возьми лучше рыбу и воду, чтобы не приставать к фризским берегам. И вспоминай Льва морей в своих молитвах.
–У нас еще есть эль из Джерси,– не унималась Эля. При этих её словах вся команда голете разом перекрестилась и вознесла молитву всем святым, что бы Лев морей не расслышал этих слов. И бог услышал их молитвы. С носа нефа Эле ответили,
– Благодарю тебя, хотя джерсийский эль и хорош, но он менее уместен в это время, и в этом месте. Я дарю тебе двухведерный бочонок вина из Шампани. Выпей его сейчас со своими друзьями, оно не храниться долго.
– Я знаю шампанские вина, их было много при дворе Компьени, на моей свадьбе тоже было шампанское – спасибо!
– Так ты та дама, что устроила по новому владение Брей.
–Да!
– Я благодарен небесам, что они дали возможность увидеть тебя Элеонора Кристина Констанца Екатерина де Трасьерра-Тьеррас-де-Гранадилья, синьора Ордино, дама д. Альбре, маркиза Монт де Морсан виконтесса де Фезенсак. хранительница Камино Устроительница (кастелянша) Брей.,– Ответил Лев морей
Не будем скрывать, Элеоноре было приятно услышать всю свою титулатуру именно здесь посреди моря. Она улыбалась, свысока наблюдая, как её верная команда трудилась.
С голете на неф уже были перекинуты сходни, и команда живо приняла солёную рыбу около пуда и три бочонка воды по 5 ведер каждый. За бочонком с вином на неф отправились сразу четыре человека во главе с помощником капитана. Во избежание потери драгоценного груза, бочонок сначала обвязали веревками. Затем концы веревок бросили на голете, где их обвязали вокруг мачты и лишь, потом, убедившись, что бочонок крепко соединен с голете. Они начали его осторожное перемещение по сходням. На голете бочонок приняли заботливые руки капитана голете. И только тогда, когда бочонок намертво привязали к мачте, капитан взял снова руль в руки. Рыцарь в сером плаще так не подошел к ней, хотя возможность была, он все время простоял на носу нефа. Но когда корабли оттолкнулись, друг от друга Эля услышала.
–«Ни поглотит тебя, ни ночь, ни тьма.
С тобою пребывает вечный свет светильника любви небесной,
навек связав тебя, меня, …..– говорил ей вслед, приклонив колено, рыцарь в сером плаще.
В конце она явственно расслышала, – Я помолюсь за тебя Элеонора, сестра моя.
После этого случая капитан не стал ей рассказывать очередную историю о том, что баски первые вышли в море, а подлые британцы были только третьими или четвертыми, он просто перекрестился и пошел спать, отдав руль своему помощнику. Эля же до полдня оставалась на палубе, ей было и грустно, и в то же время отрадно. Она надеялась, что утреннее море поможет ей справиться с грустными мыслями. После службы Эля приказала открыть бочонок и после первой пробы вина всей командой, так велел закон моря, она взяла самый большой кувшин наполнила его вином и отправилась к себе в каюту. Команда ещё четыре раза производила пробу вина и обсуждение его качеств. Так же команда обсудила подробно и своего брата.
Вечером на молитве вся команда знала, что брат их есть святая подвижница и поэтому с ними ничего не приключится плохого. С этой мыслью они за восемь дней137 без проблем прошли земли фризов, датские проливы и аккурат после утренней службы, в пятницу отдали концы на острове Готланд.
Эля же после этой встречи загрустила, ей вдруг стало жалко: умного и смелого епископа Урхельского, забияку Тибальда шампанского, словом всех тех, кто любил её безответно. Она плакала сидя у себя в каюте, и лишь красное пенящееся вино намного унимало её боль. Команда её не беспокоила, ни днем не ночью.
В пятницу капитан без стука открыл дверь и произнёс.
–Вот берег, вот я, давай плату.
– Где берег? Не вижу!
–Ну, так выйди и посмотри, и молю тебя поскорее. Пока не прибыли мытари.
Эли стало интересно, чего так вдруг капитан стал торопить события? Она позволила ему поддержать себя за руку и не твердой походкой вышла из своей кельи. Небо серого цвета, серебряное солнце больше напоминавшее луну во время полнолуния у неё на родине, и мелкая серая волна: все разом доказывало, что они прибыли на место. По левому борту было ясно видна земля – а именно остров, поросший густым лесом, до которого, по мнению Эли, считающей себя уже опытной капитаншей, было еще пол дня хода, при хорошем попутном ветре.
– Брат мой, нам еще идти с пол дня, мы успеем: и отслужить полную мессу, и расплатиться с мытарями, и выгрузит весь груз до вечери в порту, а там и расплатиться с тобой. К чему торопливость, когда путь пройден? – спросила Эля.
– Я не тороплюсь, просто через пол часа тут будут мытари, взимающие плату за вход в порт с груза, предназначенного на продажу. Это,– одна десятая с каждой бочки. У вас десять бочек, значит, вы отдадите им одну. Но если они засчитают мои бочки с вашими, то мы отдадим уже одну и одну пятую бочки. Я получу вместо двух бочек одну полную, другую початую. Початую бочку я не продам, так как власти Готланда дозволяют к продаже только запечатанную в бочки соль, что бы никто ни торговал мокрой солью. Ну, это же так просто.
Эля припомнила ордонанс своего папеньки о солеторговле в Кастилии и в сопредельном Леоне, где так же был запрет на торговлю мокрой солью.
– Брат решай сам, я не знаю, что тут делать,– ответила ему Эля.
– Все просто, нужно только отделить твою соль от моей.
– Ну, что ж дели, – Элеоноре было интересно посмотреть, как посреди моря четыре человека перенесут часть неделимого груза из одной части голете в другую. Бочки были связаны так, что, если нужно было взять одну, то неизбежно отвязывались все, и голете теряла устойчивость и могла перевернуться на волне. Это было сделано во избежание воровства в открытом море, когда вся команда рисковала жизнью при попытке продать часть груза. Она, что бы им не мешать, пошла к помощнику капитана, стоявшему на руле. Команда споро взялась за дело. Канаты и веревки были сняты со всех бочек буквально за десять минут, таким образом, груз оказался не закрепленным и если бы хотя бы одно неловкое движение рулевым веслом, то бочки сместившись, могли бы перевернуть голете. Но помощник знал свое дело, голете спокойно перекатывалась через волну, не теряя продольной остойчивости. Команда быстро отделила по одной бочке с носа, и с кормы, и в такт волнам
