Работы по возведению углеразреза возложили на Главное управление лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС) НКВД. Для обеспечения объекта рабочей силой передали на строительство 7000 военнопленных и 600 заключённых. Кроме того, на строительство направили 5000 рабочих-трудпереселенцев, 500 инженерно-технических работников и 500 человек военизированной охраны. Всю эту массу людей надо было хоть как-то обустроить буквально на голом месте. Высшим руководством страны задачи по объёму добычи угля ставились, и за их невыполнение в условиях войны можно было жестоко поплатиться. А вот вопросы бытового обеспечения рабочих скромно умалчивались и отдавались на откуп местным властям, которым для строительства жилья следовало изыскивать собственные ресурсы.
Благодаря принятым кардинальным мерам к июлю 1943 года уже можно было говорить о том, что трудящиеся Карагандинского угольного бассейна достигли требуемого роста угледобычи: из месяца в месяц выполнялся Госплан большинством угольных предприятий. Однако далось всё это тяжким трудом рабочих, проживавших в скверных материально-бытовых условиях. Особенно плохо обстояло дело с общественным питанием — обеды готовили низкого качества, да при этом ещё обвешивали и обсчитывали. Общежития не имели оборудования, постельных принадлежностей. Зимой некоторые ночлежки не отапливались и не обеспечивались водой. Внимание к элементарным нуждам человека всегда стояло у нас на последнем месте. В связи с этим наблюдалась большая текучесть рабочей силы. В условиях военного времени самовольный уход с предприятия трактовался как дезертирство со всеми вытекавшими из этого последствиями. За полгода из Карагандинского бассейна сбежало более 5000 человек. Перед органами прокуратуры и милиции ставилась задача борьбы с дезертирством и дезорганизацией производства. Учитывая острую нужду бассейна в жилье, обязали ГУЛАГ НКВД СССР построить в 1943 году 10 тыс. км2 жилой площади. В целях улучшения питания рабочих подсобное хозяйство комбината освободили от обязательных госпоставок. Для пополнения рабочей силы постановили: мобилизовывать каждый месяц из разных областей республики по 2000–3000 физически годных рабочих.
Другой тяжёлый вопрос, который лёг на плечи наркома Богданова, был связан с детской беспризорностью и безнадзорностью. Определённые усилия по «благоустройству детей» предпринимались. Однако в целом по республике учебно-воспитательная работа, борьба с детской преступностью находились в неудовлетворительном состоянии. Не было охвачено учёбой свыше 100 тыс. детей. Органы прокуратуры, юстиции и милиции не обеспечили в детских учреждениях решительного пресечения действий расхитителей продуктов питания и материальных ценностей. Для повседневного руководства делом борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью была образована правительственная комиссия из 9 человек, в которую вошёл и Богданов. Аналогичные комиссии образовали в областях и районах. Секретарям обкомов предписали вопросы воспитания детей взять под свой непосредственный контроль. Начальнику милиции поручалось в декадный срок выявить всех беспризорных детей, принять меры к трудоустройству их и размещению в детские дома. Милиции вменялось наладить работу справочных, адресных столов для обеспечения розыска детей родителями. Предписывалось усилить репрессивные меры к подстрекателям детей на совершение преступлений и к родителям, допустившим беспризорность.
Правительство и партийное руководство Казахстана вынуждены были поручить прокуратуре и НКВД решение достаточно деликатного вопроса о возвращении скота, эвакуированного в республику в начале войны, его прежним владельцам для восстановления хозяйства в районах, освобождённых от немецкой оккупации. Вся сложность состояла в том, что за два прошедших года скотинка прижилась на новом месте. Кому-то корова или бык достались на передержку, а кое-кто купил живность из эвакоскота на собственные деньги и заботился о ней, как о родной. Какие-то коровки отелились, а иных пустили на мясо. Чёткости в вопросе о том, кто какую скотину должен сдать, не было. Пришлось дать указание правоохранительным органам «привлекать виновных в укрытии и малейшей задержке эвакоскота к государственной ответственности».
Вскрылись нарушения с расходованием средств, поступавших от населения на приобретение подарков для Красной Армии. Оказалось, что в Алма-Атинском обкоме партии за счёт этих денег проводили вечера с угощением, осуществляли транспортировку скота, премировали директоров фабрик и председателей артелей. Виновных строго наказали.
Начальник Красногвардейского районного отдела НКВД старший лейтенант госбезопасности Николай Кузьмич Богданов. Ленинград, 1939 год
Депутатский билет Богданова Н.К, избранного по Красногвардейскому району Ленинграда. 1940 год
Анна Леонтьевна — мать Богданова Н.К. Череповец, 1936 год
Николай Кузьмич Богданов. Начало пути в ОГПУ-НКВД-МВД. Череповец, 1929 год
Оперуполномоченный Мяксинского райотделения ОГПУ Богданов Н.К. со своей супругой Ниной Владимировной Котовой. Март, 1932 год
Семья старшего брата Богданова Н.К.: Александр Кузьмич Богданов с женой Александрой Неофитовной (Шурочки) и детьми Клавдией и Георгием. Череповец, 1940 год
Семья младшей сестры Богданова Н.К В первом ряду: Екатерина Кузьминична Костина (Богданова), гвардии капитан Дмитрий Павлович Костин.
Во втором ряду: Лидия Дмитриевна Костина, Нина Дмитриевна Решетова (Костина), лейтенант пограничных войск Василий Георгиевич Решетов, Тамара Дмитриевна Костина. Ленинград, 1949 год
Начальник Устюжнского районного отделения ОГПУ оперуполномоченный Богданов Н. К. Устюжна, 1934 год
Начальник Лужского районного отделения НКВД лейтенант госбезопасности Богданов Н.К Луга, 1936 год
Заседание Лужского райкома В КП (б). Второй слева: начачьник Лужского райотделения НКВД Богданов Н.К. Луга, 1935 год
Заместитель наркома внутренних дел Казахской ССР майор госбезопасности Богданов Н.К.
Москва (или Алма-Ата), 1940 год
Нарком внутренних дел Казахской ССР комиссар госбезопасности Богданов Н.К Алма-Ата, 1943 год
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
