Одно ее печалило: Пять Защит и Умара, оставшиеся в Павильоне Наслаждений, не могли пока рассчитывать на снисхождение со стороны Безупречной Пустоты. Императрица не стала скрывать от них правду, передав слова настоятеля в том виде, как они прозвучали.
— Твой бывший наставник не относится к числу тех, кто легко прощает… Я не стала говорить ему, что ты находишься теперь на моей службе. Он сам упомянул о твоей особой, секретной миссии. Но он и на мгновение не допускает, что ты мог влюбиться. Когда я высказала самое общее предположение такого рода, он просто взорвался от возмущения!
— Так я и думала! — вздохнула Умара. — Главы церквей не склонны к прощению, если речь идет об их прежних союзниках и помощниках! Могу вообразить, что сказал бы отец, если бы такое случилось с дьяконом…
— Но буддисты исполнены сострадания и исповедуют ненасилие! Почему же Безупречная Пустота отказывает мне в прощении? Я ведь не отрекся от веры! — воскликнул Пять Защит, который не мог смириться с известием и выглядел сейчас совершенно подавленным.
— Мне бы не хотелось ввергать тебя в отчаяние. Мы обязательно поищем средство смягчить твоего настоятеля, — ласково сказала У-хоу, желая утешить нового приближенного.
— Я не вижу, как это можно сделать! Он столь суров и непреклонен… В Лояне послушники не осмеливались даже взглянуть ему в лицо, так его все боялись, — горестно вздохнул юноша.
— Полагаю, я окажу ему некоторые услуги, так что он не сможет отказать в моей просьбе, когда наступит подходящее время! — загадочно улыбнулась императрица.
Юноша только горько покачал головой.
— Я пообещала ему преподнести в дар шелк для изготовления роскошных ритуальных знамен, достойных такого великолепного монастыря, потому что старые выцвели и смотрятся недолжным образом. Нехватка шелка на местном рынке мешает Безупречной Пустоте самому приобрести необходимую ткань. Но я и сама пока не могу ее достать. Однако предпринимаю усилия!
— Разве в Китае мало шелка? — удивилась Умара.
— В странах Запада спрос постоянно растет. Там его можно продать намного дороже, чем в Китае. А шелкопряды — хрупкие и уязвимые маленькие создания. Еще не успев созреть и сформировать кокон, гусеницы зачастую иссыхают и погибают.
— И эта болезнь неизлечима?! — ахнула несторианка.
— Министерство шелка пыталось справиться со стремительно распространяющимся мором, но без особого успеха. Еще и новое бедствие — кое-кто из буддистов уверяет, что бабочки превращаются потом в людей, а потому нельзя жертвовать личинками в момент образования кокона и бросать их в кипяток! Те, кто верит в это, отказываются заниматься шелководством, — ответила императрица.
— Об этом я никогда не думал! Ведь и вправду: душа должна пройти все стадии, чтобы совершить реинкарнацию, и в этом смысле шелкопряда ждет незавидная участь… — растерянно пробормотал Пять Защит. — Но неужели на императорских складах нет столько шелка, чтобы хватило на знамена одного монастыря?
— Небольшое количество рулонов хранится в Храме Бесконечной Нити в качестве особого государственного запаса — его можно использовать только в самом крайнем случае, например если не хватит серебра, чтобы расплатиться с солдатами и военачальниками во время войны. А все прочие императорские шелковые дворы почти прекратили работу! — объяснила У-хоу.
— Но неужели нет возможности взять совсем немного шелка в хранилище Храма Бесконечной Нити? — удивилась молодая несторианка.
— Ключ от этого хранилища ночью находится под охраной трехсот вооруженных стражников, в личных покоях императора. А днем Гао-цзун всегда носит его при себе, во внутреннем кармане пояса… Я, конечно, императрица Китая, но император — он!
— Но ведь когда-нибудь и вы сможете стать императором! — безмятежно заявила Умара.
— Что ты сказала? — с изумлением посмотрел на свою подругу Пять Защит.
