— Осмелюсь заметить, господин группенфюрер! Венгерская рота была разоружена в районе Брно. За этот район отвечает штурмбанфюрер Козловский.
— Да! Но он, не в пример вам, принимает решительные меры. Банда, разоружившая венгерских солдат, уже уничтожена. Его люди расстреливают этих бандитов еще до того, как они успевают уйти в лес. Вот, можете убедиться. — Франк взял со стола одно из очередных донесений и протянул его Гельмуту Хайнеке. — Только вчера служба Козловского ликвидировала в деревне Селаш целую группу потенциальных бандитов. Наши люди сами увели их в лес, не дожидаясь, пока это сделают партизаны...
— Осмелюсь доложить, господин группенфюрер! Мои люди тоже уничтожили большую банду вместе с Ушияком и Мурзиным.
— Если вы действительно уничтожили этих бандитов, то кто же действует в вашем районе? Кто взрывает мосты? Кто взрывает эшелоны? Кто, наконец, совершил нападение на жандармерию в городе Фриштак? Уж не этот ли мифический Черный генерал?
— Да, да! Видимо, это он, — поспешно проговорил Гельмут Хайнеке. В глубине души он поблагодарил бога за то, что статс-секретарь протектората напомнил ему о Черном генерале, на которого теперь можно было валить все беды.
— Какие же меры вы принимаете? — уже мягче спросил Карл Герман Франк.
— В настоящее время, господин группенфюрер, я не располагаю достаточными силами, чтобы прочесать Бескидские горы. В моем распоряжении есть только несколько малочисленных групп СС и агентурная сеть гестапо...
— И этого вам мало? — перебил его Франк. — Вы просто разучились работать. Я даю вам последнюю возможность доказать свою преданность фюреру и фатерланду. В этот исторический момент, когда враги великой Германии стоят у порога нашего дома, необходимы самые радикальные меры. Возьмите группу Просковца и направьте его людей в горы. Пусть они под видом партизан установят контакт с этими бандитами. Поручите им поймать этого Черного генерала. Я полагаю, не нужно большой фантазии, чтобы заманить его в подготовленную ловушку. Было бы хорошо доставить его в Прагу живым. Но в крайнем случае я буду рад услышать, что он уже мертв.
— Яволь! Мы постараемся доставить вам эту радость, господин группенфюрер!
— Да! Чуть не забыл. У вас же есть, наконец, батальон «Зюд-Ост», который расквартирован в Визовицах. Этот батальон можно тоже привлечь для карательных операций.
— Никак нет, господин группенфюрер! Батальон «Зюд-Ост» находится в личном распоряжении оберштурмбанфюрера Скорцени[16]. А Скорцени сейчас нет в Моравии. Без его приказа командир батальона не станет мне повиноваться.
Карл Герман Франк задумался. Оберштурмфюрер Хайнеке был прав. Да к тому же от батальона «Зюд-Ост» фактически осталось одно только название,
— Прекрасно! Я постараюсь связаться со Скорцени. Быть может, он разрешит воспользоваться батальоном «Зюд-Ост». Кроме того, я переговорю с генерал-фельдмаршалом Шернером. Думаю, что и он не откажет нам в поддержке. Таким образом, подкрепление вы получите. Но если и в этом случае вы не расправитесь с бандами Черного генерала, берегитесь. Тогда вам придется держать ответ перед самим рейхсфюрером Гиммлером. Я не буду объяснять, чем это может для вас закончиться! Идите!
Когда оберштурмфюрер СС Гельмут Хайнеке скрылся за массивной дверью, статс-секретарь протектората вызвал своего адъютанта.
— Соедините меня с генерал-фельдмаршалом Шернером, — приказал он, подходя к висевшей на стене огромной карте.
На этой карте, утыканной маленькими нацистскими флажками, обозначалась линия Восточного фронта к исходу минувшего дня. Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить создавшуюся обстановку. Русские танки прорвались к Одеру в районах Глогау и Штейнау. Вышли с севера к крупному промышленному городу Бреслау. А еще южнее советские войска в нескольких местах форсировали Одер и кое-где перешли восточные границы Моравии. Особенно продвинулись они на севере, словно занесенный меч, нависли над всей Моравией. И Силезский промышленный район оказался у русских.
Карл Герман Франк напряженно всматривался в названия немецких городов, оставленных солдатами фюрера. «Майн готт, — мысленно произнес он. — Если так пойдет дальше, что же останется от империи?..» Телефонный звонок прервал его невеселые мысли.
— Господин группенфюрер! Генерал-фельдмаршала сейчас нет. Он выехал на командный пункт семнадцатой армии. Можно вас соединить с начальником штаба.
