– Так, вроде наш холмик, – всмотрелся я в довольно крупную возвышенность, предварительно сбросив скорость до минимума. – Вов, как лучше: слева? Справа?
– Отметка, я так понимаю, с обратной стороны? – вздохнул тот.
– Угу…
– Ну‑ка, тормозни! – Дождавшись, когда трак окончательно остановится, Вова приоткрыл пассажирскую дверцу и высунулся из кабины, выпрямившись на порожке. – Ну‑ка, ну‑ка…
– Ты чего там высматриваешь? – поинтересовался я. – Кошаков, что ли?
– Проф, увянь.
– Вов, давай быстрей! Нам ещё обратно тащиться!
– Грифов не вижу, – сообщил мне напарник, вернувшись на своё место и захлопнув дверцу.
– И что?
– Значит, падали поблизости нет.
– И что? Это плохо?
– Это никак, – буркнул Вова. – Грифов нет, падали нет, кошаки могут поблизости крутиться. Но проблема не в них.
– А в ком же тогда?
– Сейчас увидишь, – посулился напарник. – Трогай потихоньку. И рули вон по той тропке – видишь, слева?
– Окей, – крутнул я руль.
Ну а чего? Вова у нас опытный саванный бродяга, Вове видней.
– И не гони.
– Да, босс.
Странно, конечно, напарника в таком напряжении видеть, но игнорировать данный факт не следует. Так что ничего удивительного, что и у меня на душе стало тревожно. Я бы даже сказал, муторно. Знаете, как бывает? Посреди бела дня, где‑нибудь в деревенском дворе. Солнышко светит, насекомые стрекочут, птички щебечут… а в целом мертвенная тишина: ни души вокруг, даже псина нигде не гавкнет. И наваливается дикий гнетущий страх…
– Тормози!
– М‑мать! – Я от неожиданности слишком резко надавил на педаль и чуть не въехал в руль носом. – Вов! Хорош пугать!
– Ага, таки обделался! – оскалился тот в ответ, хотя сам‑то наверняка думал, что глумливо ухмыльнулся. – Не ссы, Проф, всё путем! Пока.
– Да чего ты?.. – Тут взгляд мой упал на распростёртую перед капотом здоровенную проплешину, и я невольно выдохнул: – О‑хре‑неть!.. Это то, о чём я думаю?
– Угу, – угрюмо кивнул Вова. – А вон там – вон, глянь, прямо по курсу! – по ходу, наш клад.
– Да чтоб тебя!
– Ну и кто там говорил, что засветло обернёмся? А, Профессор? Теперь чё скажешь?..
Окрестности Мэйнпорта, 09.08.23 г. ООК, вторая половина дня
– Не может быть, чтобы вот это вот всё – слизняки, – в сердцах помотал я головой. – Они тут со всей округи собрались, что ли? Как минное поле, м‑мать!
– Да не, их тут десятка три всего, – куда более спокойно констатировал Вова. – Ну, может, чуть больше. Хотя насчёт минного поля ты, Проф, прав, как никогда!
Н‑да, с этим моим утверждением и впрямь не поспоришь. Проплешина, на границе которой мы остановились, тянулась метров на сто вдоль подножия холма, и вдвое дальше по склону. И всё это пространство было утыкано разнокалиберными угловатыми каменюками, в которых опытный взгляд безошибочно распознавал каменных слизней в состоянии покоя. Именно покоя, я не ошибся в определении. Правда, в оном состоянии пребывали далеко не все особи, часть уже крепко «заснула» – те, что еле виднелись из земли. Это у слизняков рефлекс: спишь – закопайся поглубже. Таких запросто можно спутать со скалой. И, что характерно, спящему слизняку всё по барабану – по нему в буквальном смысле слова можно не то, что ходить, а на траке кататься, даже на грузовом. Зато те, что красовались на поверхности, «очнуться» могли от любого чиха. Например, от вибраций, передающихся от ходовой части. Или даже от шагов, если достаточно громко топать. Или от прикосновения. Или не «очнуться», тут уж как повезёт. Впрочем, если приглядеться, концентрация слизняков на проплешине неравномерная – у подножия гуще, вверх по склону сильно меньше. А на макушке холма и вовсе пусто. В общем, весёлого мало.
– Вов, а ты уверен, что нам именно туда?
– Ну а куда ж ещё, Проф? Ты же сам прекрасно всё видишь. Вон она, бочка. Уж её‑то точно не слизняки сюда приволокли.
