Сто страничек, мягкая обложка, ни одной печатной буквы, только их рисунки – но всё равно, это была книга. Жук не знал, как Бор утащил её, но о таком подарке не мог и мечтать. Выкрасть из библиотеки томик со словами друг бы не решился, а вот на сборник иллюстраций духу хватило. Жёлтые листы пересекали морщины старости, где-то не хватало кусочков страниц, тем не менее перед Жуком в картинках открывалась история этого мира. Довольная детвора менялась красиво оформленными сказками, коллекционеры возводили целые пирамиды из романов всех мастей, на книжных базарах толкались люди, а писатели лепили на форзацах смешные закорючки. Но, чем меньше страниц оставалось до конца, тем мрачнее делался Жук. Цвета уходили, картинки становились чёрно-белыми. Да и содержание иллюстраций менялось не в лучшую сторону. Вот флибрусеки – одержимые копированием сущности, первые зараженные – скармливали тексты компьютерам. Бумажные книги исчезали из магазинов и уходили в подполье. Сеть засасывала буквы в цифровую трясину, физические носители умирали.
Жук отложил книгу, он и так всё знал наизусть. Земной шар оплела сетевая паутина, а люди увязли в социальных сетях. С зависимостью от мерцающих мониторов боролись единицы. И в этой системе вырос вирус, который вскоре поселился в людях. Маниакальное желание оцифровать пожирало мозг и по Сети передавалось каждому новому заражённому. Живые буквы стали никому не нужны, власть захватили числа. Они тоже были оборотнями, но от старой дружбы не осталось и следа. Цифры очищали базы данных, переводили слова на свой кодированный язык, уничтожали книги и убивали носителей букв по всей земле. Цифровые оборотни были гораздо сильней. Если буквенные являлись теми же людьми, только со способностью иногда обращаться, то числа давно потеряли всё человеческое. Они могли целыми днями оставаться под личиной оборотня, и никакой экономии сил им не требовалось. Именно числа построили Башню, чтобы сгноить в этой тюрьме остатки оборотней с литерами на лбу, сделать из них рабов. Но буквам удалось отбиться и взять Башню под свой контроль, превратив её в крепость. Последний оплот.
Букв было слишком много: иврит, латиница, иероглифы… Каждая община жила сама по себе, а вот цифры держались вместе. Что и предопределило судьбу войны. Община кириллицы осталась последней.
Оторванная стрела подъёмного крана перечёркивала лесную долину, точно заросшая мхом речушка. Здесь частенько водились грибы, и Жук с надеждой принялся за очередной осмотр. Солнце пролезало сквозь кольчугу цифровой сети и роняло на землю причудливые тени. С ветки сосны сорвалась птица, и хлопанье крыльев прогремело над зелёной завесой. Жук прислушался. Возня в зарослях прекратилась. Кроны деревьев едва поскрипывали на ветру, а их жители затаились. Со стороны озера шли звуки. Даже не шли, а бежали. И за ними тоже кто-то бежал.
Жук ухватился за ветку, взгромоздился на дерево и схоронился за листвой. Стал ждать. Для себя он вывел одно правило: не высовывайся, если хочешь жить. Оцифрованные, конечно, не могли заразить оборотня, а вот загрызть или разорвать – ещё как. Из зарослей показались двое. Люди без меток. Одетая в зелёную спецовку женщина бежала впереди, следом еле волочил ноги мужчина со здоровенным рюкзаком. А за ними уже трещал лес, стонали сучья, под тяжестью босых чумазых ног пригибались кусты. Один, второй, третий – Жук насчитал пятерых оцифрованных. Грязные туши в лохмотьях ломились вперёд, выли, скулили, орали, не замолкая ни на секунду. Слепые молочные зрачки можно было разглядеть даже из укрытия. Жук расстегнул комбинезон, вздохнул и приготовился к прыжку. Настала пора действовать. Шестой, восьмой, десятый – заражённые выскакивали из чащи, как пчёлы из разорённого улья. Нога на ветке дрогнула, Жук замер. Одно дело – остановить пятерых, а вот с двумя десятками так просто не сладить. Парочка беглецов миновала дерево, где притаился Жук, и теперь он смотрел на их спины. В конце концов, почему буквенный оборотень должен помогать людям? Ведь это они ещё в благополучные времена отказались от использования Ё, из-за собственной лени и любви к упрощению заменили её на Е, подписав букве смертный приговор. Как выяснилось позднее, приговор распространялся на весь алфавит. Жук почти убедил себя, что поступает правильно, когда из рюкзака теряющего силы бегуна высунулась кучерявая голова. Это был ребёнок. Полные страха глаза на крохотном личике развеяли все сомнения.
На оцифрованных рухнуло двухметровое чёрное тело с шестью гигантскими лапами. Хрустнули кости одного из преследователей. Четыре красных глаза встречали воющую толпу. Каждая лапа Жука заканчивалась крюкообразным когтем, и уже через минуту все они были в крови. Оцифрованные не знали страха, они лезли вперёд, прыгали на оборотня, цеплялись зубами, пытались вырвать глаза. Уродливая буква Ж покрывалась липкой коркой, а на землю валились человеческие останки. Жук сбрасывал безумцев, но чувствовал каждый укус. Одним когтем он насквозь пробил живот оцифрованного, и труп застрял на лапе, как дичь на вертеле. Тела разлетались в стороны, размазывались по деревьям, с разорванными глотками навсегда засыпали в траве. Последний оцифрованный затих на полпути к ржавой махине стрелы. Без нижней части туловища далеко он бы и не уполз.
Голова кружилась, двоилось в глазах. Обращение всегда отнимало много сил, а уж такого побоища в его жизни ещё не случалось. Жук вернулся к человеческому облику, осмотрел раны и с трудом влез в комбинезон. В багряной траве лежали мертвецы, от запаха выворачивало наизнанку. Как сомнамбула, он побрёл по лесу, спотыкаясь о коряги и царапая лицо ветками. В ушах звенело. Жук не мог вспомнить дороги. Все силы остались в теле оборотня. Следующий шаг ухнул в пустоту, и дружелюбный лес вдруг стал очень и очень высоким.
– Ау! Привет, что ли. Хватит помирать тут, валить пора. Ага. Ночь скоро.
Деревья смыкались наверху, пряча небо. Яма была метров в тридцать глубиной. Колодцы или коллекторы – кажется, так их называли раньше. Перед Жуком сидел толстяк с кружком на лбу. Улыбался и продолжал болтать:
– Ты это, молчун, что ли? Да всё нормально у тебя, ничего не поломал, я уж поглядел. Ага. Ты ж час в отключке валялся.
Жук протёр глаза. По ощущениям руки-ноги были целы, голова на месте. Самое главное.
– Я говорю, ночь скоро, ага, – не унимался толстяк. – Знаешь, что тут может из земли вылезти? Единицы. Черви-оборотни, ага.
– Ты из блуждающих букв? – спросил Жук.
– Ага. Целый день тут сижу, людишки чёртовы накопали. И кого ловят-то, видал, ага? Оцифрованные пачками шастают, а они вон чего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