— Хорошо! Я буду говорить с генералом Нацмером.
Через несколько секунд в трубке послышался старческий голос начальника штаба группы армий «Центр».
— Дорогой Нацмер! Я решился побеспокоить вас по очень важному делу. У нас на Моравии в тылу ваших армий действуют партизанские банды. Они нарушают наши коммуникации, терроризируют население. Служба безопасности не располагает в настоящее время достаточными резервами для их полного уничтожения. Я хотел бы просить генерал-фельдмаршала выделить нам резервные части для карательной операции. Быть может, вы доложите ему о моей просьбе?
— Нет, нет. Сейчас даже говорить об этом бесполезно. Разве вы не знаете, что здесь у нас творится. Русские упорно стремятся окружить Бреслау. Генерал-фельдмаршал запросил у ставки новые войска. И пока их не перебросят к нам с запада, мы не в силах дать вам ни одного солдата.
— Дорогой генерал! Но у вас же есть миллионная армия.
— Господин группенфюрер! Вы бы лучше посчитали, сколько бросили против нас русские. С начала их наступления мы потеряли больше двухсот тысяч солдат. Почти пять тысяч орудий и минометов осталось по ту сторону фронта. Я понимаю ваше положение, но постарайтесь обеспечить тылы группы армий «Центр» силами СД и полевой полиции.
Понимая, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, Карл Герман Франк молча опустил на рычаг телефонную трубку и сел писать срочное донесение рейхсфюреру СС господину Гиммлеру.
* * *
Оберштурмфюрер СС Гельмут Хайнеке вернулся из Праги в Злин в мрачном расположении духа. Угроза сумасбродного шефа отправить на фронт не выходила из головы. За последние годы он уже дважды катился вниз по служебной лестнице. Казалось, совсем недавно выполнял он обязанности гестаповского комиссара в Кобленце и Висбадене, но неожиданно был отстранен от должности и направлен во Францию. В оккупированной Франции он не совсем удачно провел карательную операцию против отрядов Сопротивления и тоже вынужден был расстаться с этой работой. Из Франции он прямым сообщением попал в город Злин, куда его назначили начальником полиции безопасности. Поначалу здесь было спокойно. Но с появлением партизан в окрестностях Злина и Всетина Гельмут Хайнеке потерял покой.
В том, что партизаны из всей Моравии избрали именно этот район, Хайнеке винил только свою судьбу. Он был фаталистом и твердо верил, что каждому начертано нести свой крест.
Гельмут Хайнеке не вдавался в анализ происходящих событий. Даже крупное поражение германских армий на Восточном фронте беспокоило его постольку, поскольку он сам, при соответствующих обстоятельствах, мог угодить на фронт — в самое пекло войны. Поэтому мысли его были заняты только одним: как можно быстрее мобилизовать имеющиеся в его распоряжении силы и окончательно разделаться с партизанами во вверенном ему районе Злина и Всетина.
Приехав в свою резиденцию, расположенную в самом центре Злина, оберштурмфюрер СС Хайнеке вызвал своих ближайших помощников. После длительного совещания был разработан план хитроумной операции по борьбе с партизанами. А через два дня в Злине, Всетине и других населенных пунктах, разбросанных неподалеку, появились броские объявления. От имени германского командования в них сообщалось, что за поимку Черного генерала — руководителя партизанских банд в Моравии — будет выплачена награда в один миллион оккупационных марок.
Примерно в это же время в окрестностях Злина и Всетина начала действовать новая партизанская группа «русских» под командованием Просковца.
* * *
Штурмбанфюрер Козловский вызвал своего адъютанта и приказал подать коньяк и кофе.
Шеф гестапо города Брно, развалясь, сидел в огромном кресле, обитом телячьими шкурами. Против него, по другую сторону невысокого столика, на самом краю точно такого же кресла, примостился огромный, двухметрового роста мужчина. Он был почти на две головы выше своего собеседника, но ему явно хотелось казаться ниже: он сидел сгорбившись, ссутулив плечи, и, опустив голову, заискивающе поглядывал на всемогущего шефа гестапо.
— Так вот, дорогой Франтишек Шмидт! — обратился к нему штурмбанфюрер Козловский, когда адъютант, оставив на столике поднос с уже начатой бутылкой французского коньяка и двумя дымящимися чашечками кофе, скрылся за дверью. — Вы славно поработали. Статс-секретарь протектората Карл Герман Франк просил передать вам свою благодарность, Я уверен, что в скором времени на вашей груди появится Железный крест, но для этого необходимо сделать еще кое-что... Давайте выпьем за ваши успехи, а потом продолжим наш разговор.
