Слон оставался невозмутимым даже среди самой буйной и неистовой толпы; он поглощал неимоверные массы продовольствия, а Безумное Облако ограничивался щепоткой еды да непременными черными пастилками, жизнь без которых стала бы невыносимой. Его переполняли надежды, впервые за долгое время он вновь уверовал в свое предназначение.
Но однажды тантрист с ужасом обнаружил, что прежняя одержимость возвращается!
Он шел по узкой и унылой тропе, не выпуская из рук поводьев слоновьей упряжи, как вдруг привычный кошмар накатил на него тяжелой волной.
«Идти туда, где не ходят другие! Идти туда, где не ходят другие! Идти туда, где не ходят другие!..» — поедавшие разум монотонные слова вновь бились в его голове, повторяясь снова и снова. По правде говоря, эта фраза никогда не переставала вгрызаться в его сознание, но сейчас обрушилась в полную силу. Он продолжал брести вперед, без определенной цели, как шел уже многие недели, с момента трагической сцены, завершившейся гибелью Буддхабадры. Он уже не отличал одно поселение от другого. Куда он идет?
И в этот момент до него донесся отдаленный гул большого города.
На этот раз звуки предвещали приближение Чанъаня, великой северной столицы, жители которой, по слухам, были так богаты, что ели на золотой посуде. Еще там жила особенная женщина, обладавшая поразительной судьбой и властью. Та самая императрица У-хоу, несмотря на все препятствия на ее пути, ставшая правительницей самой обширной и могущественной страны мира — Китая…
Он не раз слышал истории о том, как рядовая наложница стала императрицей, и это вызывало у Безумного Облака странное волнение, словно слухи эти имели какое-то непонятное отношение к нему самому. Он страстно хотел приблизиться к этой загадочной женщине, чья красота вошла в легенды и кого называли порой воплощением бодхисатвы Гуанъинь.
И вот наконец он приближался к своей мечте. Чанъань! Столица Срединной империи…
Кто-то утверждал, что У-хоу заботится о простых людях, защищая их от тирании знати. Кто-то повествовал о ее трудах по возведению новых пагод, где нищие могли рассчитывать на ежедневную миску горячего супа. Кто-то уверял, что именно она ввела меры по наказанию солдат, виновных в грабеже простых тружеников.
Однако были и те, кто говорил о ней совсем в другом тоне. Шептались о том, что ей служат наемные убийцы, что рядом с ней всегда находится гигант-монгол с отрезанным языком, способный удушить жертву пальцами одной руки. Ее называли узурпаторшей, не признающей ни веры, ни закона, использующей буддизм как прикрытие и предлог для нападок на конфуцианцев. Ее осуждали за то, что она наладила незаконную торговлю шелком за спиной больного супруга. Ей приписывали самых разнообразных любовников.
Ее называли «шелковой императрицей».
Но что правда, то правда: никто во всей стране не оставался к ней равнодушен.
Безумное Облако, для которого единство веры и эротических практик, священного экстаза и телесного наслаждения были естественным и непреложным правилом, не мог не восхищаться образом этой удивительной женщины! Она стала живым воплощением всего, чему поклонялся Безумное Облако с момента обращения в тантризм! Разве не должен он и ее привлечь к своему учению?
Идти туда, где не ходят другие!
В глубине сердца он таил надежду соблазнить грозную повелительницу Китая, шелковую императрицу! Размышления эти привели его в эйфорическое состояние. Безумное Облако позволил себе купить на рынке бханг — отвар индийской конопли на молоке яка, который он когда-то любил. Однако желудок, видимо, отвык, и тантристу стало нехорошо. Пришлось принять дополнительную черную пастилку. Соединение двух сильных средств привело его в иллюзорный мир, где тело легко отделилось от земли и полетело, словно облако.
Затуманенным взором тантрист взглянул на белого слона.
