Главным знаком доверия было то, что нашу колонну запустили на территорию ремонтного завода инженерной техники, сразу выделив отдельный цех, к почти бесконечной радости Валерьяныча. Игорь тоже крутился с нами, организовывая, матюкаясь в рацию, в чем он был великий специалист, что-то требуя и чего-то добиваясь. Семин заодно назначил его мне в спутники для поездки в Ржев, после чего он особенно вдохновился — Сержа он знал хорошо, несколько раз мы все вместе даже на рыбалку ездили.
— Ты это, опа, не разменивайся на подробности, — притормозил я его после того, как понял, что он пока нам всю работу не организует, не успокоится. — Мне за семьей надо сгонять и прямо сейчас, понял?
— Ага, — как в стенку стукнулся он. — Хоп, усвоил. Ну да. Вдвоем, что ли?
— Не, ну ты не поумнел, — вздохнул я. — Возьму еще пару ребят и вон, «ивеку», — указал я на свой трофейный грузовик.
— Ну, так в чем проблема?
Для него никогда никаких проблем не было, это точно. Если бы я сказал, что надо за ними сгонять обратно в Аризону, он бы ответил точно так же. Такой вот… Рабинович-Иванов.
— Так ты поедешь?
— А че я, хуже других? Не положено, что ли? — картинно возмутился он. — Ты же их в Ржев, так?
— Ну да.
— Ну и отлично! — обрадовался он. — Пока на пару дней к нам, Катька рада будет, мои вообще от радости сдуреют, пожарим шашлычок, попьем водочки, песен попоем, а потом и в Ржев двинем, как ты тут все закончишь. Давай, поехали, чего телишься?
Тут меня толкнули в спину и отвесили «назатыльник». За сорок лет человеку, но вот детский сад, штаны на лямках. Шутки у него такие по жизни.
Дальше собрались быстро. Взяли грузовик, за руль которого усадили Санька, а в кузов троих омоновцев, прапорщика Колю и еще двоих, Митю и Василия, сами же вдвоем загрузились в пикап, да и поехали. Что зря время терять? Да и все, пора последний шаг в моем походе делать.
5 июля, понедельник, день
Московская обл., учебный центр «Пламя»
Даже не ожидал, что так быстро доедем. И двух часов не прошло, а мы уже тормозили возле КПП «Пламени», под прицелом многих разных стволов, от крупнокалиберного «Корда» до танковой пушки. Впрочем, не слишком агрессивным прицелом, они все были в эту точку и так постоянно нацелены, на всякий случай. Повиляли между лежащих в шахматном порядке бетонных блоков, остановились на огороженной стояночке, как раз под присмотром «наводчиков огневых средств». На всякий случай, а вдруг мы какие шахиды дурные?
Все выбрались из машин, омоновцы держатся настороженно. Игорь спокоен, он тут, оказывается, по делам уже бывал, а вот моих так ни разу и не встретил. Тут уже народу много, немудрено.
КПП же за всеми этими укреплениями было обычное, еще с былых времен оставшееся. Проход, окно, за окном дежурный — лейтенант молоденький.
— Вы к кому? — спросил он после обмена приветствиями.
— Семья у меня здесь, — ответил я. — Мельникова Мария, жена, работает…
— Знаю, — сразу же сказал он, даже не дав договорить. — Учительница иностранных языков, да? А вы…, — он провел пальцем по странице лежащего на столе раскрытого журнала, — … вы Мельников Андрей Николаевич, да?
— Именно, — вздохнув, подтвердил я.
Волнуюсь я что-то. Здорово так волнуюсь, до предвалидольного состояния. Кажется, что вот сейчас возьмет и скажет что-то вроде: «Выехала по неизвестному адресу». Или «И не было здесь такой. Мы пошутили». Не знаю что, вот возьмет сейчас и ляпнет, дурак. Я пока сюда ехал, уже весь извелся, а теперь, когда один шаг остался, так как будто кто-то большой холодной рукой все внутренности сжал, настолько прижало.
— У вас есть какой-нибудь документ? — спросил лейтенант.
Смотрел он на меня с явным любопытством. А может и не на меня, а на мое вооружение, просто до крайности для этих краев не типичное, я сейчас как с бластером марсианским.
— Да, пожалуйста, — засуетился я, вытаскивая из портмоне водительские права.
Он аккуратно переписал данные с документа в журнал, вернул мне удостоверение. Затем сказал:
— Если остальные хотят дальше проехать, пусть тоже зарегистрируются. А я дам знать, что вы прибыли.
С этими словами он взялся за стоявшую перед ним на столе рацию, вызывая какую-то «Центральную».
Еще немного суеты, затем нас пропустили в ворота, заодно объяснив куда ехать. Я думал, что ехать надо в школу, рабочий день в разгаре, но лейтенант отправил меня по домашнему адресу. Омоновцы с нами не поехали, отправились перекусить в столовую, а мы втроем, двумя машинами, поехали дальше, через и без того большую, а теперь и вовсе безразмерно разросшуюся территорию «Пламени».
