Митя, конечно, был прав — в том смысле, что внезапно образовавшаяся у меня под одеждой роскошная девичья фигура отвлекала внимание мужского населения не только от моего ненормативного носа, но и от более важных вещей. Таксист, бедняга, так загляделся, что чуть было не остался без бокового зеркала, а выскакивая из машины с намерением любезно распахнуть передо мной дверцу, споткнулся о бордюр и растянулся на тротуаре; к счастью, у меня хватило ума его не поднимать.
В «Золотом льве» ко мне метнулись сразу три официанта — а ведь когда я заходил сюда в первозданном, так сказать, виде, мне пришлось ждать меню чуть ли не полчаса. В другое время я, пожалуй, был бы шокирован таким повышенным мужским интересом, но теперь только с досадой подумал, что внимание персонала может помешать мне незамеченным добраться до кладовой. Оставалось надеяться, что в какой-то момент привычка возьмет свое, и ребята отправятся на затяжной перекур — все вместе, чтобы не было страшно на темном заднем дворе. Во всяком случае, в прошлый раз они именно так и поступали.
Впрочем, «надеяться» — это в корне неправильная формулировка. Я ни на что не надеялся, а просто знал, что официанты как миленькие уйдут в тот момент, когда мне это понадобится. И в коридоре никого не будет, и в кладовой, и грозный карлик Йозеф благополучно отправится за продуктами в назначенный час, и китаянка Луша запрется на кухне, и Лев будет сидеть где-нибудь наверху или вовсе уйдет на прогулку, короче, он не встанет на моем пути, потому что я так хочу. И точка.
В противном случае мне бы и в голову не пришло ввязываться в такую авантюру — хотя бы потому, что я мог целый год слоняться по огромному дому Льва без малейшей надежды найти ключ. Но я сразу решил, что не буду его искать, а просто вспомню, где я его видел. И конечно же, вспомнил — еще утром, когда разглядывал свое зареванное отражение в зеркале душевой. И с тех пор ни на миг не сомневался, что у меня все получится.
Я сидел у окна, конспирации ради ковырял вилкой остывшие кнедлики, смотрел на улицу. Видел, как покорный моим желаниям Лев вышел из дома и неторопливо зашагал куда-то вверх по Нерудовой. Видел, как Йозеф, облаченный на сей раз в обычный джинсовый костюм, купленный, вероятно, в магазине детской одежды, разместил свое компактное тело за рулем припаркованного у входа красного «фольксвагена», аккуратно, за шесть, что ли, приемов, выбрался на проезжую часть и укатил. Судя по всему, в доме осталась только гигантская китаянка Луша, но я заранее договорился с собой, что ее можно не принимать в расчет. Я хочу, чтобы она не болталась у меня под ногами, значит, она не будет — и точка. Вопрос закрыт.
Я огляделся. Ресторан был почти пуст, какая-то пожилая пара сидела за дальним столиком, и еще одна пара помоложе только что вошла и теперь устраивалась у соседнего окна. Официанты, шокированные таким наплывом клиентов, немедленно удалились на перекур. Путь к кладовой был свободен. Рыжая дылда в мини-юбке вздохнула, мысленно перекрестилась и с замирающим от волнения сердцем поднялась из-за стола. В отличие от нее я был совершенно спокоен — даже когда эта дурища чуть не опрокинула шкаф, запутавшись в развешанных там халатах. Впрочем, обошлось.
Подземный ход оказался очень широким, но настолько низким, что мне пришлось согнуться чуть ли не вдвое. Здесь царила абсолютно непроглядная темень — а я-то втайне рассчитывал на какие-нибудь чадящие факелы. Но, увы, Лев не позаботился о создании колоритной атмосферы в этой части своих владений. Пришлось идти прямо, время от времени освещая путь Митиным фонариком, — я, конечно, заранее твердо решил, что этот коридор не окажется каким-нибудь лабиринтом, оснащенным хитроумными ловушками, где можно плутать до скончания века, но лишний раз убедиться, что под ногами у меня твердый каменный пол и никаких дурацких сюрпризов, было чертовски приятно и полезно для нервной системы бедной финской туристки, от лица которой теперь с энтузиазмом выступал мой внутренний паникер. Во всяком случае, когда мы все наконец практически на ощупь добрались до выхода, ведущего, по словам Мити, в комнату Йозефа, я спокойно приступил к возне с замком, а эти двое только что не вопили от восторга: спасены! От чего, интересно? Тоже мне герои.
Открыть дверь при помощи армейского складного ножа, словно бы специально созданного милосердными конструкторами на радость взломщикам-любителям, и благоразумно позаимствованного у Мити куска проволоки оказалось проще простого; как ни странно, с дверью, ведущей из комнаты Йозефа в коридор, я возился гораздо дольше и в конце концов не открыл, а сломал горемычный замок. Ну и черт с ним, в любом случае мой визит вряд ли пройдет незамеченным. Ничего, пусть потом становятся на уши. Мне всего-то и нужно пару минут, чтобы подняться по лестнице и зайти в обитый деревянными панелями кабинет, где на одной из полок среди безделушек и ветхих книг лежит ключ из желтого металла. Я видел его там, заметил, когда Лев ставил на полку мой бердичевский букварь, просто не придал этому никакого значения, мало ли на свете ключей, в том числе желтых, из кипрской меди, сверкающей ярче, чем настоящее золото.
Конечно же, ключ лежал на полке, я увидел его практически с порога, даже свет включать не потребовалось, хватило уличных фонарей, уже загоревшихся за окном. Только и оставалось — подойти, протянуть руку, взять ключ и удивиться: какой он, оказывается, тяжелый и почему-то теплый, как будто хранился не на полке, а за чьей-нибудь пазухой. Ключ так удобно лежал в моей руке, словно был сделан специально для меня, по моей мерке, с учетом длины каждого пальца, ширины ладони и еще каких-то неведомых, но чрезвычайно важных параметров. Выходит, Мирра была права, это мой ключ, и больше ничей. А бедняге Льву придется вскрывать Врата Гекаты отмычкой — да вот хоть моим армейским ножом, потому что ключ я теперь ему не отдам, даже если он вот прямо сейчас появится на пороге, и…
— Господи, — сказал Лев, — у вас все-таки получилось.
Он действительно стоял на пороге кабинета. И — не улыбался, нет, но сиял. Натурально светился от радости, как дополнительный фонарь, даже в комнате сразу стало гораздо светлее.
Это была, прямо скажем, не совсем та реакция, которую ждет от хозяина квартиры пойманный на горячем домушник. Но я все равно приготовился к борьбе не на жизнь, а на смерть. И шагнул к окну, прикидывая, удастся ли мне разбить его одним ударом и выскочить на улицу. Это, конечно, не стекло, а пластик, хрен его вот так сразу разобьешь. Зато, кажется, можно просто открыть, или?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
