В почтовом ящике уже лежало письмо из Москвы от Виктора Косовского: «Лиля, мне обещали дать копию диплома Ли, я перешлю ее тебе. Передай ему привет, скажи, что я помню нашу дружбу».
Лиля так обрадовалась, что запрыгала на месте, как девочка.
Утром, в первый день на работе, она поспешила повидаться с Ли и сказать ему об этой новости. Из вивария несся беспокойный лай собак, Ли стоял спиной к двери и чистил клетки. Лиля постаралась перекричать лай:
— Ли! Хорошая новость: Виктор обещал прислать копию твоего диплома!
Ли снял перчатки, недоверчиво взял письмо, прочитал и взволнованно вздохнул:
— Это действительно хорошая новость. Пасибо тебе, пасибо (он так и не научился говорить «спасибо»).
В пятницу Лиля дежурила с Юкато, но теперь они уже были на равных, он не гонял ее, и ссору в начале ее работы они никогда не вспоминали. В десять вечера они сошлись в кафетерии, для дежурных выставляли сэндвичи. Юкато подсел к Лиле и разоткровенничался:
— Знаешь, я здесь уже четыре года, но относятся ко мне без уважения. Скажи, ты не страдаешь от того, что видишь вокруг и что тебе приходится делать?
— Как тебе сказать… Что приходится, то и делаю.
— А я страдаю. Страдаю от унижения.
Эх, знал бы он хоть о половине тех переживаний, которые испытывала она. Он и сам унижал ее на дежурствах, но откровенничать с ним Лиле не хотелось.
В субботу утром она уже собиралась домой и предвкушала отдых, но ее сменщик Ганди не явился, позвонил и сообщил:
— Я решил не меняться с тобой дежурством.
— Но мы же договорились. Тогда мне придется дежурить четверо суток подряд.
— Это твое дело, — сказал он и повесил трубку.
Расстроенная и обозленная, она позвонила домой. Алеша был рад ее звонку:
— Я жду тебя, приготовил завтрак.
— Не жди, тут доктор — индус, Ганди, если ты помнишь такого, отказался со мной поменяться.
— Как?! Это же четверо суток тяжелой работы! — И она слышала, как Алеша пробормотал нечто нецензурное, хотя вообще ругаться не любил.
От усталости и плохого самочувствия у Лили кружилась голова. Вторые сутки прошли более спокойно, ей удалось поспать с перерывами на вызовы. Третьи сутки были самыми тяжелыми: кроме срочных больных, надо было готовить остальных к плановым операциям на понедельник. Лиля иногда звонила Алеше, успокаивала его:
— Ты не волнуйся, я в порядке, хотя устала, конечно.
На четвертые сутки собрались все, кроме Юкато. Старший резидент — гаитянин кричал:
— Куда он подевался? Если он сейчас же не явится, я сотру его в порошок.
Но японца как смыло: его никто не видел, и непонятно было, что могло с ним случиться. Остаток ночи Лиле пришлось выполнять не только свои, но и его обязанности. Утром отделение облетела новость: Юкато покинул госпиталь навсегда, бросил резидентуру. Он оставил письмо директору Лернеру, по слухам, жаловался на плохое отношение, критиковал плохие условия и неэффективную учебу.
После четырехсуточного дежурства Лиля даже не решилась сама вести машину. Алеша приехал за ней на метро и повез домой сам. После этого дежурства у Лили не осталось и следа от бодрости, с которой она вернулась из Израиля.
* * *
Вскоре в госпитале произошло ЧП: неожиданно тяжело заболел молодой доктор — анестезиолог — буквально таял на глазах. Никакое лечение ему не помогало, организм просто не мог справиться с какой-то неизвестной инфекцией. В конце концов он умер. Чаще стали поступать такие же истощенные наркоманы: несмотря на интенсивное лечение, все умирали от истощения. Оказалось, это новое заболевание — синдром приобретенного иммунного дефицита, СПИД. Умерший анестезиолог заразился от больного на операции. Напуганные молодые женщины — анестезиологи стали бросать работу и даже менять специальность. Потом выяснилось, что СПИД передается и при половом контакте, особенно часто при контактах гомосексуалистов.
Эпидемия распространялась по всему Нью — Йорку, но в этом районе Бруклина она приняла угрожающие размеры. В госпитале изолировали подозрительных больных, ввели карантин: входить к ним в палату можно было, только надев специальный халат, маску и резиновые перчатки. После обхода все это уничтожалось. Но вскоре отдельных палат уже не хватало. Над всеми врачами и сестрами навис дамоклов меч реальной угрозы заражения, а это была верная смерть.
Лиля встретила свою знакомую, Розу, убиравшую палату после больного. Девушка сказала:
— Все, я ухожу отсюда. Не хочу заразиться и умереть.
— Роза, если вам нужна помощь, не стесняйтесь, звоните. Я буду рада.
Среди резидентов тоже началась паника. Лиле приходилось лечить таких больных, и она тоже испугалась. Что делать? Ведь она не только сама может заразиться, но и поставит под угрозу свою семью. Она стала с тревогой прислушиваться к своему состоянию — нет ли первых симптомов? Не говоря ничего, чтобы не пугать Алешу, она решила есть из отдельной посуды, не целовать его, ни в коем случае не заниматься с ним любовью. Алеша Удивлялся — почему она так изменилась? Но когда телевидение, газеты и радио стали рассказывать о начале эпидемии СПИДа, он спросил:
— Лилечка, дорогая моя, ты находишься в опасности?
Пришлось рассказать ему все. Алеша встревожился, испугался за нее:
— Тебе надо немедленно уходить из этого госпиталя. Мало того, что ты изматываешься, так еще эта страшная угроза.
Но уходить из госпиталя значило уходить из резидентуры. Тогда придется опять искать новое место, а это почти невозможно. А на работе между тем распространился слух, что весь госпиталь переводят на лечение СПИДа и резидентуру вообще закрывают.
Лиля впала в отчаяние, в панику, ей казалось, что все рухнуло, что вся жизнь пропала.
— Алеша, Алешенька, мне страшно. Что с нами будет?.. Боже, как я намучилась в этой эмиграции!.. Зачем я поступила в хирургическую резидентуру?.. Что теперь делать?..
— Черт с ним со всем! — настаивал Алеша. — Подавай заявление об уходе.
Лиля не решалась этого сделать, прошла еще неделя, Алеша настаивал, они спорили, сердились друг на друга, оба плохо спали, похудели, выбились из сил. И вдруг новость: больных СПИДом переводят в другой специальный госпиталь, а резидентам дают недельный отпуск на время обработки и покраски помещения и оборудования.
* * *
Алеша заметил, что у Лили снова истощены нервы, и предложил:
— Давай поедем на неделю кататься на лыжах в штат Вермонт. Там отличные места.
В прежней жизни они были заядлыми лыжниками, любили кататься в красивых лесах Подмосковья. В Нью — Йорке снег был редкостью, а на севере он всегда есть. Американцы любят горные лыжи, но Лиля и Алеша еще не пробовали это удовольствие. Они купили cross-country ski — лыжи для пересеченной местности — и снаряжение. За годы, что они не катались, лыжи начали выпускать пластиковые, легкие, хорошо скользящие, крепления стали очень простые и надежные. Но куда ехать? Коллеги по университету посоветовали Алеше:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
