Мы сидели вчетвером на террасе, за крошечным столиком под пестрым зонтом, наслаждаясь как напитками, так и видом — в особенности видами девиц в новеньких, невиданно крошечных купальных костюмах. Эти купальники состояли из узеньких трусиков и микроскопического лифа, едва скрывавшего то, что он должен был бы скрывать. Вдобавок купальники были телесного цвета, лишь на полтона светлей, чем загорелые тела хозяек. Жиннере объяснила нам, что, когда девушка заходит в магазин, чтобы выбрать купальный костюм, она соблюдает строгие правила. Лифчик прикладывают к руке и обливают водой из стакана. Если промокшая ткань сливается по цвету с кожей, купальник можно брать. Это значило, что в магазинах приходится держать купальные костюмы множества оттенков, а девушки вынуждены менять купальник, загорев немного сильней. Идея заключалась в том, чтобы одетая в такой костюм девушка, выходя из воды, казалась совершенно обнаженной.
Я вначале не поверил такому объяснению, но мои сомнения испарились, когда один из молодых офицеров вдруг крикнул, перегнувшись через ограду террасы:
— Эй, там, внизу, на камнях, голая женщина!
На террасе тут же образовалась настоящая свалка, все разом бросились к перилам посмотреть. Действительно, на площадке в пятнадцати метрах под нами на спине лежала совершенно нагая на вид юная прелестница. Девушка открыла глаза, улыбнулась нам, поднялась на ноги и не спеша двинулась вверх по лестнице. Только когда до нее оставалось не больше трех метров, я сообразил, что на ней мокрый купальник. Так набирало популярность прославленное бикини.
Райская Скала была замечательным местом. По вечерам на террасе небольшой струнный ансамбль исполнял танцевальные мелодии. Как-то раз я обратил внимание на особенно живую мелодию и, заинтересовавшись, выяснил, что ее написал местный композитор и называлась она «C’est fini» («Кончено!»). Песня быстро завоевала популярность среди американских солдат — в ней говорилось о тяготах войны и о том, как хорошо, что она наконец завершилась.
Как-то вечером мы обходили бары вдоль набережной. Бар в «Карлтон-отеле» и бар в «Мирамаре», где обычно толклись летчики, мы уже посетили и в конце концов застряли в баре отеля «Мартинес» на восточной оконечности пляжа. Это была обычная программа на вечер; чем больше заведений оставалось за спиной, а спиртного отправлялось в желудки, тем раскованней становилась компания.
Солдаты любят за рюмкой похвастаться героическими подвигами своих подразделений. Чем больше рюмок опрокинуто, тем невероятней становятся подвиги, покуда похвальба плавно не перейдет в спор о том, кто же все-таки выиграл войну. Иногда — довольно жаркий спор. Всякий раз, когда такое случалось, присутствующие при этом солдаты 3‑й бронетанковой дивизии вскидывали сложенные замком руки над головами и орали: «Зовите «Передовую», и мы пойдем вперед!»
В тот вечер какой-то молоденький лейтенантик из 101‑й воздушно-десантной повел себя совершенно несносно. Послушать его, так 101‑я воздушно-десантная выиграла войну почти в одиночку! В конце концов четверо лейтенантов из 1‑й пехотной дивизии, одной из самых боевых пехотных частей, решили, что с них довольно. Они взяли десантника в кольцо и вытолкали со двора. Многим показалось, что они решили отвести его в гостиницу и уложить проспаться. Но не тут-то было!
Внезапно сверху донеслись крики. Четверо лейтенантов из 1‑й пехотной схватили десантника за руки и ноги и, раскачав, на счет «четыре» перебросили его через балконные перила на четвертом этаже. Все это сопровождалось воплем: «Джеронимо[94]! Пошел, пошел, сукин сын!»
К изумлению находившихся внизу, лейтенант распластанной лягушкой рухнул с четвертого этажа на террасу, но приземлился посреди широкого навеса, находившегося под балконом, и скатился с него в клумбу с кактусами. Он был настолько пьян, что даже не расшибся; пострадало только его утыканное кактусовыми иглами седалище. Но при падении он, кажется, протрезвел достаточно, чтобы самому найти дорогу в гостиницу.
Бомба
Наш отпуск стремительно приближался к концу. Оставалось несколько дней до возвращения в Дармштадт и скорой отправки на Тихий океан. Однажды утром, в половине одиннадцатого, когда мы попивали кофе во дворике отеля «Мирамар», мимо пробежал французский мальчишка, размахивая пачкой «Звезд и полос» — эту армейскую газету все американские военнослужащие получали бесплатно. Орал он при этом во весь голос, точно американский мальчишка-газетчик, продающий «экстренный выпуск». Я взял одну и вернулся за столик. Газета была датирована 6 августа 1945 года, и заголовок на передовице гласил: «Американцы сбрасывают атомную бомбу на Хиросиму!»
В статье говорилось, что мы втайне создали атомную бомбу, равную по мощности двадцати тысячам тонн тротила. Зная, что я посещал курсы по обезвреживанию неразорвавшихся бомб, все за столом разом обернулись ко мне. Но я был изумлен и потрясен не меньше моих товарищей и понятия не имел, как эту статью понимать. Первой моей мыслью было, что мы действительно разработали какую-то новую супервзрывчатку, однако я не верил, что взрыв по-настоящему «атомный». Разговоры о «ядерной энергии» и «ядерных бомбах» оставались уделом комиксов о Баке Роджерсе[95]; про себя же я считал, что ничего подобного мы не увидим еще лет сто. И никому из нас не приходило в голову, что новое оружие в силах заметно приблизить конец войны.
Ранним утром 9 августа мы сели на грузовик, возвращавшийся в Марсель, чтобы успеть на поезд до Люксембурга. Когда мы прибыли в город, мальчишки-газетчики раздавали свежий выпуск «Звезд и полос», где объявлялось, что очередная атомная бомба упала на Нагасаки. Я постепенно начал осознавать, что это не просто сверхвзрывчатка, что мы действительно создали ядерную бомбу. Однако я все еще был убежден, что нам придется высадиться в Японии, чтобы поставить противника на колени. Полагаю, большинство других солдат мыслило сходным образом.
По дороге вверх по долине Роны мне пришлось втиснуться в одно купе с еще семью младшими офицерами. Когда запасы баек о выпивке, женщинах и развлечениях подошли к концу, разговор зашел о войне. Именно тогда я осознал, что преувеличения, которыми полны солдатские рассказы, лишь отражают боль и страдания рассказчиков и позволяют им спустить пар. В конце концов кто-то достал колоду карт для покера и игральные кости, и мы засиделись далеко за полночь за игрой.
Выжившие
Утром мы прибыли в Люксембург, где узнали, что грузовики 3‑й бронетанковой подберут нас в половине четвертого, так что днем у нас будет время осмотреть город. Старинный Люксембург война почти не затронула — только в ходе контрнаступления в Арденнах северная окраина города подверглась артиллерийскому обстрелу. Мы долго гуляли, прошли по каменному мосту над парком и рекой, прорезавшей город широким ущельем, не спеша перекусили и выпили в одном из многочисленных уличных кафе, а потом направились в «Люксембург-Театр», который перешел в ведение армии и бесплатно крутил фильмы двадцать четыре часа в сутки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
