Сначала удивила такая расточительность по отношению к бронетехнике, но потом сообразил, что для тех же танков разве что только такое применение и осталось — солярку они переводят как яма бездонная, ресурс у них почти что никакой по сравнению с обычным грузовиком, а целей для такого оружия мало осталось. Вот и распределяют их по блокам, чтобы хоть какая-то польза была.
На блоке нас остановили, проверили документы. Я, кстати, уже ржевским удостоверением личности обзавелся, с моей фотографией, отпечатанной на пластике. В той самой типографии изготовили, в которой местную валюту печатают. Удобная такая карточка, даже с дырочкой под цепочку, чтобы если надо, то мог на шее носить.
Не удержался, спросил, зачем такой блок большой, там и личного состава, судя по всему, было взвода два, не меньше. Выяснилось, что это еще что-то вроде передовой оперативной базы, если помощь нужна или что-то случилось — можно связаться.
Затем снова дорога шла лесами, проходила временами через совершенно опустевшие с виду городки. Сидевший со мной в «тойоте» Валерьяныч сказал, что большинство уцелевших из этих краев откочевали ближе к Ржеву, под защиту, и сейчас в этих краях пустота.
— По деревням народ живет, но тут и деревень мало, ближе к Москве уже гуще пойдут.
Дорога была проблемной, об этом нас заранее оповестили. На ней скопилось множество мелких банд, непонятно откуда взявшихся и неизвестно где обитавших, но нападали он больше на одиночные машины, да и то при случайной встрече. Держать постоянную засаду сил ни у кого не хватало, видимо, да и особого смысла не было, не такое уж оживленное теперь движение, больше без толку просидишь, чем заработаешь.
— Надо нам из Москвы всего по максимуму вывезти, — сказал я. — Пока покрытие дорожное нормальное. Одна-две зимы и все станет намного хуже, будет яма на яме.
— Это точно, — согласился Валерьяныч. — Циклы замерзания — штука такая, неприятная, и больно их у нас много. За пару лет дорога точно ухайдакается. Надо еще прикинуть как зимой действовать. Тут или чистить, или людей на форпосте без смены держать.
— Без смены нельзя, сдуреют люди, проблемы начнутся, — покачал я головой. — Тем более, что среди них семейных хватает. Да и помощь, случись чего, прислать надо будет — а как?
— В Андреаполе сейчас несколько вертолетов появилось, Ми-8, — сказал мой спутник. — Летуны тамошние где-то добыли, так что для экстренных случаев пригодятся. Да и Нахабино рядом, а там военные.
— Это верно, но на всю зиму отца семейства кто отпустит? — возразил я. — Точно проблемы будут, да еще от кого-то жены гульнут, а сейчас все вооружены… Нет, надо так, чтобы смена была регулярная, раз в две недели, как и собирались.
— С вояками можно как-то договориться, — подумав, сказал Валерьяныч. — У них БАТы точно есть, инженеры же, а тот раз пройдется… Это в тяжелых случаях, а если снегопадов особых не было, то можно пару КамАЗов прогнать с отвалами, чтобы снег отпихнули. Нам же не до асфальта чистить, а так, чтобы транспорт на дутиках прошел, а тому много не надо.
— Верно, — согласился я. — Ну, или броня проскочила, если совсем проблемы. Кстати, а ведь железка от Ржева прямо сюда идет и как раз через Нахабино. Она не разрушена вообще?
— Нет, вроде, — ответил он. — Не поручусь, однако, не у меня спрашивать надо.
Насчет налаживания работы будущего форпоста я не обольщался, проблем еще будет много и половина из-за того, что о чем-то заранее подумать не удосужились. С новой работой всегда так бывает, сколько не планируй и не сиди над бумагой — все равно что-то вылезет, и в самый неподходящий момент. Законы Мерфи вечны и незыблемы, они работают даже лучше законов Ньютона, по крайней мере, они куда более очевидны.
Ехали без приключений, лишь один раз идущий во главе колонны «бардак» остановился, уставив стволы пулеметов на какой-то сарай на повороте дороги, но ничего не произошло, все было тихо, и мы двинулись дальше.
Чем ближе к Москве, тем лучше становилась трасса, тем больше всего было вокруг. Магазины, какие-то офисы, коттеджные поселки в невероятном количестве — строения вытесняли лес с лица земли. Пару раз видели машины, проскочившие нам на встречу со стороны мертвой столицы. Машины были нового времени, с решетками и сетками, явно принадлежащие профессиональным мародерам. Затем показался поворот на Нахабино, и почти сразу же с нами связались из радиомашины, сообщили об установлении связи с местными военными. Нас ждали.
