успела убрать гримуар со стола на колени.
Дверь в кабинет распахнулась.
– Анжелика, – с порога прорычала Адела, – изволь объяснить, почему ты разгромила кабинет университетского мага?
Да, новости разлетаются быстро.
Анжелика убрала дрожащие руки со стола и погладила инкрустированную драгоценными камнями обложку гримуара.
– Он это заслужил. Он…
– Плевать мне на то, что он заслужил! – Адела облокотилась на стол, и деревянная столешница задымилась под ее пальцами. – Ты хоть представляешь, как на это могут посмотреть остальные? Дон Дамари расследует убийство дона Солера. Мы не можем сдать им козыри против нас!
Анжелика попробовала сглотнуть, но ничего не получилось. Жар, в котором она совсем недавно утопала, схлынул, и теперь на нее набросился обжигающий холод.
– Это… это официально признано убийством?
Адела, поняв, что оставила на столе черные отпечатки, выругалась, отступила назад и рухнула в обитое бархатом кресло. Крепко сжала пальцами переносицу. Анжелику до смерти пугала перспектива увидеть мать плачущей, но этого, к счастью, не случилось: Адела опустила руку и тяжело вздохнула.
Злость ушла, ее сменило изнеможение, а это было даже хуже слез. В этот момент мать казалась Анжелике такой… уязвимой.
– Анж, я знаю, тебе сейчас очень тяжело, столько всего навалилось, но мы должны пройти через это испытание, должны выступить на представлении короля.
Анжелика ущипнула один из драгоценных камней на обложке гримуара.
– И что потом?
Адела фыркнула:
– Зависит от того, как все пройдет. По крайней мере мы убедимся, что дом Ластрайдеров не станет фаворитом.
– А что, если… – Анжелика сделала глубокий вдох и закончила фразу: – Если фаворита нет?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что упорство, с каким король настаивает на проведении этого зрелища, учитывая все риски, кажется мне довольно странным. Ты согласна?
– Конечно. Но мы уже пытались его переубедить… – Адела поджала губы. – Интересно, его действительно ничуть не потрясла смерть дона Солера, или он просто старается этого не показывать?
Гибель советника, конечно, событие важное, но было тут что-то еще. Если дон Дамари в процессе расследования занимается всеми домами, значит Фердинанд не доверяет никому из них. Особенно после ареста Данте.
Не хочет ли король таким образом наказать дома? Или тем или иным образом публично их унизить?
У Анжелики от прилившей к лицу крови защипало щеки.
На коленях лежал тяжелый гримуар. В какой-то момент мелькнула шальная мысль: что будет, если она расскажет матери о ритуале, об Остиуме, о том, что дома потенциально могут лишить короля части властных рычагов.
Если превратят свое выступление в настоящее чудо.
Но правда застряла в горле. Анжелика не могла открыться матери. Не могла, потому что знала, с какими невероятными усилиями та пробивала дорогу к короне. И могла себе представить, как разочаруется мать, когда узнает, что она обратилась к заклинаниям. А они ведь уже видели, на что способны заклинатели.
– Для начала ты вообще не должна была обращаться за помощью к этому магу, – недовольно пробормотала Адела, вставая из кресла. – Я в состоянии обучить тебя всем необходимым приемам. Мы поработаем над твоим выступлением. Устроим такое, что король и все горожане дважды подумают, прежде чем в нас сомневаться.
– То есть ты вернешь мне остальные инструменты? – уточнила Анжелика.
– Нет, конечно. – Адела нахмурилась. – А что значит – остальные?
Анжелика думала, что это мать в качестве извинения вернула ей флейту. Но если это не она…
– Да так, ничего.
– Днем будем практиковаться, – уже с порога сказала Адела. – Советую отдохнуть и набраться сил.
V
Уже не первый день Ришу преследовало ощущение безысходности. Она ненавидела это состояние. Безысходность хватала за горло, занимала в ее сознании место, которое могли занять новые идеи, вдохновение, предвидение. Поддаваясь отчаянию, она теряла способность сосредоточиться.
Так в одно пасмурное утро она неожиданно для себя самой оказалась на улице Лиллум с черной розой в кармане. На самом деле это скорее была узкая булыжная дорога вдоль внешней границы города, и солнечный свет из-за высокой стены сюда почти не проникал.
В то утро Дарша была занята написанием тренодий[28].
– Ты куда это собралась? – строго спросила она, увидев выходящую из дома Ришу.
– Сайя забыла свой учебник, – соврала Риша и сама удивилась тому, как легко у нее это получилось.
«Ты становишься как Таисия», – подумала она.
Дарша критически оглядела дочь с ног до головы. У Риши был целый гардероб паритвианских нарядов с дорогой сложной вышивкой и прочей отделкой, но она остановила свой выбор на простом ваеганском платье.
– Сайе будет неловко, если я появлюсь перед ее университетскими друзьями вся разодетая, – сказала Риша. – И вообще, думаю, мне лучше не привлекать внимания.
С последним доводом мать согласилась. В городе чувствовалась напряженность, и среди жителей все еще царили мрачные настроения. Король Фердинанд, однако, решил, что демонстрация магии сможет успокоить горожан и развеет все их страхи.
– Хорошо, – помолчав, сказала Дарша и присыпала пергамент песком, чтобы чернила высохли побыстрее. – Но не задерживайся там, будь дома к полудню, чтобы успеть переодеться.
– Зачем?
Тут Дарша сдвинула брови и сурово посмотрела на дочь. Такой взгляд и лед в Даккадианских горах мог расплавить.
– Встреча по поводу свадебных даров! Ты наконец-то познакомишься со своим женихом. Да, я рассчитывала, что все случится чуть позже, но мы не можем позволить, чтобы кто-то усомнился в надежности слова дома Вакара, особенно после празднества во дворце.
Риша чуть не рассмеялась – настолько нелепым и неуместным было сравнивать трагедию во дворце и ее помолвку.
Но она решила подыграть матери и с серьезным лицом сказала:
– Да, конечно, к полудню вернусь.
Риша шла по улице вдоль городской стены и остановилась, только когда увидела над одной из дверей деревянную вывеску с вырезанным на ней цветком. Цветок был отдаленно похож на розу, а краска после нескольких зим на улице поблекла и облезла.
Флорист?
В витрине были выставлены вазы и кашпо с ярким тысячелистником, бордовым барбарисом и сердцелистной тиареллой.
И с розами – белыми, розовыми, красными. Все крепкие, на пике цветения. Черных не было.
На двери висел венок из календулы и благородного лавра с вплетенными маленькими колокольчиками.
Погребальные венки предназначены для удержания духов снаружи… или внутри. Этот венок был не из дома Вакара. Риша слишком хорошо знала манеру плетения матери и сразу это поняла.
Она открыла дверь. Тихо звякнули колокольчики. Риша вдохнула сладковатый, с нотками свежести аромат и огляделась.
В лавке было тихо и благодаря городской стене несколько сумрачно. Сначала Рише даже показалось, что, кроме нее, там никого