Сначала тянулись учебные корпуса, пятиэтажные, серого кирпича. Было много машин, много строителей, там что-то делали. Было шумно, пыльно, у дороги в контейнерах высились груды строительного мусора. Затем показался парк техники, боксы, склады, там тоже суета, что-то грузили на машины, что-то с машин разгружали, ездили мотоциклы, велосипеды, сновали люди — все при деле.
За парком потянулась самая настоящая деревня — совсем новые одинаковые бревенчатые домики, которые начали обивать еще и утеплителем под досками внахлест. Домики стояли тесно, но у каждого был навес вместо гаража и даже маленький участок. Здесь людей стало меньше, на работе все, видать.
— Так… вторая линия, — бормотал я себе под нос, выискивая таблички, — дом четырнадцать…
Ага, вон он!
Вот он, четырнадцатый номер, такой же домик, как и все остальные, только под навесом стоит мой «ниссан». Плевать на него, но он мой, а это значит… что меня сейчас удар хватит от переизбытка эмоций, которые накатывают как лавина с горы.
Тормознул резко, в пол, так что Игорь выругался, выскочил из-за руля. Бросился к крыльцу и чуть не врезался в открывшуюся дверь. И просто схватил ее, вышедшую мне навстречу, в охапку, прижал к себе, зарылся лицом в густые душистые волосы…
— Любимая…
— Приехал…
— Я же обещал.
— Мы ждали, знали что приедешь, — всхлипнула она.
Сыновья, такие выросшие, изменившиеся. Девочка, черненькая, белокожая, глазастая, стоящая поодаль и глядящая настороженно. Толкущиеся под ногами коты.
— А этого ты где взял? — смех, рука показывает на ухмыляющегося Рабиновича-Иванова, стоящего у машины.
— Он тут… исторически сложился, — ответил я глупостью.
Плевать, кто о чем говорит, мы просто оба не знаем о чем вообще надо говорить в такие моменты. Толкотни в тесной гостиной домика, закипающий чайник, неизвестно откуда взявшийся Володя, здоровый как медведь, Настя с коляской, которая все никак не желала въехать в дверь…
— … нормально, скоро расселят…
— … без проблем родила, видишь какая красавица…
— … А шрам на лице откуда, а? Как укусил кто-то…
— … упал на железяку, не повезло. Но буду говорить, что морф покусал и лишь благодаря молитве выжил. Секту организую… с послушницами.
— А еще раз по морде?
— Пап! Это «кольт»? А можно поглядеть?
— «Кольт» — фигня, я тебе такую фузею привез — обалдеешь.
Вытаскиваю из сумки длинный револьвер из нержавейки, тот самый, что взял с албанца.
— Держи, владей! Только осторожно!
— Классссс!!! А можно попробовать?
— Потом! Где ты пробовать собрался?
— Обалдел ребенку так дарить? — тычок в бок острым кулачком. — С ума там сошел?
— У меня и для тебя есть, не завидуй!
— Маш, я рад что вы целы, что все у вас нормально, — увещевательный голос Рабиновича. — Мои тоже в порядке, Катька привет передает…
Когда это Катька привет передать успела, если мы ее даже не увидели? Ну ладно, пускай брешет, все во благо.
Суета, суета, суета. Смех, чай, гомон, юная и важная Бу-бу каким-то образом оказалась у меня на коленях, дав возможность осознать, что детей в семье прибавилось. Это хорошо, пусть прибавляются.
— Уволилась я, со вчерашнего дня, — говорит она, сидя рядом и привалившись к моему плечу. — Достал ты меня со своей агитацией, решила согласиться. Видишь, вещи все в сумках? Приготовились уже, вези нас в Ржев. Побурчали, но ничего не сказали, воссоединение семьи.
— А дом?
— Дом Володьке с Настей перейдет, а то им ждать еще пока их переселят…
— Володь, а ты?
— Не, у меня работа, уже неудобно людей подводить. Наладилось все, привыкли — остаемся, в общем. В отпуск к вам поедем, — смеется он. — От нас, кстати, в Ржев поедут люди в следующем месяце, так что увидимся.
Разговоры, разговоры, разговоры, вроде уже и собираться пора, и в то же время спешить не хочется, так хорошо мне, что даже словами не могу описать. Вот они все, здесь, рядом, только руку протяни. Самая прекрасная женщина в мире, любимая, единственная, та самая, что снилась по ночам, о ком думал и боялся думать, та, ради которой прорвался через половину мира. Дети, за которых боялся и которых хотелось обнять так, что зубы сжимал до хруста, чтобы не завыть — и вот они, младший на второе колено прорвался, целую его в затылок с жесткими упругими кучеряхами, а он, активно путая слова и стараясь перекричать шум, пытается мне что-то рассказать, а я ничего не понимаю, но старательно поддакиваю. Это и есть счастье, наверное.
