За разговорами и мелкой домашней суетой вечер наступил незаметно. Возле подвешенного над входной дверью фонаря вились бледные мотыльки; окна соседних домов приветливо подмигивали рыжеватым светом сквозь едва колеблемую ветром листву. Звёзды горели над головой непривычно ярко — холодные отражения земных огней. В старой, ещё прадедом выстроенной бане шумно возился Афанасий. Вообще-то ему не полагается этим заниматься, как и рыхлить грядки, и прибирать в сарае, и даже чистить чердак, но с полноценным штатом домашней нежити бабушка точно бы не управилась. Зато с одним домовым, пусть и упрямым — пожалуйста. Любопытно, унаследовала ли Оля этот талант?
— Поберегись, — сестрица, лёгкая на помине, возникла на пороге с заварочным чайником в руках. — Вот, смотри, по лучшим рецептам! А запах какой…
— Это что, укрепляющее номер третий? — Ира попыталась блеснуть эрудицией. Вроде бы душица входит только в этот вариант…
— А леший его знает, — Оля легкомысленно пожала плечами. — Бабушкины рецепты. Может, и впрямь номер какой-нибудь.
— Это на экзаменах спрашивают, — укоризненно сказала Ира, спускаясь вслед за сестрой по ступенькам крыльца.
— Выучу ещё, за год-то. Фонька, ты всё?
Домовой высунул из-за двери недовольное рыльце. Из раскалённого нутра бани пахнуло горячим паром.
— Пущай хозяйка проверит, — буркнул Афоня, выбираясь наружу. — Фу, умаялся…
Хозяйка — значит, бабушка. Ольку домовой, соблюдая субординацию, именует «молодой хозяйкой», и никак иначе. Стало быть, не слишком доверяет ей банные дела.
— Ба! — не особо смущаясь, крикнула Оля в вечернюю тишь. — Тут готово!
Бабушка работу домового одобрила, и тот, ворча, поковылял в сторону сарая. Олька первой шмыгнула в полную душистого жара парную, разделась и взобралась на самую удобную полку. Ира, замешкавшаяся с непривычки, тоже принялась стаскивать с себя футболку.
— Иринушка, — окликнула её бабушка, пытливо щуря глаза. — Что это у тебя?
— Это? — Ира осторожно тронула серебряную цепочку. Несмотря на раскалённый воздух, зачарованный металл оставался прохладным. — Э-э-э… Сигнал тревоги. Думаешь, лучше снять?
— Нет, не надо, — бабушка покачала головой. — Кто тебе её дал?
— Коллега, — Ира нервно облизнула губы. Выгнать бы Ольку, чтоб говорить без обиняков! — Это так… На крайний случай. Я всё-таки лучше сниму. Здесь же ничего с нами не случится… А от жара вдруг потрескается?
— Такие вещи просто так не снимают, — назидательно произнесла бабушка, устраиваясь на нижней полке. — И где это видано, чтоб зачарованные камни от жара трескались?
Ира озадаченно промолчала. Артефакты просто так не попортишь, это она правда глупость сморозила, но ведь пострадала от чего-то парная подвеска?
— Что там такое? — вездесущая Олька свесилась со своей полки, вытягивая шею. — Красивенько! А что она делает?
— Ольга, — бабушка строго нахмурилась. — Не любопытничай.
— А что такого-то? — сестра скорчила обиженную гримаску, но тут же улыбнулась от уха до уха и похлопала по нагретым доскам рядом с собой. — Ир, залезай давай. Ба, почему просто так не снимают? Она на удачу зачарована?
— Навряд ли, — бабушка потянулась за веником и оценивающе его оглядела. — Олюшка, а ну, помоги-ка…
Сестра проворно спрыгнула с полки, завладела веником и принялась от души охаживать бабушку по плечам и спине. Ира от участия в процедуре отказалась; в детстве вроде бы и в радость было со всей дури лупить взрослых связкой берёзовых прутьев, но после долгих лет городской жизни удовольствие казалось сомнительным. Довольно и того, что в жаркой парной нет места холоду.
— Ба, — воспользовавшись тем, что Оле пришлось слезть, Ира всласть растянулась на полке. — А правда, что в бане колдовство сильнее становится?
— Ты чего, Ирка, задумала? — хихикнула сестра. — Проклясть кого или приворожить?
— Ольга! Следи за языком-то! — сердито прикрикнула бабушка и прибавила уже спокойнее: — Неправда это, Иринушка. Суеверие.
— Все суеверия откуда-то берутся, — философски заметила Оля и отложила в сторону измочаленный веник. — Давай-ка теперь ты меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вестимо, откуда берутся, — бабушка, кряхтя, слезла с полки. — Раньше верили, что в таких местах граница с царством неживых проходит.