— Согласен ли ты, Ганеша, что мне нужно соблазнить императрицу? Я изменю свое имя на Белое Облако, чтобы мы с тобой больше соответствовали друг другу. Как думаешь? — бормотал он, нежно поглаживая морщинистую кожу животного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Священный слон слегка качнул головой, словно в знак одобрения. Безумное Облако видел себя непобедимым и всемогущим, твердым как алмаз. Он был уверен в том, что вскоре достигнет своей цели — предстанет перед поразительной императрицей и увлечет ее к новой вере.
Слухи о том, что в городе появился святой человек в сопровождении редчайшего белого слона, возможно являющегося воплощением Ганеши, несомненно, достигнут ушей императрицы. Безумное Облако не сомневался, что его пригласят ко двору. Перед шелковой императрицей он предстанет полуобнаженным, с закрытыми глазами. Прежде чем открыть их, он выдержит долгую паузу, чтобы женщина почувствовала сразу: он пребывает в ином мире.
Едва только У-хоу услышит слова о Пути тантры, она сразу почувствует всю их мощь и величие. Тантрист не станет спешить или подталкивать ее, шелковая императрица сама придет к необходимости единения тела и духа. Он научит ее управлять энергией Кундалини, покажет основы йоги и объяснит, как испытать наслаждение от этих упражнений. И бесконечный глубочайший экстаз позволит ей осознать всю силу великой змеи, пронизывающей человеческое тело вдоль позвоночника и соединяющей его с верхними уровнями Вселенной. И тогда над головой этой женщины раскроется тысяча лепестков магического лотоса!
Благодаря пране, которую вольет Безумное Облако в тело У-хоу, она ощутит полет и высвободит собственную прану — жизненную силу, поднимающую человека к вершинам совершенства. Достигнув этого, можно испытать всеобъемлющее и всепоглощающее счастье, недоступное никаким другим духовным практикам.
Это высшее освобождение, и Безумное Облако научит ему шелковую императрицу! Он подарит ей несравненный восторг бытия!
ГЛАВА 31
ОАЗИС ДУНЬХУАН, ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ
![]()
Ом! Мани падме хум!
Мертвый оазис: вот каким стало место, где некогда встретились Умара и Пять Защит.
Ма-ни-па глазам своим не верил.
Не осталось ни одного торгового квартала, все дома сожжены и разрушены, дымок еще вился кое-где над развалинами. Угли оазиса источали жуткий, невыносимый запах гари.
Уничтоженный город, из которого бежали все, кому повезло уцелеть, казался безнадежно пустым. Трупы мужчин, женщин и детей усеяли улицы. Часть тел была разорвана — возможно, бродячими псами, — остатки стали добычей червей и мух. Внезапно мимо ма-ни-па промчался бесхозный конь, взбесившийся из-за запаха пожара, не нашедший свою конюшню и не знавший, куда бежать.
Картина всеобщего разрушения резко противоречила воспоминаниям странствующего монаха о пестром, ярком, полном жизни городе, где сходились все расы мира, куда стекались самые редкие товары со всех краев света, — городе, в котором несколькими месяцами ранее останавливались и он сам, и Пять Защит, и Кинжал Закона, и персы.
Теперь здесь царил сладковато-приторный запах смерти.
Устояли лишь каменные строения, но и от них остались лишь почерневшие от копоти стены с пятнами запекшейся крови. Следы неслыханного насилия виднелись повсюду.
На месте рынка, где прежде продавали съестное, одежду из овечьей шерсти, посуду и прочую домашнюю утварь, все было усыпано обломками и черепками, перемежающимися с безжизненными телами купцов и покупателей.
У ма-ни-па сжалось сердце, когда он приближался к тому месту, где они с Пятью Защитами покупали пирожки у толстой торговки, отказавшейся брать с них плату. Внезапно тибетец заметил старика, сидевшего у входа в пагоду с черными от сажи стенами. Чудовищно исхудавший, он казался хрупким и тонким как тростинка. Судя по шафрановому одеянию, это был монах-буддист. Невидящим взглядом он смотрел на окружающее разорение.
Хотя ма-ни-па подошел вплотную, старик словно не замечал его, вперив взгляд в пустоту. Странствующий монах немного подождал, а потом мягко тронул собрата за плечо.
