Их можно было назвать «невезучими», но и по-своему счастливыми. Они нашли друг друга. И пребывали в творчестве непрерывно.
При мне они «делали» как минимум три песни: «Козлика» – любимую в детстве песенку ее неблагодарного, черствого племянника Николая, которого научил играть на гитаре Яншин; шаляпинскую «Блоху», и «Маруся отравилась», на стихи, которые наша бабушка читала нам из календаря 19… лохматого года.
Я по-своему «боялся» увлечения музыкой. Люди в наушниках вызывают у меня сочувствие. Ведь в свою подкорку они допускают нечто всемогущее, которое начинает там орудовать само по себе. А если ты весь – в музыке? Тут поневоле начинаешь понимать свою обреченность. Конечно, если ты – не Шаинский. Мелодии высших сфер подчиняют тебя всего, ты перестаешь себе принадлежать. И, может быть, не случайно рок (музыка) созвучен с Роком?…
Светка, выходя за пределы этого рока-Рока, шила, вязала крючком и спицами, набирала тексты. И снова становилась веселушкой.
Лет восемь назад я выпускал газету «Наша сторона». База была на 10-м, последнем, этаже гостиницы «Москва», в сторону Охотного ряда. Основной работницей была родственница, о которой идет речь. Команда подобралась дивная. Все делали легко и профессионально. И когда выпустили последний номер, устроили вечеринку в «редакции». А там такой длинный балкон, все вывалились на радостях, и сестрица, глуша потоки машин раскатами, обратилась к видному политическому деятелю, кабинет которого на 10-м же этаже, но Госдумы, находился аккурат напротив: «Во-о-ва! Выходи! Во-о-ва! Вы-хо-ди!» И так случилось, что через несколько дней я встретился с Жириновским, коего Светка называла «известным исполнителем известных песен» в силу его неодолимой тяги петь и поразительного таланта – при этом не попадать ни в одну ноту. И, представьте! – он тот зов услышал. «Но выходить было некуда – у вас же там балкон!» – невозмутимо прокомментировал случившееся вице-спикер.
Последняя ее «наборная» работа – два гигантских тома, составленных Владимиром Авдеевым – «Русская расовая теория до 1917 года».
Она гордилась сопричастностью к нашей деятельности, и была полноценным участником этого «праворадикального» процесса, прекрасно сознавая святость, рисковость и перспективность этого дела. Потому и любили ее, как человека и соратника, лучшие, на мой взгляд, люди нашего времени.
… Некто немец Густав Нойтингер писал в «Нашей стороне» в 1999 году о группе «ДК» при Светке и Яншине: «В мелодии, в распеве и в силе и, что обязательно, в грамотности исполнения весь секрет русской песни. Уверен, что эти музыканты станут символом Русской Рок-культуры. Желательно, не посмертно».
Как в воду глядел…
Они сгорали – и сгорели. И ведь немного времени прошло с августа 2006 года, а вот уже я, брат, почти спокойно пишу об умершей сестре! О бабуле и отце я смог написать только через 5-10 лет, а тут,… В том-то и дело, что некая обреченность, покорное ожидание беды возникли задолго до «двойной трагедии»…
Как там что получилось, гадать не буду. Вполне возможно, что официальная версия и есть жестокая правда. А заключается эта версия в том, что Яншин сгоряча, в ходе семейной распри, которые, к сожалению, бывали, не рассчитал силы и придушил жену, а, осознав, что сотворил, сердцем насел на нож, как самурай.
Стояла жара, и «Веселых картинок» обнаружила только через несколько дней. Пришлось сжигать…
И прикопали мы нашу Светку в могилу нашего отца, на прекрасном кладбище в Дютьково, на месте, которое я когда-то выбрал для нашей бабули.
Когда друзья закапывали шкатулку с прахом светло-светлой Светки моей, я, стуча зубами, невольно напевал про себя:
Спи, сестренка младшенькая…
Дед Мороз и Снегурочка снова вместе. Теперь уже навечно…
Газета «Империя» и судьбы независимых изданий
Презентация-реквием
«Подавляющее число моих сограждан всю жизнь читают газеты и умирают, искренне считая, что они знают хоть долю правды об окружающем их мире. Это не так, до такой степени, что поверить моим словам могут только редкие умудренные люди» (Томас Джефферсон).
С 1992 года я работаю в исключительно независимой печати, и если совершат ошибки, то это были мои ошибки. Совершенные практически независимо от внешних факторов. Издательство «Русское Слово», первые номера «Атаки», редактирование некоторых книг, газета «Империя».