— А она проходит? — поёжившись, спросила Ира. Красноватые отсветы пламени неистово плясали на дальней стене.
— Только когда тут Афонька спит, — хохотнула Оля. — Нету никакого царства неживых, да, ба?
— Нету, — бабушка успокаивающе улыбнулась. — А чтобы колдовство сильнее было, надо в чары душу вкладывать. Как в любой труд. Если спустя рукава всё делать, что ж хорошего получится?
Вечерняя прохлада показалась едва ли не морозом после раскалённого пара. Ира обхватила себя за плечи, пытаясь удержать стремительно уходящее тепло. Выскочившая следом Олька бодро встряхнулась; никакого дискомфорта она, судя по всему, не испытывала.
— Ух, хорошо! — воскликнула сестрица, окидывая взглядом тонущую во тьме округу. — Глянь, какие звёзды сегодня яркие… Ба, можно мы погадаем?
— Оль, ты чего? — Ира попыталась одёрнуть сестру. — Это вообще-то запрещено!
— Не «запрещено», а «не поощряется», — с важным видом поправила Олька. — Ты ж лучше меня законы знать должна! Мы не для заработка, а так, поразвлечься…
— На минутку, у нас тут магконтроль по соседству, — понизив голос, напомнила Ира. — Охота тебе объясняться?
Сестра удивлённо вскинула брови.
— Так они ж твои друзья-приятели!
— Если ты думаешь, что мне выйдет скидка…
— Ой, вот ты зануда, — Олька завозилась с ключом, отпирая входную дверь. — Ба, можно или нет?
— Не след бы, — укоризненно сказала бабушка. — Если соберётесь, то лучше в доме. И занавески задёрните, мало ли что.
Сестра сочла это за разрешение и умчалась куда-то в дальние комнаты за гадальным инвентарём. Ира тихонько вздохнула. Её никогда не тянуло пытаться заглянуть в будущее, но Олю, если ей что-то втемяшилось, поди останови. Бабушка, похоже, к капризам внучки притерпелась, а может, и довольна была, что та проявляет интерес к колдовскому ремеслу.
— Ба, — тихо окликнула Ира, вытаскивая из-под ворота цепочку. Пока сестра самозабвенно чем-то гремит, можно урвать хоть минутку наедине. — Ты знаешь, что это за штука? Опасная она?
Бабушка, помедлив, покачала головой.
— Нет, Иринушка, не опасная. Такие проклясть нельзя.
— Какие — такие?
— Ладно сработанные, — избегая касаться серебра, бабушка указала пальцем на тонкие звенья. — Гляди, как сделано. Чары так вплетены, что ни сломать, ни лишнего добавить. Большая редкость.
— Это так заморочились, просто чтобы сигнал передавать? — Ира озадаченно покрутила в пальцах кулон. — Маячок — это же несложно. Все прилавки ими завалены.
— Не просто сигнал, — бабушка пристально вгляделась ей в лицо и вздохнула. — Пускай тот, кто тебе её дал, сам расскажет, если захочет.
— А-а, понимаю, — понуро кивнула Ира. — Мне по категории знать не положено…
Примчалась шумная Оля со связкой восковых свечей и белой эмалированной миской. Бабушка напомнила ещё раз про занавески и вышла из кухни; в комнате глухо забормотал телевизор. Оля прикрыла дверь и, разложив на столе гадальную дребедень, погасила свет. Крохотную кухню мгновенно затопила чернильная тьма.
— Можно хоть одну лампочку включить? — попросила Ира. Смутные очертания мира вокруг едва виднелись в пробивающемся сквозь занавески скудном лунном свете.
— Не, не то будет, — Олька несколько раз безуспешно щёлкнула зажигалкой, прежде чем вызвать к жизни слабенький язычок пламени. — На, бери свечку. Ты умеешь хоть?
— Нет. Я законопослушная.
— Скучная ты… Разве не интересно судьбу свою узнать? — упрекнула её Оля. — Воск набирай в ложку, чтоб побольше скопилось. А потом раз — и в воду. Ничего сложного.
— А колдовство где?
— Так ты думай, чего узнать хочешь! Смелей давай, а то сейчас через край потечёт…
Ира послушно наклонила ложку. Горячий воск тягучей струйкой вылился в миску, на глазах застывая бесформенной кляксой. Оля отобрала у сестры стремительно оплывающий огарок, устроила его в стеклянной рюмке и склонилась над результатом Ириных трудов. Свечной огонёк испуганно дрожал; по белой поверхности стола бродили случайные тени. Поди разгляди тут что-нибудь путное…
