Я полагаю, что опий гораздо большее зло, чем азартная игра, и что на курильщиков опия поэтому необходимо налагать не меньший штраф, чем на игроков».
Этот цензор предложил присуждать всякого изобличенного в курении опия к 80 ударам бамбуковой палкой, а в случае нежелания выдать продавца — к 100 ударам и к трехлетней ссылке. И косатый пекинский Катон вывел свое заключение с неслыханной для европейских властей откровенностью: «Опий доставляется из-за границы, видимо, главным образом мелкими чиновниками, которые по соглашению с жадными купцами отправляют его внутрь страны; здесь к опию привыкают сперва молодые люди из хороших семейств, богатые частные лица и купцы; затем он получает распространение в простом народе. Я установил, что во всех провинциях имеются курильщики опия не только среди гражданских чиновников, но и в армии. В то время как чиновники различных округов усиливают свои старания, чтобы при помощи эдиктов проводить в жизнь законное запрещение продажи опия, их родители, родственники, подчиненные и служители продолжают курить, как и раньше, а купцы пользуются запрещением для взвинчивания цен. Даже полиция питает слабость к опию и покупает его вместо того, чтобы способствовать борьбе с ним, и это также одна из причин того, что все запрещения и распоряжения оставляются без всякого внимания»[281]. После этого в 1833 году был издан более строгий закон, который устанавливал для каждого курильщика опия сто ударов и выставление у позорного столба на два месяца. Губернаторам провинций было вменено в обязанность отмечать в их годовых отчетах результаты борьбы с опием. Эта борьба привела к двум последствиям: во-первых, внутри Китая, в особенности в провинциях Гонан, Сетшуан и Квейтшан, началось культивирование мака в большом масштабе; во-вторых, Англия объявила Китаю войну, чтобы заставить его разрешить свободный ввоз опия. Тогда-то и началось знаменитое «отпирание» Китая для европейской культуры в образе трубки для курения опия.
Первое нападение было произведено на Кантон. Укрепление города у главного входа Жемчужной реки было необыкновенно примитивно. Главная часть его представляла собой заграждение из железных цепей, которые ежедневно после захода солнца на различных дистанциях прикреплялись к поставленным на якорь паромам сплавляемого леса. Надо еще обратить внимание на то, что китайские пушки не имели никакого приспособления, чтобы ставить их под большим или меньшим углом, а это делало их совершенно безвредными. Этим примитивным укреплением, которое было в состоянии преградить вход двум каким-нибудь торговым судам, китайцы встретили нападение англичан. Двух английских военных кораблей оказалось достаточно для того, чтобы вынудить китайцев 7 сентября 1839 г. открыть проход. 16 военных джонок и 13 зажигательных судов, при помощи которых китайцы оказывали сопротивление, были расстреляны и рассеяны в три четверти часа. После этой первой победы англичане усилили свой военный флот и в начале 1841 года снова пошли в наступление. На этот раз нападение было произведено и на флот и на форты. Китайский флот состоял из нескольких военных джонок. Уже первая зажигательная ракета через доски джонки проникла в пороховой погреб, и она взлетела в воздух вместе со всей командой. Через короткое время одиннадцать джонок и в том числе адмиральское судно были уничтожены; остальные искали спасения в бешеном бегстве. Операции на суше потребовали на несколько часов больше. Благодаря полнейшей негодности китайских орудий англичане прошли укрепления, заняли одну очень важную позицию, которая оставалась незанятой, и обстреляли оттуда китайцев. В итоге сражения оказалось на китайской стороне 600 убитых а на английской — 1 убитый и 30 раненых, большая половина которых пострадала от случайного взрыва пороховой камеры. Несколько недель спустя англичане проявили новый подвиг. Надо было брать форты Анунгхоя и северного Вантонга. Для этой цели в распоряжении англичан было не менее 12 линейных кораблей в полном вооружении. Кроме того китайцы опять забыли самое важное: они не укрепили острова Южный Вантонг. Англичане с полным спокойствием установили здесь гаубичную батарею и обстреляли форт с одной стороны, в то время как военные суда открыли по нему огонь с другой стороны. Нескольких минут оказалось достаточно, чтобы прогнать китайцев из форта и без сопротивления произвести высадку. Нечеловеческая сцена, которая последовала за этим, по словам одного английского сообщения, навсегда останется для английских офицеров предметом глубокого сожаления. Когда китайцы пытались бежать из окопов, они попадали в рвы, так что последние были в буквальном смысле этого слова переполнены солдатами, умолявшими о пощаде. Эту лежачую массу человеческих тел сипаи подвергли — якобы вопреки приказу офицеров — непрерывному обстрелу. Так Кантон был открыт для торговли.
