лёгкую теплоту. Внук и внучка. С одной сдувает пылинки, а на другого вообще не обращает какого-либо внимания.
— Дед, а что вообще тренирует Неджи? Отец меня такому не учил, а он так к экзамену готовится, — отец Хиаши обернулся и пристально посмотрел на Неджи. Генин же демонстративно по-пижонски сложил одной рукой печать, а второй коснулся манекена. Пшик. Жжение и намоченные ноги.
— Это… — на его лице, казалось, разгладилась большая половина морщин, а про широко распахнутые глаза можно было умолчать, но он довольно быстро взял эмоции под контроль. — Лучше сосредоточь свои усилия на Вакуумной Ладони, раз уж умудрился освоить её азы. Толку будет больше, чем от того, что ты оставшееся время спустишь на безрезультативное освоение высшего мастерства Мягкого Кулака.
— Ну да, — огрызнулся Неджи. Его больше устраивало, когда они друг на друга не обращали никакого внимания. — Ведь это прерогатива главной ветви. Куда мне, заклеймённому отбросу из побочной, да? — не срываться на крик стоило огромных усилий.
— Нужно ставить достижимые цели, а не мечтать о несбыточном, — старик завершил разговор и повернулся к внучке. — Я с тобой позанимаюсь, раз Хиаши так занят управлением клана и не может уделить немного времени на твои дополнительные тренировки.
Неджи начал глубоко дышать, пытаясь успокоиться, и ещё раз постарался выпустить нужную чакру. Вообще ничего не добился. Клокотавший внутри коктейль из эмоций не был помощником в делах тонкого контроля чакры, а лишь мешал.
Выдохнув злость, он плюхнулся в уже неплохую такую лужу, сформировавшуюся после его неудачных попыток, и погрузился внутрь себя. Лучший способ, чтобы обуздать свои эмоции. А одежду потом можно постирать. Начало вечереть. Неджи закончил на том, что смог выделить несколько капель, не помогая себе левой рукой печатями. Хоть и сомнительный, но всё же успех. По крайней мере он сможет намочить защиту Гаары во время их поединка.
Ему нужно было проветриться. Ноги сами понесли к окраинам квартала, к клановому кладбищу. Могилу отца он навещал довольно часто, а совместную родительскую могилу он так ни разу и не посетил. Не было ни желания, ни сил. Да и Хьюга не хотел признавать тот простой факт: оба родителя ушли безвозвратно.
Перед глазами раскинулся широкий простор однотипных ухоженных могилок. Неджи остановился перед родительскими.
— Давненько я вас не навещал, — проговорил Хьюга, сев прямо на дорожке, и начал выкладывать то, что лежало на душе. — Я принял участие в экзамене на чунина и добрался до финала, — усмехнулся собственному достижению. — На досуге я размышлял, что раньше это звание было нужно, чтобы облегчить твой, мама, быт, а сейчас оно мне нужно постольку-поскольку. Пройденные этапы экзамена дались мне довольно легко, но вот Ли… — выдохнул, вспомнив неунывающего товарища. — У него все печально. И я захотел за него отомстить и устроил всё так, чтобы в финале биться с тем, кого он не смог одолеть. И в тот момент, когда я понял, что мы будем сражаться, мне стало так легко на душе… Что я подумал, что это так просто, когда есть кому мстить, когда он просто находится на расстоянии вытянутой руки. До мёртвых ведь не добраться, — тот факт, что убийца матери тоже оказался в могиле только бесил. — И, не знаю, мне кажется, что я борюсь с потоком и не могу из него выплыть. Мои успехи все равно не дают мне возможность вырваться из этой клетки. Наверное, отец, ты меня бы понял, — генин выдохнул и перевёл взгляд на ясное ночное небо, безоблачное и тёмно-синее. — Я вас люблю и надеюсь, что там вы вместе. И не волнуйтесь за меня, я выйду победителем, — только Хьюга не мог определиться: он действительно верил в свои слова, или таким образом пытался сам себя в этом убедить, делая такие заявления?
После своего монолога Неджи ещё немного посидел, словно собираясь со своими мыслям, и вскоре поднялся, попрощавшись с родителями. Его ждал завтрашний день.
Следующее утро ничем не отличалось от предыдущих, а вот его развитие — вполне. В Госпитале Неджи был готов услышать привычный отказ в посещении, да и чего уж там таить, собирался уже пробраться в палату товарища вопреки запретам, но обрадовали. Посещение было открыто, и генин шустренько сбегал в магазинчик, прикупив различных гостинцев. Правда палата Ли была пуста, что успело не на шутку встревожить Неджи, но Бьякуган сумел найти товарища. Он был на территории внутреннего скверика и… отжимался. У Хьюги не было слов, он просто спрыгнул через открытое в коридоре окно и мягко приземлился аккурат на проходе. Рядом не было никого, кто бы мог его осудить за подобные действия. Минута — и он в зелёном парке смотрит за надрывающимся Ли. Костыли лежали у ствола дерева, а сам парень в его тени прятался от солнечных лучей.
— Ли, — Неджи его окликнул, но товарищ не обратил внимания или не услышал, или услышал, но не захотел оборачиваться.
— Двести сорок девять, двести пятьдесят, — вёл счёт и продолжал отжиматься на одной руке, опираясь о здоровую ногу.
Они давались ему крайне тяжело, видно было, что не только рука и нога были повреждены в бою. Неджи с силой сжал кулак. Несмотря на свои увечья, Ли продолжал рвать жилы в погоне за своей мечтой — стать достойным шиноби. Но почему это произошло именно с ним? Он и без этого всего не мог использовать ни Ниндзюцу, ни Гендзюцу, а увечье, возможно, забрало у него и Тайдзюцу, оставив калекой. Неджи всё же пересилил себя и активировал Бьякуган, для подробного рассмотрения товарища. Да. Он не знал, кем нужно быть, чтобы вылечить подобное.
Неджи выдохнул. Он знал, что тренировками в таком состоянии он себе вредил больше, чем приносил пользы, но сказать ему об этом… Было бы сродни насмешки над всеми его усилиями и трудами. В этом весь Ли — жить, бесконечно истязая себя изнурительными тренировками.
Ли упал, будучи не в силах больше отжиматься и продолжал лежать в больничных одеяниях на земле.
— Вставай, Ли, — Неджи протянул руку товарищу, желая помочь ему подняться. В другой он уже держал костыли. — Если долго будешь лежать на земле, то простудишься.
— Неджи, — товарищ принял помощь и опёрся на костыли. Вид он имел крайне измученный. Он устал не физически, а от той боли, которую испытывал.
— Пойдём в палату? — Хьюга
