Между тем голод его неизбежно рос и вскоре превратился в самый настоящий Голод, с большой буквы. С улицы глумливо тянуло всевозможными мясными изделиями, сырыми и жареными, варёными и копчёными, а он не мог даже выбраться из треклятого подвала, не говоря уж о том, что он до сих пор не знал, как бы избавиться от намордника и при этом не раскроить себе голову. Ему казалось, что ещё немного — и он просто сунет в намордник лапу и будет грызть самого себя.
Дети вернулись к нему на исходе четвёртого дня. Мальчик тут же обнял его за шею, а девочка высыпала на пол целую кучу леденцов на палочке. Потом они, смеясь, вместе поковырялись в его наморднике скрепкой — и тот со звоном упал на пол.
— Прости, что не навещали так долго, Снежок! — сказал мальчик, счастливо улыбаясь.
— Зато мы принесли тебе еду, Пушистик! — сказала девочка, улыбаясь не менее счастливо и с восторгом показывая на рассыпанные по полу леденцы.
Волк смотрел на них какое-то мгновение немигающим горящим взглядом.
Нет, закричал другой в его голове, не смей, не надо, они всего лишь дети, всего лишь глупые дети, они не со зла, они не подумали.
Зверь уже его не слушал. Он просто бросился вперёд и одним движением челюстей перекусил девчонке хлипкую шейку. Мальчишка завизжал и начал бить его по спине железным намордником — зверь не глядя ударил его лапой наотмашь. Тот отлетел к стене и больше не поднимался.
Нет, заходился истерикой и мольбами другой в его мыслях, нет-нет-нет-нет-нет.
Горячая кровь хлынула в пасть, и он — наконец-то!!! — ощутил такой желанный вкус тёплого мяса. Волк больше не думал о том, какому унижению эти глупые детёныши его подвергли, не думал о том, сколько неприятностей они ему доставили и что ему пришлось из-за них перенести. Он думал только о том, что они очень вкусные, оба, и вкус у них двоих совершенно одинаковый, как будто они в самом деле были одним человеком, почему-то разделённом надвое; он думал о том, что ещё никогда прежде ему не попадалось такое сладкое, такое сочное мясо, такие хрупкие косточки, такая изумительная кровь, такая молодая кожа. Только прекрасные золотые волосы он не тронул, потому что волосы были невкусными, а всё остальное он сожрал с превеликим удовольствием. Он ел и ел, и это было поистине чудесное пиршество, и он думал о том, что, возможно, ему стоит ещё как-нибудь включить в свой рацион человеческих детей, раз уж при жизни они такие бесполезные и неприятные…
Он почти закончил, когда в щель подвальной двери, которую близнецы неплотно прикрыли за собой, пробился единственный лунный луч, и Сильвенио вдруг вспомнил: сегодня полнолуние. Прежде чем он успел посмаковать последний кусочек своей трапезы, волка вдруг не стало, и в подвале остался голый, забрызганный чужой кровью человек.
Человек с неописуемым ужасом взглянул на самого себя, на жуткие ошмётки невинных детей, от которых остались лишь погрызенные кости и волосы цвета бледного золота.
И человек закричал, потому что…
***
…проснулся?
Но тогда почему он всё ещё слишком реалистично чувствовал насыщенный солёный вкус во рту, как будто он и в самом деле…
В следующую секунду он полностью осознал происходящее и поперхнулся жидкостью, которой его поили Близнецы. Вязкая, тёмно-красная и очень, к сожалению, узнаваемая субстанция пролилась на его грудь, запачкав куртку.
— Что?.. — только и смог выдавить он сквозь кашель. — Что… это?..
— Угощение, — откликнулись Близнецы хором. — Пришло время для угощений.
Они поили его кровью. Господи, они поили его настоящей человеческой кровью! И у них в руках был поднос с сырым мясом, половина которого… О нет. Половина мяса была уже съедена. Судя по всему, им самим.
Господи. Святая мать Эрлана. Все Высшие Силы.
Угощения… Сильвенио не мог дышать от переполнявшего его омерзения.
