— Погодите. То есть Врата Гекаты все-таки существуют? И вы вчера говорили правду?
— До известной степени. Я не сказал вам самое важное. Открыть Врата Гекаты может только тот, кто их нашел. И только ключом-близнецом, возникшим по его воле из ниоткуда, как и произошло в нашем с вами случае… Дверь в отцовском подвале обнаружили именно вы, верно?
Я кивнул.
— Ну вот. А мы просто помогли вам довести дело до конца. Без нашего вмешательства вам бы и в голову не пришло искать этот ключ. И уж тем более овеществлять его своей верой.
— Я и слов-то таких не употребляю, — вздохнул я. — Но вам-то все это зачем? Вчерашняя история про гусеницу, которой пришло время стать бабочкой, была мутная, но по-человечески понятная. А тут…
— Если история про гусеницу вас устраивает, считайте, что она остается в силе. Только гусеница не я, а… — Лев умолк, задумался, развел руки в стороны и дрогнувшим голосом закончил: — Весь мир.
Я очень хорошо понимал, что он хочет сказать. При том что все мое существо противилось этому пониманию. Во многой мудрости, как известно, много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь. А я не хочу скорбь, верещало мое существо, не хочу, не хочу!
Но я не собирался идти у него на поводу. При всем уважении к Екклесиасту.
— А что будет, когда?.. — заикнулся было я, но осекся на полуслове. Зачем спрашивать, когда надо просто пойти и сделать. В любом случае. Если уж так все сложилось.
— Я тоже не знаю, — сказал Лев. — Никто не знает. Известно только, что время от времени Врата Гекаты должны открываться. Как окна в доме. Реальность тоже надо проветривать, Филипп Карлович. Если по уму, это следует делать хотя бы раз в несколько веков, а последний раз Врата Гекаты открывались тысячи две, что ли, лет назад. Поэтому здесь уже практически нечем дышать. Совершенно невыносимо, вы и сами это наверняка чувствуете. Вышло так, что никто кроме вас не может это исправить. А я могу только просить о милости: разрешите рядом постоять.
— Рядом? — переспросил я. — Когда я буду открывать дверь?
Мне показалось, это неплохая идея. Если я в последний момент испугаюсь — а я наверняка испугаюсь, и не только в последний момент, мне, чего уж там, уже страшно, — так вот, если я испугаюсь, а Лев будет рядом, он не даст мне затормозить. Такой на краю пропасти, пожалуй, любезно подтолкнет, не поинтересовавшись, отросли ли у тебя крылья, — пока будешь лететь, сам разберешься, — и привет. Именно то, что мне сейчас требуется.
— Почему бы и нет, — сказал я. И с удовольствием повторил: — Действительно, почему бы и нет.
Я достал телефон, набрал номер Карла и, дождавшись, когда он возьмет трубку, сказал:
— Я возвращаюсь. С ключом. И с гостем. Видимо, завтра.
Лев отчаянно замотал головой.
— Сегодня есть самолет на Вильнюс, который улетает около полуночи. Мы еще успеваем! — горячо зашептал он.
— Мне тут подсказывают, что даже не завтра, а сегодня ночью, если успеем на самолет.
— Хорошо, что ты предупредил насчет гостя, — невозмутимо сказал Карл. — Попрошу Ренату испечь по такому случаю два яблочных пирога. Потому что одного нам обычно на троих еле хватает.
Лев не стал благодарить меня вслух. Но посмотрел так, что я понял — мое согласие значит для него гораздо больше, чем я способен вообразить.
— Пойду одеваться, — сказал он. — Заодно позвоню насчет билетов. И вызову такси. Если хотите, можете пока забрать свои вещи из гостиницы. За полчаса управитесь?
Я, конечно же, управился. Успел не только собрать рюкзак и расплатиться, но и отправить sms Мите: «Самолет до Вильны, номера рейса не знаю, вылет около полуночи, улица Савицкё, дом с башенкой», а потом, на бегу, еще: «Если нарядишься боливийской крестьянкой, с меня яблочный пирог».
Я, в общем-то, не сомневался, что он следит за домом Льва и в случае чего рванет за нами в аэропорт, и место в самолете, будьте покойны, добудет, но эти записки были своего рода жестом доброй воли, сигналом: «Если хочешь, давай с нами, я не против». Уж такую малость я был просто обязан для него сделать.
Лев уже поджидал меня на пороге в элегантном черном плаще до пят, сразу видно, не хрен с горы, а злой пражский колдун собрался к нам с официальным дружеским визитом.
— Слушайте, а зачем нам самолет? — спросил я, вдохновленный его романтическим обликом. — Если можно просто заснуть в одном месте и проснуться в другом? Мирра со мной это проделала, видимо, тоже в рамках создания рабочего настроения. Не сомневаюсь, что и вы можете.
Он покачал головой.
— Ни в коем случае. Не сейчас. Я не знаю, чего можно ждать от ключа, который у вас в руках. И не хочу рисковать. Давайте спокойно, без фокусов, по-человечески доставим его на место. Тише едешь — дальше будешь. В юности я очень не любил эту поговорку. Но постепенно понял, что в подавляющем большинстве случаев это весьма полезная инструкция.
В такси мы ехали молча. Каждый был занят своим делом: Лев таинственно улыбался каким-то своим масонским мыслям, а я разглядывал ключ и все никак не мог решиться переложить его в карман. Впрочем, мыслительному процессу это, увы, не мешало. Мой деятельный разум оправился от шока и теперь приставал ко мне с вопросами, озвучить которые в присутствии таксиста я бы не решился даже накануне конца света. А вдруг он в школе русский учил? Будет потом в чистилище рассказывать, что вез напоследок двух психов, каких свет не видывал, — нет уж, благодарю покорно.
Но когда мы наконец заняли места в салоне самолета, меня прорвало.
— У меня по-прежнему многое не укладывается в голове. Наверное, все это не очень важно, потому что дело, если верить вам, сделано, и ключ у меня. Но…
— Полностью разделяю вашу позицию, — улыбнулся Лев. — Я и сам дотошный. Очень не люблю чего-то не понимать. Что именно у вас не укладывается?
— Да почти все. Например, откуда вы вообще узнали про дверь в нашем подвале?
— От вашего отца, разумеется. То есть не от него лично, а от старика Шнипса. Они уже давно знакомы и состоят в переписке. И когда вы нашли дверь, Карл Оттович ему, конечно же, подробно об этом написал. И фотографию прислал — похвастаться, ну и как эксперту, чтобы помог в поисках ключа. А через несколько дней у Иржи в руках оказался ключ. И такая непростая пани принесла его на продажу, что сомнений не оставалось: начинается крупная игра.
— Но если так, почему вы ждали целых три года?
— Я уже говорил вам, что с возрастом оценил мудрость поговорки «тише едешь — дальше будешь». Это тот самый случай. Если бы ключ нашелся слишком быстро, это не произвело бы должного впечатления. Люди не ценят то, что легко достается, — даже такие незаурядные люди, как ваш отец. А за три года он успел очень сильно захотеть найти ключ от двери в подвале. Решил, что для него это чрезвычайно важно. И вольно или невольно, но передал эту информацию вам. Разумеется, лично вам ключ и даром не был нужен, но вы знали, как много усилий потратил на его поиски ваш отец, и относились к этому предмету с уважением. К тому же, если бы за ключом приехал сам Карл Оттович или любой другой человек, игра не состоялась бы. Нам нужны были именно вы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
