Ю Си кивнул.
— Вы двое, оставайтесь и стерегите старейшину Шена. Остальные идут за мной.
Император, Ю Си, Рэн и Ер, а также шестеро воинов контрольного бюро вышли в ночную тишину деревни Красного хлопка. Было слишком тихо, учитывая, что уже три горячие головы исчезли во тьме в поисках приключений.
Шен стоял у пруда с жабкой. Он почти не помнил, как добрался до этого места, это было словно во сне: улицы расплывались перед глазами, и будто бы он преодолел путь слишком быстро. Зато внутри монастыря окружающее пространство стало очень четким, вплоть до лепестков голубых лотосов, растущих в больших, наполненных водой бочках по бокам от мостика. Шен дотронулся кончиками пальцев до края лепестка, и цветок слегка покачнулся, а вода пошла рябью. Тогда он наклонился и сунул нос прямо в сердцевину. Запаха он не почувствовал, но никак не мог вспомнить, пахли ли вообще эти лотосы.
Несмотря на доскональное воспроизведение места, кое-что отличалось от привычной Ши Ёну реальности — людей вокруг не было. Монастырский комплекс, где находился тот самый пруд с жабкой, был открыт для всех желающих. И пусть бывали времена, когда народу внутри было немного, ни разу у Шена не возникало ощущения, что он здесь совершенно один. Это неуютное чувство заставляло его то и дело оглядываться.
Так он и оказался перед прудом с жабкой. Ее золотые бока как обычно поблескивали, ловя пробивающиеся сквозь крону нависших над прудом деревьев солнечные лучи. Солнечные зайчики от воды играли на скале. Стволы деревьев были перетянуты тонкими красными нитями, словно молитвами о вечной любви.
Шен постоял у пруда, не зная, куда себя деть. Он наклонился и провел по воде ладонью. В глубине плавали разноцветные карпы. Увидев нависшую над ними тень, рыбки бросились врассыпную.
Вода была мокрой. От реалистичности окружающего пространства Шен почувствовал глухую боль в груди.
— Это нереально. Нереально. Нереально, — прошептал он.
Он покачнулся и осел на землю. Дыхание перехватило, воздух удавалось продавить в себя лишь маленькими глотками, и голова закружилась. Будто паническая атака настигла его, но змей вокруг не было. Глаза заслезились. Вдруг показалось, что к нему приближается человек в монашеском одеянии, но стоило ресницам дрогнуть и смахнуть навернувшуюся влагу, как Шен увидел, что впереди никого нет.
Почему-то от этой картины в груди родилось ощущение дежа вю.
Это позволило отвлечься от панических мыслей. Шен поднялся и отряхнул одежду.
— Хватит… нагнетать, — сказал он сам себе. — Здесь тошно и без моих сомнений.
Он вдруг с удивление обвел взглядом окружающее пространство, осознавая, что впервые ему тошно в этом месте. Даже учитывая, что не только приятные воспоминания связывали его с этим водоемом, никогда еще он не стоял здесь, настолько ненавидя все вокруг.
— Это потому, что ты плохо воспроизвел его?
Несмотря на то, что копия была детализованной, чего-то ключевого будто бы недоставало.
— Эй! Может, скажешь, что тебе нужно⁈ — крикнул он вникуда. Прислушался.
Никуда никак не отреагировало.
Что дальше? Сколько еще он должен томиться здесь? Сколько времени прошло в реальности? От злости Шен ударил ногой каменный бортик и почти смутился оттого, как вздорно себя ведет. А затем рассмеялся.
«Тот, кто наблюдает, может решить, что я окончательно спятил, — подумал он. — Я бы и сам так решил. Но вроде психи не должны осознавать свое сумасшествие?» Прозвучало довольно сомнительно, но Шен решил не заострять на этом свое внимание.
«Насколько детально воспроизведено это место?» — внезапно подумал он.
Несмотря на злость и тоску, Шена охватило любопытство. В реальности этому монастырю насчитывалось несколько сотен лет. В скале за основными зданиями, сбоку от пруда, находились пещеры. Ход туда был закрыт. Шену всегда было любопытно, насколько глубоко они ведут, но все, что удавалось — это поглядеть через щель в металлических листах. «Но здесь же никого нет. Никто не остановит меня, даже если я займусь вандализмом».
