Тут к посту подъехала тёмно-зелёная джипная легковушка с виндхукскими номерами и кузовом. Кузов содержал упаковки с пивом, одежду, кастрюли, звенящие друг об друга, какие-то коробки и прочие товары, которые их владелец вёз на продажу из Намибии в Анголу. Водитель оказался англоговорящим, он подобрал девушек и меня на триста километров до самого Лубанго!
Ехать было удивительно интересно!
Дорога периодически превращалась из очень плохого асфальта в нормальный и наоборот. На участках хорошего асфальта водитель, ловко объезжая выбоины, разгонялся более чем до 100 км/час. На плохих участках наша скорость резко падала, тем более мы старались не сбить детей, занимающихся «улучшением» дороги. Ангольские дети и некоторые женщины, всё время попадавшиеся нам на трассе, занимались там безделием, причём там, где трасса была похуже. Завидев машину, они приходили в движение, и быстро бежали, держа в руках заранее приготовленные куски дёрна, и утаптывали их в дырки в асфальте. Пока машина, виляя между (незалепленными) выбоинами, приближалась к ним, дети успевали заполнить две-три дырки. Когда же машина подъезжала совсем близко, они разбегались и поднимали поперёк дороги также заранее приготовленную лежащую там верёвку с висящими на ней грязными тряпочками — типа стой, проезда нет, идут дорожные работы! Наш водитель приостанавливался, бросал из окна подаяние "на улучшение дорог", верёвка опускалась, и мы проезжали. Водители погрубее нажимали на газ, и попрошайки быстро и бесплатно отпускали верёвку, провожая взглядом очередную свою несбывшуюся надежду.
На самых плохих участках дороги машины ехали уже не по ней, а параллельно оной. В низинах скапливалась обильная вода и брызгала из-под колёс.
Ближе к Лубанго пошли настоящие горы, поросшие лесом. Красиво!
А иногда и поля, зелёные луга, пальмы, коровы, крестьяне, возращающиеся вечером с полей, напевающие песни на ходу, несущие на головах свои инструменты труда или корзины — с урожаем, наверное; опять коровы; останки танков — то ли наших, то ли нет; порой попадались полудикие люди с луками и женщины с отвислыми грудями; в посёлках — цивильные коттеджи и тут же развалины и мусор; хижины и каменные дома; дорожные полицейские с патронными лентами через плечо а-ля Чапаев. Хорошо!
Водитель утверждал, что на машине в Анголе можно доехать только до Лобито, а далее в сторону Луанды машины, люди и грузы плавают только на пароходе (или летают на самолёте). Из Лубанго до Лобито ехать надо так: сперва на запад, в сторону г. Намибе, а потом на север, вдоль берега. Я очень удивился, ибо на карте дорога вдоль берега показана как наихудшая; а если магистральный «асфальт» оказался с большими перебоями, то дорога вдоль берега вообще непроезжая! Водитель отвечал, что дорога проезжая, и притом это единственная дорога, а все прочие опасны из-за повстанцев. Водитель заповедал мне ехать от Лубанго 150 км на запад, в сторону Намибе, а потом, на посту, свернуть на север. Кстати, о постах: ни на одном из многочисленных постов ни один полицейский не спросил у меня паспорт! А ведь меня предупреждали, что в Анголе каждые 10 км стоит пост, на котором иностранца задерживают, обыскивают или даже расстреливают.
В лучах заходящего солнца мы прибыли в прекрасный город Лубанго, находящийся в 440 километрах от границы и в 500 километрах от православной церкви, в которой я ночевал накануне. Мои утренние беспокойства совершенно развеялись. Как я и хотел, первый день был тестовым, и он показал мне сущность страны в самом хорошем виде. Ангола оказалась живописной и автостопной страной, так что я решил продолжить своё перемещение.
Водитель занялся развозом девушек-автостопщиц по Лубанго, предоставив мне возможность поглядеть одним глазком на этот город. Здания там были разного фасона — португальского, советского и африканского. Высокие дома содержали кучу спутниковых антенн на своих крышах. А вот глинобитные лачуги бедняков таких антенн не имели. На их металлических крышах лежали булыжники, штук десять на каждый квадратный метр крыши, чтобы её, никак не закреплённую, не унесло ветром. И такой здоровущий этот Лубанго, здесь, наверное, под миллион жителей будет!
Людей на улицах было очень много. После долгой жизни в Намибии, где улицы городов были безлюдны, Лубанго показался мне весьма оживлённым. Жители ходили туда-сюда, продавали что-то, несли на головах разные вещи и просто тусовались. Хотелось бы пожить здесь хотя бы пару дней! Водитель сделал попытку избавиться от меня на автостанции, но затем осознал свою ошибку и вывез на трассу, туда, где начиналась дорога на запад, на Намибе. Я поблагодарил водителя и попрощался с ним, удивляясь тому, что за сегодняшний день в Анголе никто не попросил с меня ни копейки.
В вечернем полумраке мне удалось подъехать ещё километров на пятнадцать, до некоей безымянной деревни. Несмотря на то, что в деревне был электрический фонарь (вот не ожидал такого от Анголы!), и время от времени мимо проезжали машины, — застопить мне их не удавалось. Местный житель, стопящий под тем же фонарём в противоположную сторону, никак не мог уехать в Лубанго, и под конец применил странную методику — догоняние машин и залезание в кузов на ходу. Вскоре ему удалось уехать, и я подумал, что эта методика прогрессивна. Но не тут-то было — минуты через три он же, несколько расстроенный, вернулся из темноты к фонарю пешком. Вероятно, водитель почувствовал прибавление и выгнал непрошенного пассажира.
Я провёл ещё около часа во влажной, жирной темноте. Никто не испытывал ко мне интереса. Мимо проходили подвыпившие парни, но внимания на меня не обращали и в гости не звали. Тогда я покинул сию трассу, отойдя от неё в переулок, поставил палатку возле простого деревенского дома (проверив, нет ли поблизости значка с черепом и надписью "MINES"). Хозяин дома наблюдал весь мой процесс и не мешал мне. Я залез в палатку и уснул весьма счастливым ангольским сном.
30 января 2001, вторник. Второй день в Анголе
Утром хозяин дома так же молча созерцал мой подъём и сбор палатки. Я вышел на трассу и продолжил автостоп. Вчерашний человек под фонарём исчез — значит, всё же автостоп существует и здесь. Вскоре меня подобрал грузовичок, а затем другой грузовик, побольше, в кузове которого ехали разные ангольские труженики.
Вдоль дороги тянулись поля, покрытые туманом, скромные дома и хижины. Крестьяне, неся на головах орудия труда и пищевые припасы, шли на свои угодья. На сельском базаре тётушки распаковывали корзины, предлагая покупателям хлебные и банановые продукты.
Затем дорога поднялась в горы, высокие, зелёные и туманные. Около получаса ехали по красивейшему горному серпантину. Ангольские труженики угощали меня кислыми яблоками и хлебами из дорожных припасов. Как известно, в Анголе почти никто не знает английского языка, а я не знаю португальского, но чувство взаимопонимания у нас образовалось.