Поворот, церковь слева, за ней пышный коттеджный поселок, пустой, брошенный и разграбленный. Много домов сгорело. Справа поселок дачный, скромный, выглядит нетронутым. Современный с виду комплекс завода «Изолятор» — идеально расположен, да больно уж здоров для наших нужд, тут от одной охраны периметра обалдеешь. После него мясокомбинат «Велком», тоже нам не по профилю, хотя пошариться там было бы неплохо, наверняка что-то полезное найдется, в Ржеве мясокомбинат в первую очередь восстанавливают, к слову. Хотя, там уже протухло все, наверное, вонь не хуже чем в той диспетчерской в порту Дельфзийла.
В Павловской Слободе мертвецы, но не много. Зато много разбросанных костей и следов от пуль на стенах, местами гильзы насыпаны. Похоже, что кто-то сюда наведывается с целью сокращения популяции зомби. Не тотальная зачистка идет, а так, постепенный отстрел до полного нуля. Тоже метод, кстати, если спешки нет.
На мосту через неширокую речку блок, капитально оборудованный, из каких-то уже готовых модулей, ну и бетона с колючкой не пожалели. Там уточнили кто мы такие, связались с принимающей стороной и пропустили дальше.
Так, а вот дальше два интересных объекта, новенький завод насосного оборудования и завод по производству холодильников. Где-то здесь обосноваться будет можно, это точно, если договориться. Но сначала в инженерную бригаду, нас там ждут и нам там встречу назначили, и в любом случае начинать надо с хозяев здешних мест, почтить визитом, хотя бы. Ну так, чтобы очень явно не борзеть.
Да и с другом пообщаться неплохо, мы с ним вместе не один год проработали. Вообще персонаж интересный. Настоящая его фамилия прямо из анекдота — Рабинович, при этом сам он до переезда в Москву, что случилось в десятом классе, понятия не имел о ее происхождении. Принесло его в Первопрестольную вместе с отцом, который носил тогда звание капитана второго ранга и служил с лейтенантских погон в Североморске, что чуть северней Мурманска, где строил эллинги для подводных лодок. Точнее, строил в Видяево, где эти лодки стоят, но служил все же в Североморске. Не принято там было загоняться насчет национальности, вот и оставался ребенок в неведении.
Впрочем, позднее с фамилией произошел финт удивительный, сменилась она не на какую-нибудь, а на самую что ни на есть русскую — Иванов. Когда курсант Рабинович постигал навигацкую науку в Ленинграде, в военно-морском училище, куда завели его романтические устремления, насоветовали ему, мол, роста служебного не видать с такой фамилией как у тебя, вот и сменил отцовскую на материнскую.
Послужил, честно и старательно, сходил в дальние походы даже, но потом со службы ушел, флот начал разваливаться. Вышел на гражданку, умудрился попутно даже строительный закончить, вечерне, но с работой не клеилось. Так или иначе, свела нас судьба, и в общем, не к худу. Работал он у меня кем-то вроде «пожарного производственного менеджера» и отличался несгибаемым упрямством в решении проблем, особенно с властями, при добыче разных разрешений и дозволений. Там где другие прорывались взятками и подмазками, Иванов-Рабинович действовал методом «его в дверь — а он в окно». Измором брал, а подчас и уникальной наглостью, и все сходило с рук. Мог зайти в любой кабинет, болтая на ходу, и так задурить чиновному человеку голову, что тот подписывал что угодно, а потом долго сидел, пытаясь понять, что же это такое было.
Учитывая то, что мы с ним были ровесниками, детьми военных, любителями спорта, то быстро сдружились, семейно и всяко. И с ним же неоднократно бывал я у его родителей, что в самом Нахабино, что неподалеку, на даче его отца, в товариществе «Дубрава», где благодарный сын купил родителям участок, а чрезмерно энергичный для своих лет его папаша быстро перетащил туда удачно приобретенный сруб, после чего предавался наслаждениям огородничества, а в дни наших наездов — еще и шашлычничества.
Когда случилась Катастрофа, я ни секунды не сомневался в том, что Рабинович-Иванов, а в просторечии Игорь, выживет и семью в обиду не даст. Тут и здоровья на троих, и энергии на шестерых, а наглости и проходимчества так и вовсе на роту. Когда Вовка Беляков сообщил о том, что в нахабинском анклаве требуемое лицо обнаружено, я не удивился ни капли. То есть вообще, вовсе, воспринял как должное. Удивился бы скорее в том случае, если бы мне сообщили обратное. Не бывает так, не тонут такие орлы и оземь не бьются, хотя летать предпочитают низко, ниже радаров, и все больше извилистыми маршрутами.