Указанный предмет и впрямь торчал ярким синим пятном аккурат в самом центре лежбища слизняков. Что странно: почему именно там и почему на открытом месте? Разве что…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вов, а тебе не кажется, что изначально эта хреновина где‑то ещё была?
– Думаешь, это не её в лёжку слизняков запрятали, а как раз твари вокруг собрались?
– Тебе лучше знать, ты же «конвойщик»!
– И что?! Раз «конвойщик», то спец по всем дурацким вопросам?
– Вов, не сношай мне мозг, я же вижу, что ты что‑то скрываешь. Признайся, понял уже, что это? – показал я взглядом на тару.
– Есть предположение, – нехотя выдавил тот. – И знаешь, Проф… твоя версия ему не противоречит. Скорее всего, бочку как раз слизняки и прикатили… или приволокли… примерно во‑о‑он с той стороны – видишь, как рытвины по проплешине идут?
– Вижу. А зачем они её прикатили, если не секрет? Или даже приволокли?
– Вскрыть пытались, зачем же ещё? – пожал плечами Вова. – Ну и в процессе само как‑то получилось.
– Понятно… кстати, а с картой не совпадает. Если ориентироваться на метку, нычка должна быть с той стороны холма.
– А что нам мешает проверить? А, Проф?
– Да ничего, собственно, – пожал плечами уже я. И медленно и аккуратно выжал газ, врубив реверс тяговых моторов. – Ты давай, Вов, за дорогой следи. Не дай бог на слизняка налетим!
– Будь спок, Проф, я бдю. Или бдею… пофиг, короче! И чуть левее бери…
Таким примерно манером, на минимальной скорости и с максимальной осторожностью, минут через пятнадцать мы таки обогнули холм. Правда, отмеченной на карте точки всё равно не достигли, поскольку путь нам снова преградила проплешина. Зато с этой стороны картинка получилась даже более красноречивой.
– Всё понятно! – радостно объявил Вова, окинув открывшуюся панораму внимательным взглядом. – Вон там – видишь яму? – бочка и была прикопана. Но за эти две недели… ну, почти… на неё навёлся каменный слизняк.
– А почему не случайно наткнулся?
– Да потому что случайно слизняки на такую высоту не забираются. Они низинки предпочитают.
– Это они тебе сами сказали? – усмехнулся я.
– Нет, это результат длительных наблюдений.
– Хм… то есть данные, полученные эмпирическим путем… ладно, примем на веру, – заключил я. – Но… зачем слизняку бочка? В ней что‑то для него ценное? И почему он её не растворил? Вов, я этих тварей видел на расстоянии вытянутой руки! И прекрасно рассмотрел, как они «пожирали» борт фуры! А там толщина пластика такая, что не всякий плазмер пробьёт с первого выстрела! И вдруг какая‑то бочка?! Не понимаю…
– Не «какая‑то бочка», а очень даже специальная, – вернул мне усмешку напарник. – Из чистого полипропилена без добавок и примесей. Высшей степени очистки, чтобы не дай бог хоть одна песчинка!
– И нафига так извращаться?! – ещё больше изумился я.
– А иначе никак. Если будет хоть малейший дефект во внутренней структуре, «мускус» вытечет. И хрен ты его чем удержишь.
– «Мускус»?!
– Он самый, Проф. По всем признакам получается.
– Да я не о том, – отмахнулся я. – Вов, я про эту хрень уже несколько раз слышал, причём не только от тебя. Но никакой инфы в локалке не нашёл! Как это вообще может быть?!
– Плохо искал, – хмыкнул напарник. – Вернее, не там. В нашей локалке ты вряд ли что нароешь. А вот у парней из фавелы… или в сети Порто‑Либеро… но и там надо знаючи. А лучше по рекомендации нужных людей.
– Да что это за хрень такая?! Может, объяснишь? Или страшный секрет?
– Да какой, к демонам, секрет! – скривился Вова. – Просто не знаю, как объяснить… в общем, если слизняка замочить по всем правилам, то есть электричеством, да предварительно умудриться под него подстелить плёнку полипропиленовую… короче, когда он дохнет, он начинает по большей части испаряться, а на оставшуюся часть превращается в чёрную жижу, вроде нефти. Но нефть она напоминает только с виду. Очень текучая, проникает в мельчайшие щели, и очень быстро впитывается в почву. Или в любой более‑менее пористый материал. А вот полипропилен для неё неодолимое препятствие. Так этот «мускус» и собирают.
