Результаты нашей разведки и мои прежние наблюдения заставили меня с сомнением отнестись к выбору нашими ВВС целей бомбардировок. Без сомнения, усилия союзной бомбардировочной авиации сыграли ключевую роль в разгроме Германии[91]. Стратегическими бомбардировками были подвергнуты полному разорению крупнейшие города Германии и множество ее фабрик. На последних этапах войны нанесенный инфраструктуре ущерб создавал немцам непреодолимые проблемы в переброске войск и боевой техники. Несмотря на это, вопросы оставались. На протяжении двух последних лет войны американские и британские бомбардировщики совершали налеты на Центральную Германию. Маршруты бомбардировочных эскадрилий проходили, будто не замечая их, прямо над электростанциями, которые давали 70% энергии району Рура и немецкой промышленности в целом. Точно так же обойдены были химические заводы, где производили смазку для военной техники и топливные брикеты для отопления немецких домов.
В ходе таких бомбардировочных рейдов авиация, вынужденная обходиться без истребительного прикрытия, несла устрашающие потери. И тем не менее многие из легкодоступных электростанций остались нетронуты. Крупная электростанция «Фортуна» в Оберауссеме и окружающие ее станции поменьше продолжали работать даже за два месяца до окончания войны. Разрушение фабрики подшипников в Швайнфурте, стоившее ВВС большой крови, могло бы оказаться излишним, если бы электростанции долины Рейна оказались уничтожены, а заводы «Опеля» в Рюссельхайме прекратили работу: в авиамоторах для FW‑190, произведенных на «Опеле», стояли подшипники из Швайнфурта. Почему эти электростанции продолжали работать, покуда не были захвачены сухопутными войсками, — этот вопрос на протяжении долгого времени обсуждался в высших инстанциях. Без сомнения, тут не обошлось без политического вмешательства. Хотя стратеги ВВС действовали из лучших побуждений, было похоже, что без серьезных ошибок не обошлось.
Размышления после победы
Муки, страдания и потери наших бойцов — будь то танкисты, пехотинцы, артиллеристы, саперы или другие — трогали меня глубоко и сильно. На действительную военную службу я был призван в июне 1941 года. Наша призывная группа в Кэмп-Полке насчитывала около четырех сотен молодых офицеров. В течение последующих трех лет, за время обучения в США и в Англии, я познакомился со многими из них, а с некоторыми близко сдружился. Из тех моих товарищей, кто был приписан к пехоте, танковым войскам, саперным частям или артиллерии — в качестве передовых наблюдателей, — я не помню ни одного, кто выжил бы, не получив серьезных ранений.
Когда я только поступил на курсы для специалистов материально-технического обеспечения СПОР в августе 1939 года, я был потрясен, узнав, что общий бюджет разработки новой бронетехники на этот год составлял всего лишь 85 000 долларов. Как могла величайшая промышленная держава мира выделять столь ничтожную лепту на разработку основной боевой техники, особенно когда до начала Второй мировой оставалось лишь две недели?
Темпы разработки танка М4 «Шерман» страдали также от раздоров и соперничества между командованием пехотных, бронетанковых войск и артиллерии, неспособным сойтись во мнениях относительно требуемых от этой боевой машины характеристик. Пехота требовала тяжелый танк прорыва. Танкисты мечтали о быстром, маневренном танке с приемлемым бронированием и орудием с высокой начальной скоростью снаряда. Эти требования противоречили требованиям артиллеристов, полагавших танк по своей сути самоходным орудием и на этом основании диктовавших характеристики танковой пушки: ее ствол должен был выдерживать без замены по меньшей мере пять тысяч выстрелов. А этому требованию удовлетворяло только орудие с низкой начальной скоростью снаряда. Этот спор выиграли артиллеристы: танк был оснащен короткоствольной 75‑мм пушкой М2.
Очевидно, никому не пришло в голову, что вероятность того, что танк продержится в бою достаточно долго, чтобы сделать пять тысяч выстрелов, совершенно ничтожна. Разведка службы материально-технического обеспечения доносила, что немцы спешно меняют короткоствольные 75‑мм гаубицы на танках PzKpfw IV на длинноствольные орудия KwK41 с высокой начальной скоростью снаряда, лучше пробивающие броню вражеских машин. Кроме того, было известно, что как русские, так и немцы в массовом порядке используют танки в сражениях против вражеских танков. Но эти сведения, которым следовало бы послужить «письменами на стене» для разработчиков будущих танковых орудий, оказались либо неправильно поняты, либо полостью проигнорированы. Мне представляется непростительной ошибкой то, что наши войска оказались оснащены настолько неадекватным основным танком. Было похоже на то, что М4 разрабатывался целым комитетом, — и вследствие этого пролили кровь и погибли тысячи молодых американцев.
К середине июля 1945 года напряжение начало нарастать. Хотя война в Европе завершилась, все знали, что войну с Японией еще предстоит выиграть. Планы на будущее приходилось отложить.
Хотя формального инструктажа мы так и не прошли, разговоров в мужской компании, как и перед днем высадки в Нормандии, хватало. Предположения выдвигались приблизительно следующие: две американские армии, 8‑я и 10‑я, уже находились на Тихом океане и получали подкрепления в виде свежих частей. 1‑я армия должна была присоединиться к этой вновь сформированной группе армий. Завершающая битва должна была произойти на крупнейшем японском острове Хонсю. 8‑я армия высадится на севере острова, 10‑я — на юге, а 1‑я вслед за ними займет берега Токийского залива и попытается отрезать японскому командованию пути к бегству из столицы.
В то время как немцы, будучи полностью отрезанными от своих, в конце концов сдавались в плен, чтобы избежать бессмысленных потерь, я не был уверен, что японцы поведут себя так же: во время боев на островах в южной части Тихого океана они часто сражались до последнего человека. Потери при вторжении в Японию могли быть ужасающими. По некоторым оценкам, жертвы среди американцев могли насчитывать до миллиона, среди японцев — от десяти до двадцати миллионов. Это, конечно, всего лишь предположения, но с течением времени слухи становились все более фантасмагорическими.
Глава 14. ВЫЖИВШИЕ
На Французской Ривьере
Предполагалось, что в конце августа или начале сентября дивизия переберется в Марсель для последующей отправки на Тихий океан. Когда подошло время, майор Аррингтон сообщил нам, что каждому из нас полагается двухнедельный отпуск, который мы можем провести либо в Париже, либо на Французской Ривьере. Хотя я очень хотел поглядеть на Париж, с меня было довольно арденнских сугробов и льдов и немецкой стужи. Я мечтал о жарком солнце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