Можно вспомнить много экзотических моментов. Например, хождение в прокуратуру, где нам под угрозой статьи 74 («разжигание… свержение») всячески угрожали за продолжение издательской деятельности, а после этого мы шли в типографию, расположенную неподалеку, чтобы сдать в печать следующую книгу. Можно вспомнить, как открывались железные ворота – минута в минуту – ворота, которые не должны открываться, мы врывались туда на машине, чтобы так же стремительно вырваться на свет Божий, но уже с тиражом. Неизгладимое впечатление произвел и обыск 10 апреля 1995 года, под угрозой все той же статьи. (Преследование началось по инициативе кондорообразного академика Кудрявцева, по-моему, одного из авторов Конституции). Типографщики, распространители, читатели, в отличие от интеллигентских недоумков, проявляли искреннюю готовность понять Джефферсона.
Но сейчас я хочу порассуждать о проблемах независимой патриотической печати в целом.
Источники финансирования газеты – это 4 тысячи долларов, полученных от американской организации, финансировавшей некий Фонд по защите вкладчиков, куда я был приглашен быть связным с прессой. Деньги эти я счел нужным тратить, грубо говоря, на антиамериканскую (она же прорусская) деятельность. Кроме того, были редкие, но порой внушительные для такого издания вспомоществования друзей. Один раз передали 1000 долларов, – это был период, когда я смог платить гонорары. Был случай, когда 200 долларов вручил мне случайный прохожий читатель, – бывает в нашей жизни и такое. На 20 номеров ушло примерно 6 тысяч долларов. Вернулось от продаж – не больше трех. В целом – баланс. Говорю это ради чистоты эксперимента, хотя если выпускаешь газету – говорят, на деньги МОССАД, не выпускаешь – трусишь.
Весь процесс от верстки до разгрузки и распространения обеспечивал в одиночку. Так длилось два года.
… С тех пор, как достроили новое здание на Лубянке (помните, подъемные краны были еле видны из карьера под «фундамент»?) – терзает вопрос: как бы невольно не сделать что-либо угодное режиму. Вопрос не праздный. Охота на русскую мысль идет продуманная и изощренная. Ощущение мишени в тире.
Были предложения о некоем альянсе (Н. Лысенко, Борис Миронов, Бабурин-Павлов, Славянский Собор, сейчас – некая грандиозная организация новая, но, чую, лужковская). Или отказывался, или отказывали, хотя не настаивал и не жалею.
Зачем я ввязался в это дело? Частично ответ дают подзаголовки номеров «Империи»: «Объединить лучших», «Газета агрессивного созерцания», «Газета неприкрытого антифашизма».
Небо говорит только с Россией, хотя Россия, кажется, отвечает все тише и невнятней. Русский дух существует в параллельной плоскости ко всему, что связано с нашим прозападным режимом. Но русская мысль, исходящая из разных источников, частенько функционирует также параллельно. Параллельные миры никак не соединяются, но есть геометрия Лобачевского. И в области духа.
Хотя, по самому большому счету, объединить людей может только церковный приход, в реальной жизни секуляризированного общества, причем на грани его гибели, как мне казалось, нельзя оставлять и частных попыток. За два года удалось соединить людей и концепции; людей, лично едва ли не ненавидевших друг друга, концепции – дополняющие друг друга.
Мое кредо – Русский Синтез. Наитие. Когда подтекст и общий вектор может понять только человек с русским менталитетом. Это является и функцией конспиративной: линейность нам заказана – вычислят и отловят по расчетной скорости и ломовому маршруту. «Мы будем одновременно ругать Сталина и Гитлера в одной статье», – встревоженно цитировали враги одну из наших статей.
Еще цель – разгадывание провокаций и предупреждение о них. Сверхцель. По определению, ее может добиться только независимое от специнтриганства издание. Из свежих примеров – «многоходовка» Макашов – Илюхин – Старовойтова, которая пахнет большой провокацией против русского национализма. Неуместная восторженность или несдержанность этих персонажей – не исключаю – просчитана.
Еще цель – обсуждать главные темы, а не те, что подбрасываются Агитпропом. От этого теряешь читателя, но и не нужен читатель, падкий на рекламу, пусть даже такого рода. Несамостоятельность мысли означает крах интеллекта, потерю национального лица.
Одним из приемов уклонения от провокаторства является отход от дубового патриотизма, с вкраплением нового стиля, в частности, «королевского юмора». Знали бы вы, как бесились ура-патриоты, члены «патриотических» лож, когда «Империя» отходила от накатанной сусально-негодующей колеи!