То же самое произошло с другими гаванями. 4 июля 1841 г. у островов, что у входа в город Нингпо, появилось три английских военных судна с 120 пушками. Остальные суда пришли на следующий день. Вечером английский адмирал отправил к китайскому губернатору парламентеров с требованием передачи ему островов. Губернатор заявил, что он для сопротивления не обладает достаточными силами, но что он без приказа из Пекина не имеет права сдавать островов. Он просил поэтому об отсрочке. В отсрочке ему было отказано, и англичане в 2 1/2 часа ночи начали штурмовать безоружные острова. В продолжение девяти минут форт и дома на берегу моря превратились в дымящиеся груды развалин. Войска высадились на оставленном берегу, покрытом копьями, саблями, щитами, ружьями и несколькими трупами, и подошли к валам островного города Тингхай, чтобы взять его. Усилившись солдатами с подошедших тем временем новых судов, английские войска на следующее утро приставили штурмовые лестницы к едва защищаемым каменным стенам города и через несколько минут овладели городом. Эта славная победа была отмечена англичанами следующим скромным сообщением: «Утро 5 июля 1841 г. судьбе угодно было сделать достопамятным днем; в этот день над прекраснейшим островом Небесной Средиземной империи впервые взвился английский флаг Вашего величества — первое европейское знамя, победоносно водруженное над этими цветущими равнинами»[282]. 25 августа 1841 г. англичане появились перед городом Амоем, форты которого были вооружены несколькими сотнями пушек самого крупного китайского калибра. Но вследствие совершенной негодности этих орудий и беспомощности командного состава взятие гавани и здесь оказалось детской игрой. Открыв непрерывную пальбу, английские суда приблизились к валам Кулангсу; после этого морская пехота высадилась на берег, и китайские войска после короткого сопротивления были прогнаны. В виде военной добычи англичане взяли при этом в гавани 26 военных джонок и 128 орудий, оставленных солдатами. Находившиеся при одной батарее татары под объединенным огнем пяти английских кораблей оказывали геройское сопротивление, но высадившиеся англичане зашли им в тыл и устроили им ужасную кровавую баню.
Так кончилась славная война из-за опия[283]. При заключении мира 17 августа 1842 г. англичане получили остров Гонконг, а Кантон, Амой, Фугшоу, Нингпо и Шанхай были открыты для торговли. Через пятнадцать лет последовала вторая война против Китая, причем на этот раз англичане выступили вместе с французами. В 1857 г. объединенный англо-французский флот взял приступом Кантон с таким же геройством, как во время первой войны. По Тиенцзикскому миру 1858 г. были разрешены ввоз опия, европейская торговля и доступ внутрь страны для миссионеров. Однако уже в 1859 г. англичане вновь открыли враждебные действия против китайцев и решили разрушить их укрепления у Пейго, но в результате кровопролитного боя они были отбиты, потеряв 464 человека убитыми и ранеными. Тогда Англия опять выступила вместе с Францией. Имея в своем распоряжении 12 600 человек англичан и 7500 французов, генерал Кузен-Монтобан в конце августа 1860 г. взял прежде всего без единого выстрела форты Таку, затем он проник до Тиенцзина и до Пекина. Дорогой, 21 сентября 1860 г., произошло кровавое сражение у Паликиао, и Пекин перешел в руки европейских держав. Победители, вступившие в почти совершенно пустой и совсем не защищавшийся город, прежде всего ограбили императорский дворец. В этом деле принял деятельное личное участие генерал Кузен, впоследствии маршал «граф де-Паликиао». Лорд Эльджин сжег дворец в виде искупительной жертвы[284].
Теперь европейским державам было предоставлено право держать в Пекине послов: Тиенцзин и другие города были открыты для торговли. В то время как в Англии антиопийная лига боролась против распространения яда в Лондоне, в Манчестере и в других промышленных районах, а назначенная парламентом комиссия признала потребление опия в высшей степени вредным, чифуская конвенция 1876 г. гарантировала свободный ввоз опия в Китай. В то же время все договоры с Китаем обеспечивали за европейцами — за купцами и миссионерами — право приобретения земли. В этом деле европейцам помог не только орудийный огонь, но в значительной степени и сознательный обман. Удобным поводом для постепенного расширения районов, открытых согласно договору европейскому капиталу, была прежде всего двусмысленность текста договора. Но этого мало. На основании знаменитого наглого подлога в китайском тексте французской дополнительной конвенции 1860 г. — подлога, учиненного католическим миссионером аббатом Деламарром, как переводчиком, китайское правительство было вынуждено признать за миссионерами право приобретения земли не только в гаванях, предусмотренных договором, но и во всех провинциях империи. Французская дипломатия и протестантские миссионеры были вполне единодушны в оценке утонченного мошенничества католического патера, но это не помешало им энергично настаивать на применении проведенного контрабандным путем расширения прав французских миссионеров и в 1877 г. распространить его и на протестантских миссионеров[285].
