился. Но имел совершенно другой имидж – этакого свирепого зомби.
– Ты откуда взялась? – недовольно спросил Духарев.
– Ить, живу я тут! – Бабка сошкандыбала с крыльца и оказалась ростом чуть повыше Серегиного колена. – А ты вишь каков, варяг! Не ведала!
– Чего не ведала? – удивился Духарев.
– Девок-то прогнал.
– Ну… Они еще вернутся, я думаю, – сказал Серега, поглядел в сени: интересно, кто там еще?
– А то ж! Ясно, вернутся! – подтвердила бабка. – Однак ты, варяг, не прост!
– Ты о чем, старая? – спросил Духарев.
А сам подумал: «Не дай Бог, окажется ведьма! Объявит меня кромешником и начнет клюкой своей махать!» – и на всякий случай отодвинулся.
– Да о том же! Я вашего брата-жеребца знаю! Увидал девку, завалил и ну пежить! Знаю-знаю! Саму тем потчевали. А такой великан, как ты, небось, все нутро прободит! Застоялась кровь-то?
– Если ты думаешь, бабка, что я только и мечтаю, что перепробовать за раз полдюжины девок, ты глубоко ошибаешься! – Духарев понял, что гнать клюкой его не будут, и успокоился. По нему, так лучше печенег с луком, чем безумная старуха с клюкой. С печенегом, ей-богу, проще: чик – и нет печенега.
– Мне бы и одной хватило, – сказал Сергей. – Да не девку пугливую, а…
– …молодку горячую! – подхватила старуха и снова захихикала. – Знаю, знаю, варяг. Хочешь, помогу?
Духарев очень хотел сказать: хочу. Но это было бы нечестно по отношению к «невестам». Когда они придут со всем необходимым… А его нет. Свинство получится.
– Нельзя, бабушка. Девушки обидятся.
Старуха опять захихикала.
– Обидятся, точно! – подтвердила она.
– Лучше б себя для мужей поберегли, – заметил Духарев.
– Да ты что? – старуха замахала артритной лапкой. – Йим от такого богатура, как ты, сына понести – великая радость. Да с таким сыном – у-у-у! Такого сына в род получить – великое дело!
«Так! – подумал Серега. – Понятненько. Значит, не просто дефлорировать, а еще и оплодотворить. Причем конкретно. Чтобы, значит, парень был, а не девка. Ясненько. Пустячок!»
– Зельишко у меня есть, – старушонка хитро сморщилась. – Прах. Его абу привозят. Может – из Синда. Может – из Хинда. От зельишка того старый мой, бывалоча, как молодой козел скакал.
– Я еще не старый, – буркнул Духарев.
– Кто ж говорит, что ты старый? – удивилась старуха. – А есть у меня и другое зельишко. В вино молодое бросишь щепотку – и любая, хоть баба, хоть девка, – вмиг огнем вспыхивает да бегает, как шальная, пока это самое не получит, что у тя в портках шевелится. Дать?
Духарев поразмыслил малость…
– Давай, – сказал он. – Оба.
Глава двадцать девятая,
в которой герой, после трудов ратных и иных, более приятных, видит чрезвычайно странный сон
Несмотря на зельишко и весьма долгое воздержание, с шестой девицей произошел облом. Возможно, будь последняя девица-красавица не столь невинной, последнее, хм-м… осеменение тоже удалось бы. Но дева лежала сущим кулем. Симпатичным, приятно пахнущим и на ощупь тоже приятным, но… тихим. Пискнула легонько, когда Серега проник в тайное местечко, но после этого терпеливо лежала, прикрыв глазенки, минуток двадцать, пока одноразовый муж трудился, скрипя утомленными суставами. Затем начала чуть слышно постанывать. Но совсем даже не от возбуждения, а потому что подобная механическая процедура для недавней девственницы, скажем прямо, малоприятна. Вдобавок у «секс-машины» нестерпимо разнылся ушибленный в схватке локоть, и пришлось могучему мужу в прямом смысле возлечь на несчастную девушку. Двух минут не прошло, как мужу стало ясно, что полупридушенная центнером костей и мышц малышка вот-вот вообще отрубится. И «секс-машина» дала задний ход, а именно: сползла с бедняжки и, перевернувшись на спину, замерла в блаженном покое. Забавно, что при этом основной ее агрегат продолжал гордо алеть над обессиленным телом.
Шестая по счету «невеста» минутку полежала рядом, переводя дух, потом решительно вскарабкалась на поверженного представителя сильного пола и принялась неумело играть боевой флейтой. Духарев не чувствовал в себе достаточных сил, чтобы руководить этой игрой, поглаживал лениво нежные сисечки с крохотными сосочками и сам не заметил, как задремал. И сон ему приснился совсем не эротический, а донельзя странный и загадочный…
Это была гора. Склон горы. Осыпь из довольно крупных камней, по которым было не так трудно карабкаться вверх, то подтягиваясь, то перепрыгивая с одного валуна на другой. Ниже осыпи кудрявилась густая зелень, от которой почему-то поднимался влажный грибной дух, словно ранней осенью где-нибудь на Карельском перешейке. Но это точно был не север, а самый натуральный юг. И небо было южное, и солнце шпарило с неимоверной силой. Злое было солнце, чужое, яростное.
Серега был не один. Справа от него упорно, покряхтывая, лез наверх Устах. А впереди – еще двое. Легкий ловкий Машег и некрупный незнакомый парень в нурманских доспехах. Машег время от времени помогал этому парню: то плечо подставит, то, вскарабкавшись выше, руку подаст.
«Чего это он?» – удивился Духарев странной заботливости хузарина. Больше он ничему не удивлялся, только упорно лез наверх, смахивая ручьями текущий пот. Не удивительно: в полной выкладке на такой жарище. Но пить, как ни странно, не хотелось.
Потом осыпь исчезла, и они вчетвером оказались уже наверху, в узкой долинке, спускавшейся к маленькому озерцу.
Духарев наконец увидел лицо четвертого. Это оказалась почему-то погибшая жена сотника Халли. Без каких-либо ран, только довольно грязная. Впрочем, сам Серега вряд ли был чище.
– Вода! – выдохнул Машег, и все четверо, позвякивая амуницией, рысцой устремились вниз.
Откуда он выпрыгнул, непонятно. Трава была слишком короткой. Странный некрупный зверь с невероятной быстротой метнулся к нурманке. Когти скрежетнули по кольчуге, женщина взвизгнула и отшвырнула зверя прямо на Устаха. Но Устах был урожденным варягом, и меч возникал у него в руке раньше, чем голова успевала об этом подумать.
Хлесткий рубящий удар отшвырнул тварь в сторону. Зверя юзом протащило по траве прямо под ноги Машегу. Хузарин рубанул саблей. Мощно, с оттягом. Непонятный зверь опрокинулся на спину, быстро-быстро забил задними лапами. Но кровь из него так и хлестала, и минуты не прошло, как тварь затихла.
– Ну ничего себе здесь ящерки! – пробормотал Устах, покачивая головой.
Серега наклонился над убитым зверем. Н-да…
Гладкое коричневое тело с россыпью желтых пятен. Мощные задние лапы с длинными кривыми когтями, маленькие передние… Крупная круглая голова, пасть с таким арсеналом, что любая акула позавидует. М-да… У их ног лежал прекрасно знакомый Сереге по фильмам и рисункам самый настоящий тиранозавр. Только совсем небольшой. Размером с ротвейлера…