Он отошел от пруда и свернул направо, в узкий ход, образованный естественной трещиной в земле. В породе по правую руку были выдолблены углубления, где находились статуи будды. Заканчивался ход грубыми заржавевшими от времени листами металла, крепящимися на железные штыри, намертво вбитые в породу.
У Шена не было инструментов, чтобы подцепить стык листов, поэтому он с силой навалился на них, толкая вперед. С первой попытки осталась лишь неглубокая вмятина, но Шен применял все больше силы, бил листы ногами и прыгал на них с разбегу, и спустя какое-то время выломал их достаточно, чтобы свободно пройти в образовавшийся проем. Вроде бы, это было достаточно больно… Ему было все равно.
— Я не хочу здесь быть, — прошептал он и сделал шаг во мрак, таящийся в глубине пещеры.
Ал нагнал Муана, когда тот уже ломился в ворота украшенного к свадебному торжеству дома. Движимый предчувствием, тот решил начать свои поиски с проверки гробов.
Внутри было темно и на первый взгляд пусто. Обнажив меч вслед за мастером Муаном, Ал зажег огонь на ладони и спросил:
— Ты расскажешь, что вообще происходит?
Муан был слишком сосредоточен на другом, чтобы всерьез обращать внимание на Алово обращение, однако не мог не бросить:
— Повежливее, малец. Хочешь помочь — просто следуй за мной.
Ал вздрогнул.
— Мастер Муан⁈ Что… Что с Шеном⁈
— Заткнись.
Муан быстро пересек внутренний двор, взлетел по лестнице и заглянул в гробы. Второй гроб по-прежнему был пуст. В другом лежала мертвая девушка. Отвлекшись от гробов, Муан прошел внутрь дома и вскоре заметил свет в одной из комнат.
Резко распахнув дверь, он оказался в небольшой мастерской. На стенах были развешаны алые нити и мотки, а посреди стоял домашний ткацкий станок. За ним сидела пожилая женщина. От резкого звука она подняла голову от своего занятия и с удивлением уставилась на Муана и Ала, застывших в дверях. Руки ее при этом продолжали ткать.
— Где он? — угрожающе низким голосом произнес Муан. — Где мой друг?
Женщина продолжала с недоумением смотреть на него. Старейшину пика Славы это ее выражение лица порядком вывело из себя.
— Где душа моего друга⁈
Старуха вытаращилась на заклинателя. Рассекатель духов в руке Муана был направлен ей в сердце. Пусть на мече оставалась трещина после битвы с Админом, тот все еще продолжал верно служить ему. Шен сокрушался, что сломал этот меч. Муан сказал тогда, что это неважно, но Шен все равно не оставил этот вопрос. Рассматривая удивительное лезвие, он долго пытался понять, из какого материала оно создано и даже попробовал некие разные варианты взаимодействия меча с духовной энергией. На первый взгляд, его эксперименты не увенчались успехом: трещина на мече никуда не делась. Однако сейчас, вернувшись в свое тело, вновь взявшись за этот меч и напитав его своей духовной энергией, Муан ощущал, будто связь с мечом стала сильнее, словно тот теперь не просто подчинялся ему, а был готов откликнуться на любое намеренье.
Изменилось не только это — собственное золотое ядро ощущалось чуть по-другому, но Муану было некогда заострять на этом свое внимание. Не до конца зажившие раны, тянущей болью отдававшиеся в теле при каждом движении, он также предпочел не замечать.
— Что… вы… сделали… с Шеном⁈
Ал обошел прославленного мечника и встал рядом с ним. Его обнаженный меч пока был направлен в пол, но пылающий взгляд не оставлял сомнений в серьезности его намерений.
Старуха отвернулась и продолжила ткать.
— Ты смеешь игнорировать меня⁈ — Меч Муана переместился к ее шее. — Немедленно отвечай! Впрочем… — Муан мгновенно понизил голос, и теперь тот стал звучать крайне зловеще, — я могу просто убить тебя и спросить у кого-то другого.
На эту угрозу ткачиха также никак не отреагировала.
— Кажется, работа интересует ее больше собственной жизни, — усмехнулся не вмешивающийся до того Ал и взмахнул мечом. Тот легко перерезал нити и деревянное основание станка. Работа ткачихи остановилась.
