предстать перед ней, если вернусь домой без рукописей".
Джек еще не воздвиг такого памятника Пьерпонту, какой Пьерпонт воздвиг Джуниусу. В 1924 г. он учредил Библиотеку Пьерпонта Моргана в память о своем отце, первым директором которой стала Белль Грин; он выделил 1,5 млн. долл. Возможно, вспомнив о шумихе, связанной с расставанием с коллекцией произведений искусства, он вызвал журналистов для тоскливого интервью. Сидя в Западной комнате, где работал Пьерпонт, а Джуниус смотрел вниз из-за камина, Джек сказал: "Это комната, в которой буквально жил мой отец. Пожалуй, это самая спокойная комната в Нью-Йорке. Здесь никогда ничего не слышно, разве что изредка раздается плохой автомобильный гудок".
Проводя репортеров по библиотеке, он выхватывал интересные предметы и рассказывал о них. Взяв рукопись Диккенса, он сказал: "Здесь Скрудж и все остальные. Разве это не здорово?". В его высказываниях можно услышать жалобные нотки человека, ищущего любви публики - любви, которой, как он считал, он заслуживает, но в которой ему всегда отказывали. В конце своего турне он спросил: "Что вы думаете об этом? Хорошо ли я поступил, сделав этот подарок?"
В 1928 г. особняк Пьерпонта, стоявший рядом с библиотекой, был снесен и заменен пристройкой, спроектированной Бенджамином Вистаром Моррисом, чтобы обеспечить выставочные помещения и больше места для ученых. (Сейчас вход в библиотеку осуществляется через пристройку). Под властным управлением Белль Грин библиотека оставалась учреждением-драгоценностью с небольшим штатом сотрудников. Белль могла быть грубой с дилетантами, вуайеристами и просто дураками, но ее авторитет в музейном мире был мифическим благодаря ее преданности истинным ученым.
В то время как Джек отдавал дань уважения своему отцу, он пытался подготовить двух своих сыновей к управлению банком. Старший из них, Джуниус Спенсер-младший, окончил Гарвард в 1914 году. Во время войны он служил младшим офицером на эсминце у английского побережья, и этот опыт оставил у него расшатанные нервы. Высокий и необычайно красивый, с лицом чувствительного актера, он стал партнером Morgan в 1919 году. Обладая теплым подходом и сухим чувством юмора, Джуниус был, пожалуй, самым приятным Морганом, но самым неудачливым бизнесменом. Джек попытался обмануть себя, что Джуниус создан для банковской деятельности, и в 1922 г. отправил его на двухлетнюю стажировку к Моргану Гренфеллу. Джек писал Гренфеллу: "Не могу передать словами, как я рад, что он перешел к Вам и под Вашим внимательным взглядом изучил лондонские методы и лондонские взгляды на бизнес". Джуниус прошел через все этапы работы банкиром, был директором U.S. Steel и General Motors. Но его настоящей мечтой было стать морским архитектором. Его жизнь в бизнесе была бы печальной и напрасной, что свидетельствует об ограниченности возможностей, открывающихся перед сыновьями банковской династии. Как и его отец, дед и брат, Джуниус стал коммодором Нью-Йоркского яхт-клуба - единственное занятие Моргана, которое ему действительно подходило.
Младший сын Джека, Гарри Стерджис, выглядел более перспективным бизнесменом. Он родился в Лондоне в 1900 году, был невысоким и коренастым, с более агрессивным и темпераментным характером, чем Джуниус. Если Джуниус выглядел дружелюбным и довольно вялым, то Гарри был полон энергии, его подбородок был напорист, губы плотно сжаты, взгляд огненный. В 1923 году, через неделю после окончания Гарварда, он женился на Кэтрин Фрэнсис Адамс, дочери Чарльза Фрэнсиса Адамса, министра военно-морского флота при Герберте Гувере. В том же году Гарри начал работать посыльным Моргана с зарплатой 15 долларов в неделю и занимался операциями с ценными бумагами на Уолл-стрит. В декабре 1928 г. в качестве рождественского подарка Гарри получил партнерство с Morgan стоимостью 1 млн. долл. в год.
В этот период Джек пережил два эмоциональных удара, от которых так и не смог оправиться. В 1924 году он потерял свою мать, которая все еще жила в оригинальном особняке на Мэдисон-авеню; он был снесен только после ее смерти. Она дожила до восьмидесяти лет и к тому времени была уже глухой старухой. Джек, будучи мальчиком, тяготел к теплоте и мягкости своей матери. Его собственный близкий брак с Джесси, вероятно, стал повторением прежних отношений.
Как и Фанни, Джесси Морган стала несколько слабой и болезненной, но были и существенные отличия. Джесси была прирожденным исполнителем и очень эффективно управляла четырьмя огромными домами, контролируя дворецких, лакеев и домработниц. За застенчивой внешностью скрывалась жесткая дисциплина. Внешне женственная, она была жесткой в глубине души, как, например, в 1915 году, когда она набросилась на потенциального убийцу. Ни она, ни Джек не верили, что женщины должны быть эмансипированы, и она ухаживала за садом, коллекционировала кружева и собирала рисунки цветов. Ее не интересовали ни политика, ни обеды с другими женщинами. Под нарядами она была решительной и даже немного грозной.
Счастье Джека Моргана вращалось вокруг нее и его детей. В апреле 1925 г. он сказал Гренфеллу: "Единственное волнение в семье - и это настоящее волнение - это появление в этом несчастном мире близнецов Фрэнсис, в результате чего число моих внуков увеличилось с девяти до одиннадцати за двадцать минут. Это удовлетворяет даже мои самые честолюбивые устремления". С этой картиной семейной гармонии не вязалось то, что Джек и Джесси были настолько поглощены друг другом, что их дети чувствовали себя отверженными. Джесси служила Джеку, обожала его и советовала ему во всех сферах его жизни. Она была той невидимой защитной сеткой, которая не давала ему упасть, и он безоговорочно полагался на ее мнение.
Затем, летом 1925 г., Джесси заболела сонной болезнью - воспалением головного мозга, распространенным в то время в США. Считалось, что она возникла в результате пандемии гриппа 1917-18 гг. Джесси впала в кому, и ее пришлось кормить через трубку. Антибиотиков еще не было, и именитые врачи могли только посоветовать терпение. Они сказали Джеку, что болезнь идет своим чередом и что Джесси рано или поздно придет в себя. Доверчивый человек, Джек ждал и молился. Боясь поддаться меланхолии, он надел мужественный вид и каждый день отчитывался перед 23 Wall, утешаясь малейшими шевелениями Джесси и тем, что, пока она спит, она хорошо питается и набирает вес. Он писал: "По заверениям врачей, Джесси идет на поправку, и все они уверяют меня, что выздоровление, хотя и очень медленное, в конце концов будет полным. Хотя она все еще находится в полном бессознательном состоянии, есть маленькие, почти незаметные признаки того, что она в конце концов выйдет из этого состояния". И еще: "Конечно, никто не может сказать, как долго она должна спать, но пока она спит, она не чувствует ни боли, ни дискомфорта, и
