— Милорд, — поклонился он.
— Моё тебе почтение, Кривая Крыса. Ты всё сделал, о чём мы с тобой говорили.
— О, да, милорд. Оно уже в бочках.
Он подбежал к углу, в котором находилось огромное количество небольших деревянных бочонков с одинаковой надписью «Ак» на них. Кривая Крыса тихонько постучал по одной из них, после чего его единственный переметнулся на Рейхеля.
— Но это опасно, милорд.
— Не тебе говорить мне о опасности.
Рейхель вытащил из-за пазухи увесистый мешочек с серебром и вручил его Крысе. Тот мгновенно оторвал веревку, которой мешочек был перевязан и попробовал одну монету на зуб. Погреб осветил его сияющий золотой передний зуб.
Всё таки Кривая Крыса очень отвратительный тип.
— Действие яда начинается минут через двадцать после его употребления. Это значит, что вино успеют попробовать все гости, не заметив отравления у своего соседа.
— А ты ловко всё продумал, — похвалил знатока ядов Рейхель, — быть может, за столь важную работу тебе надо было дать больше серебра?
— Я люблю серебро. Но мы договаривались на эту сумму, а это значит, что я получил то, что хотел, и большего не в праве требовать.
— Ты прав. Но я всё равно больше тебе не дал бы. Скажи мне, мой друг, а не гложет ли тебя совесть по поводу того, что ты убиваешь около двухсот самых знатных лордов королевства?
Глаз Крысы нахмурился, но он всё же оказался непоколебим.
— Это не я их убиваю, — ответил он, — это вы их убиваете. Я всего лишь продал вам яд, и ещё по вашему приказу добавил его в вино. Моя совесть чиста, в чём же можно винить меня?
— А ты храбр, Крыса. Хотя храбрость порой переходит в безрассудство. Не так ли?
Рейхель сотворил подобие улыбки, но в этот момент заметил за спиной Крысы лицо Хадвига. Он всё-таки нашёл время его посетить.
— Браво, друг, — проговорил он, — ты послушал моего совета.
Крыса не слышал слов Хадвига и не замечал, что он находится сзади него, но Хадвиг так и планировал. Ему незачем было показываться простому отравителю.
— Если храбрости немного, то она переходит в мудрость, — многозначительно дополнил Крыса, после чего Рейхель скривил подобие улыбки.
— Ты молодец, — сказал он, — порой говоришь умную правду, а не глупую. А теперь убирайся отсюда, — Рейхель улыбнулся, словно сказал это без всякой злобы, — чтобы больше я не видел здесь.
— Милорд, — слегка поклонился он и гордым шагом пошёл впрочь.
Он своё дело сделал. Он хоть и продажный, но молодец.
А теперь лорду Рейхелю предстоял разговор с Хадвигом. Важный разговор, но один из последних.
30. «Жажда Гнева»
Геррер нашел в себе силы уснуть. Он не знал, сколько сейчас времени, ведь после того, что они сделали с Гельфидой прямо здесь, он счет этому самому времени потерял. Гельфида, наверняка, тоже.
Она спала в противоположном углу камеры, когда раздался громкий удар по звеньям клетки. Геррер мгновенно поднял всё ещё отуманенную голову.
— Что происходит? — резко спросил он.
За противоположной стороной решётки столяи Гнев, несколько легко вооруженных углуков и Ферцен. По взгляду Ферцена сразу стало понятно, что он очень напуган происходящим и находится здесь явно не хотел.
— Ты смеешь задавать вопросы? — язвительным тоном спросил Гнев.
— Желаешь мне помешать? — сказал наперекор Геррер.
— Я могу лишить тебя зубов и языка. Так лучше?
Гнев вытащил свой серый язык и дал внимательно всмотреться в него Гельфиде и Герреру. Неизвестно, зачем он это сделал, но выглядело это отвратительно и еще раз дало им убедиться в том, что он сумасшедший.
— Пошёл ты, — сквозь зубы промычал Геррер.
Гельфида сидела, сжавшись в углу, и не осмеливалась хоть что-то сказать.
— Тольцхен, Келрех, выволоките их, — приказал Гнев.
После чего решетка распахнулась и два крепких углука, схватив Геррера и Гельфиду, поволокли их куда-то. Геррер яростно пытался сопротивляться, хотя отчетливо и понимал, что это почти бесмысленно.
Их тащили по темным коридорам, временами куда-то сворачивая, и Геррер уже ни капли не мог понять, где они сейчас находятся. Он даже и не был уверен, что это место — королевский замок. И не переставал поражаться, какие же огромные в Буррайдене подземелья.
Геррер решил заглянуть в глаза предателя Ферцена, но тот, завидев это, мгновенно отвел их. Когда Геррер выберется отсюда, он разберется с Ферценом. Заставит ответить его за всё. Если выберется.
Наконец-то их завели в какое-то помещение — это была плохо освещенная комната с каменными стенами, с мощеным дубовым столом посередине, на которым находились различные металлические инструменты, все названия которых Геррер даже и не знал.
Но наиболее всего смущали четыре деревянных креста возле стен в форме букв «Х». Похоже, Геррер начинал понимать, почему их привели именно сюда и зачем нужны эти кресты. Только не это.
— Привяжите их, — мгновенно скомандовал Гнев и углуки, послушно кивнув, начали выполнять приказ.
Теперь пришел черед сопротивляться в полную силу. Если, конечно, это имело хоть какой-то смысл. Кроме тех двоих углуков, что тащили сюда Гельфиду и Геррера, ещё двое стояли возле двери. Словно бы охраняя её от кого-то. Или предостерегаясь того, что пленники могут сбежать. Однако учитывая то, насколько крепко углук держал Геррера, шансов на это было очень и очень мало. Ничтожно мало.
Разведя руки в сторону, углуки принялись привязывать крепкими и толстыми веревками Гельфиду и Геррера к крестам. Узлы они соорудили таким способом, что развязать их не находилось возможности. А разорвать — тем более.
А потом они проделали ту же самую процедуру и с ногами. Теперь уже сопротивляться не было никакого смысла. Оставалось только паниковать. Хотя от этого толка вышло бы ещё меньше.
И как только Гельфида может сохранять такую безмятежность? Неужто она уже смирилась со своей судьбой? Мысленно Геррер дал слово себе и ей, что вытащит её отсюда.
— Кто ты такой, Аламонт бы тебя побрал? — воскликнул Геррер.
— Ооо, — жадно улыбнулся Гнев, — я нечто поинтереснее хваленого Аламонта. И, само собой, посильнее.
— Не сильнее меня, — процедил Геррер.
— Сейчас не то место и не то положение, чтобы…
Геррер попытался плюнуть в Гнева, но, к своему сожалению, он промахнулся.
— А вот это оскорбление, — произнёс он, после чего, словно по приказу, какой-то углук нанес ему разящий удар по лицу.
Изо рта у Геррера полилась кровь, но он сделал вид, что не почувствовал это.
— Вы рассчитывали на то, что я позволю вам всю оставшуюся часть жизни валяться в камере? Валяться там и забавляться? Я вижу, вам начало это нравиться? Так ведь, Гельфида?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