— Да, наверное, это вышло немного топорно, — застенчиво улыбнулся ему Лилей. — Ты уж прости, но мы решили, что это наилучший способ тебя накормить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хотя, конечно, ты в праве обижаться, — Лилео виновато опустила ресницы. — История получилась уровнем чуть ниже, чем ты заслуживаешь. Мы сначала хотели сделать из тебя свихнувшегося каннибала, а получилось только голодное животное…
— Но не волнуйся, — добавил Лилей солнечно. — В следующий раз мы дадим тебе шкуру настоящего серийного маньяка. Это будет гораздо веселее!
— А пока, — заметила Лилео ласково. — Тебе нужно подкрепить силы. Ты уже давно просил у нас воды, помнишь? Вот. Пей. И мы, заметь, так щедры, что даём тебе и поесть тоже.
У него предсказуемо закружилась голова и свело судорогой живот. Честно говоря, он очень надеялся, что его стошнит прямо сейчас — но Близнецы, заметив его состояние, протянули к его голове свои ладошки, и тошнота разом прошла, одновременно под действием их лечащей магии и управления рефлексами его тела. Стало только хуже: теперь его тошнило только ментально. Такого сильного отвращения к самому себе он ещё не испытывал. А они, тем временем, запрокинули ему голову и зажали нос, чтобы продолжать вливать кровь прямо в горло.
— Не надо!.. — он вырывался, позорно хныча. — Пожалуйста!.. Я не хочу!!! Я ничего больше у вас не попрошу, я никогда больше не буду вас ни в чём упрекать, только НЕ НАДО!!! Я умоляю вас!!! Не надо… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!
— Ну что ты, — ворковали его мучители. — Ты же хочешь пить. И ты голоден. Давай, не упрямься.
Кровь и мясо, мясо и кровь.
Кровь. И мясо.
Что-то как будто щёлкнуло, сломалось у него внутри. Всё это — всё это было слишком. Он больше не мог выносить этой ежедневной пытки, а теперь ещё и кровь…
"Ты должен запомнить: зови меня на помощь, если что случится."
Аргза.
"Помни, что я приду на помощь сразу же, если ты позовёшь. Непременно приду, ясно?"
Аргза.
"Никогда и никому я не позволю тебя тронуть. Слышишь, Лиам? Никогда. Никому."
Аргза.
"Ты молодец, Лиам. Ты выдержишь. Всё будет хорошо. Слушай мой голос. Я здесь. Я рядом. Только я. Только мы. Слушай меня очень внимательно, Лиам. Очень внимательно, ты меня понял? Всё будет хорошо."
Аргза…
"Есть только мои руки. Есть только мой голос. Есть только мои слова. Есть только я. Я. Я — начало. Я — конец. Твой мир замкнулся сейчас на мне, Лиам. Слушай меня очень внимательно. Потому что нет больше никого и ничего. Я рядом. Я здесь. Только я. Мы одни. Мы всегда будем одни. Я с тобой."
Аргза!
"Ты слышишь только мой голос. Ты чувствуешь только мои руки. Есть только я, Лиам. Сосредоточься. Это очень важно, чтобы ты сосредоточился. На мне. Я — есть. Я. Слушай меня. Ты молодец, Лиам. Ты у меня молодец…"
— Аргза!!! — закричал он вслух, зажмурившись. — А-А-АРГЗА-А-А-А!!!
Консоль взорвалась фейерверком искр, корпус корабля дрогнул, а Близнецы синхронно отпрянули, из носа у обоих шла кровь, и они держались за головы. На этом Сильвенио, к сожалению, иссяк. Последнее, что он видел перед тем, как в очередной раз за время своего нового плена потерять сознание, были направленные на него взгляды Близнецов — полные совершенно сумасшедшего неприкрытого восхищения.
— Ты нас здорово удивил, — сообщила ему Лилео, когда он пришёл в себя на следующие сутки. — Мы такого вообще никак не ожидали, признаться.
— И ты нас даже немножко покалечил, — добавил Лилей. — Мы восемнадцать часов не могли подняться с кровати из-за головной боли, которой ты нас наградил. И нам потом пришлось ещё четыре часа настраивать панель управления, которую ты напрочь вывел из строя — только недавно закончили.
— Но больше удивило нас даже не это.
— О твоей громадной силе мы уже догадывались.
