Зачем простились мы с водой,
Предпочитая влаге сушу?
Меня сомненья — чёрт возьми! —
Давно буравами сверлили:
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?
Зачем, живя на четырёх,
Мы встали, распрямивши спины?
Затем — и это видит Бог, —
Чтоб взять каменья и дубины.
Мы умудрились много знать,
Повсюду мест наделать лобных,
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных!
И я намеренно тону,
Зову: — Спасите наши души!
И, если я не дотяну, —
Друзья мои, бегите с суши!
Назад — не к горю и беде.
Назад и вглубь, но не ко гробу.
Назад — к прибежищу, к воде.
Назад — в извечную утробу!
Похлопал по плечу трепанг,
Признав во мне свою породу.
И я выплёвываю шланг
И в лёгкие пускаю воду.
Сомкните стройные ряды,
Покрепче закупорьте уши.
Ушёл один — в том нет беды,
Но я приду по ваши души!
1979
Пожары над страной всё выше, жарче, веселей…
Пожары над страной всё выше, жарче, веселей.
Их отблески плясали в два притопа, три прихлопа,
Но вот Судьба и Время пересели на коней,
А там в галоп, под пули в лоб,
И мир ударило в озноб
От этого галопа.
Шальные пули злы, слепы и бестолковы,
А мы летели вскачь, они за нами — влёт.
Расковывались кони и горячие подковы
Роняли в пыль на счастье тем, кто их потом найдёт.
Увёртливы поводья, словно угри,
И спутаны и волосы и мысли на бегу,
А ветер дул и расплетал нам кудри
И распрямлял извилины в мозгу.
Ни бегство от огня, ни страх погони — ни при чём,
А Время подскакало, и Фортуна улыбалась,
И сабли седоков скрестились с солнечным лучом,
Седок — поэт, а конь — Пегас.
Пожар померк, потом погас,
А скачка разгоралась.
Ещё не видел свет подобного аллюра —
Копыта били дробь, трезвонила капель,
Помешанная на крови слепая пуля-дура
Прозрела, поумнела вдруг и чаще била в цель.
И кто кого — азартней перепляса,
И кто скорее — в этой скачке опоздавших нет.
А ветер дул, с костей сдувая мясо
И радуя прохладою скелет.
Удача впереди и исцеление больным,
Впервые скачет Время напрямую — не по кругу.
Обещанное «Завтра» — будет горьким и хмельным.
Светло скакать — врага видать И друга тоже — благодать!
Судьба летит по лугу!
Доверчивую Смерть вкруг пальца обернули,
Замешкалась она, забыв махнуть косой.
Уже не догоняли нас и отставали пули,
Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?
Пел ветер всё печальнее и глуше,
Навылет Время ранено, досталось и Судьбе.
Ветра и кони — и тела, и души
Убитых выносили на себе.
1978–1979
ПЕСНЯ О КОНЦЕ ВОЙНЫ
Сбивают из досок столы во дворе,
Пока не накрыли — стучат в домино.
Дни в мае длиннее ночей в декабре,
И тянется время, но всё решено.
Уже довоенные лампы горят вполнакала,
Из окон на пленных глазела Москва свысока,
А где-то солдатиков в сердце осколком толкало,
А где-то разведчикам надо добыть «языка».
Вот уже обновляют знамёна и строят в колонны.
И булыжник на площади чист, как паркет на полу.
А все же на Запад идут, и идут, и идут батальоны,
И над похоронкой заходятся бабы в тылу.
Не выпито всласть родниковой воды,
Не куплено впрок обручальных колец, —
Всё смыто потоком великой беды,
Которой приходит конец наконец.
Со стёкол содрали кресты из полосок бумаги,
И шторы — долой! Затемненье уже ни к чему.
А где-нибудь спирт раздают перед боем из фляги,
Он всё выгоняет: и холод, и страх, и чуму.
Вот уже очищают от копоти свечек иконы,
И душа и уста — и молитвы творят, и стихи.
Но с красным крестом всё идут, и идут,
и идут эшелоны,
А вроде по сводкам — потери не так велики.
Уже зацветают повсюду сады.
И землю прогрело, и воду во рвах.
И скоро награда за ратны труды —
Подушка из свежей травы в головах.
Уже не маячат над городом аэростаты.
Замолкли сирены, готовясь победу трубить.
Но ротные всё-таки выйти успеют в комбаты,
Которого всё еще запросто могут убить.
Вот уже зазвучали трофейные аккордеоны,
Вот и клятвы слышны — жить в согласье,
любви, без долгов…
А всё же на Запад идут, и идут, и идут эшелоны,
А нам показалось — почти не осталось врагов.
1978–1979
БЕЛЫЙ ВАЛЬС
Если петь без души — вытекает из уст белый звук,
Если строки ритмичны без рифмы, тогда говорят—
белый стих,
Если все цвета радуги снова сложить —
будет свет, белый свет, Если все в мире вальсы сольются в один —
будет вальс, белый вальс.
Какой был бал — накал движенья, звука, нервов!
Сердца стучали на три счёта вместо двух.
К тому же дамы приглашали кавалеров
На белый вальс традиционный — и захватывало дух.
Ты сам — хотя танцуешь с горем пополам —
Давно решился пригласить её одну,
Но вечно надо отлучаться по делам:
Спешить на помощь, собираться на войну.
И вот, всё ближе, всё реальней становясь,
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