— А что такого? В Дуньхуане все утверждают, что именно вы, выше величество, управляете Срединной империей…
— Не следует верить всему, что слышишь! — сказала У-хоу, но на губах ее промелькнула довольная усмешка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что, больше в Чанъане нигде нельзя раздобыть тот, нелегальный, шелк? — спросил Пять Защит.
— К сожалению, больше ни куска!
— Все пути поставки перекрыты? — В голосе молодой несторианки внезапно послышалось некоторое напряжение.
— В прошлом месяце я прекратила расследование в отношении тайной сети торговцев нелегальным шелком по той простой причине, что вся контрабанда исчезла. Больше на черном рынке шелк не появляется, — сказала У-хоу. Казалось, она этим сильно огорчена.
Молодые люди удивленно смотрели на У-хоу, теперь такую растерянную и несчастную, — и даже собака Лапика, почувствовав перемену в настроении людей, поднялась, прижалась к ногам императрицы и попыталась лизнуть ее, обслюнявив края шелковой одежды, окаймленной золотом и серебром.
— Мы должны помочь ей! Взгляни, как она расстроена! — прошептала на ухо возлюбленному Умара, в глазах которой стояли слезы.
Но могут ли они передать императрице то, что узнали от Луча Света? Имеют ли право делиться чужими секретами? Пять Защит пристально вглядывался в лицо Умары, которая ждала его решения.
— Ваше величество, возможно, мне известна одна подробность, которая поможет разрешить эти затруднения… — произнес наконец ученик Безупречной Пустоты.
— Слушаю тебя.
Тон императрицы Китая был весьма угрюм, и лицо ее не покинула внезапно сгустившаяся тень.
— Прежде чем мы прибыли сюда, за пределами Великой стены, мы встретили на дороге симпатичную молодую пару. Девушка была китаянкой, ее звали Нефритовая Луна. А юноша назвался кучанцем по имени Луч Света.
— Нефритовая Луна? Красивое имя, и встречается довольно редко! — оживилась императрица.
— Эти двое… они были такие милые… Луч Света сказал нам, что хорошо разбирается в шелководстве; община манихеев Турфана, по его словам, занимается производством шелковой нити в интересах Церкви Света! Что касается Нефритовой Луны, она прежде работала в Храме Бесконечной Нити, — признался Пять Защит.
— Не понимаю, чем это может помочь! Турфан лежит на краю света. Кроме того, сама мысль, что императрица Китая обращается к иноземцам, желая наладить изготовление шелка в собственном государстве, представляется мне нелепой. — На лице У-хоу появилась горькая усмешка.
Однако про себя она отметила, что прекрасная наивная парочка совершенно добровольно поделилась с ней теми секретами, которые с таким трудом пришлось вытаскивать из предателя Морской Иглы.
— Ваше величество, но если никто не узнает? Мы могли бы, если только позволите, сыграть роль посредников! — радостно предложила Умара.
Императрица с интересом посмотрела на девушку и молодого монаха, таких отважных, влюбленных, и невольно задумалась: осознают ли они, в каком трудном положении оказались, какому риску готовы подвергнуть свою жизнь?
— Я согласен с Умарой, ваше величество. Если вы примете такое решение, мы без промедления отправимся в путь. Достаточно добраться до Турфана и договориться с тем молодым манихеем, который занимается изготовлением нити. Пользуясь вашим покровительством, я сумею убедить Совершенного Наставника Церкви Света в пользе сотрудничества. Насколько я слышал, этот человек, его зовут Море Покоя, ищет пути продвинуть свое учение в столицу Срединной империи. В обмен на ваше обещание хоть немного продвинуть осуществление этой мечты он, несомненно, пойдет на сделку, — убежденно сказал юноша.
— Уже долгие годы Главная канцелярия предлагает смягчить отношение к манихеям на землях Китая… однако конфуцианцы постоянно препятствуют всем попыткам прийти к определенному решению, — задумчиво произнесла императрица.
— Мы могли бы обещать главе манихеев, что это будет сделано! — воскликнул Пять Защит. — Ведь это только дело времени?
— Но разве сможет он доверять обещаниям какой-то женщины, пусть даже императрицы?
— Ваше имя известно далеко за пределами Великой стены, ваше величество! — воскликнул Пять Защит. — Все знают, что вам многое по силам!
