class="p1">Между тем поднявшийся шум от многоголосого приветствия вернул государя к действительности. На площади его ожидала Личная Гвардия из сотни всадников, вооружённых огромными алебардами и короткими узкими мечами. На красных колетах, надетых поверх кольчуг, вышиты изображения вальдеборгских львов. На остроконечных шлемах виднелись выкрашенные в ярко-красный цвет длинные конские волосы. Красные плащи развевались на лёгком утреннем ветру. Здесь были и капитан Личной Гвардии государя, Огилий Веррес, заместитель Хельса и старший брат Авдия Верреса. В руке он держал белое знамя с разинутой львиной пастью — знамя дома Вальдеборгов.
Трен, мастерски разыгрывая смирение, принял из рук Первосвященника благословение, наградил всех заверениями в непременной победе и просил не горевать, если его настигнет смерть. Обменялся нескольким и тайными словами с Лирном Карном и направился к своему коню с золотой сбруей и красивой бело-золотой попоной.
В толпе придворных заметил разодетую и осунувшуюся Габриэлу Барбатос. Накануне вечером она ворвалась к Трену в спальню, кинулась ему в ноги и умоляла взять с собой, в чём ей в раздраженном изумлении было отказано, а также был высказан намёк на желательность её возвращения в Милар. Государь посчитал излишним упоминать любовницу в завещании, ибо понимал, что в случае его гибели наследник, будь то Дарон или Арнил, незамедлительно отправит её в какое-нибудь отдалённое поселение или обратно в Милар, где она будет коротать свои годы за счёт королевской казны до самой старости.
Фанфары приветствовали уезжавшего государя, как восхвалял его и народ, приваливший к главным улицам города.
Флаг Карнеоласа с изображением золотого солнца с семью лучами развевался по ветру на радость народу, который кидал под ноги государю и его Личной Гвардии цветы и пожелания возвращения с победой. Многие осеняли их крестным знаменем, что не могло не развлечь государя, ибо в Бога он верил мало.
Он слышал, как славили они имена государя и обоих его сыновей, несмотря на то, что младшего с ним не было. Все предосторожности и конспирация оказались напрасны: по всей стране неудержимым потоком разливался правдивый слух о маленьком отряде и его предназначении.
За воротами столицы государь, окружённый кавалерией Личной Гвардии, пустил коней галопом, а многочисленный кеосский корпус остался в столице, готовый подняться на защиту города, едва появится такая необходимость.
Через несколько часов показались домики Верены, а к западу от неё ровным строем, разбитая на неглубокие колонны, уже ждала карнеоласская армия.
Длинной рекой разлилась тьма безмолвного войска, терпеливо, с невозмутимостью ожидая своего повелителя. Напротив толпились жители Верены, встревоженно переговариваясь, ибо за всю жизнь свою никто из них не видел подобного.
Пехота, кавалерия, арбалетчики, механики, целители, повара, конюхи, оружейники, музыканты, художники, драматурги, историки, разведчики — все в полной боевой готовности ожидали своего государя.
Несколько поочередных громогласных команд развеяло сильным ветром, гуляющим по просторам карнеоласской земли, широкогрудой открытостью вместившей в себя всю эту грозную и многочисленную рать. Войско поприветствовало короля безупречной выправкой, а маршал-генерал Капуи, этот седовласый, но ещё довольно крепкий старец, с поклоном воскликнул:
— Ох, и знатная же заваруха ждёт нас у стен несчастной Керберры, Ваше Величество! Кровь бурлит, едва я взглядываю на эту армию! Не сыщется на всём свете столько бумаги, дабы славно описать всё то, что ждёт нас! Что сможет вся эта нечисть против такой рати?..
Главнокомандующий карнеоласской армией маршал-генерал Жозел Капуи сверкал своей решительностью, жаждой брани и неумолимой старостью. Его фигура была непотопляема, посему Трен не мог поверить в поражение своей армии. Но он был стар, и надежды свои государь возглавлял на предводителя пятитысячной армии Атии.
Аберфойл Алистер из рода Прациев, герцог Атийский, — правая рука государя и его давний верный друг, — невозмутимо сидел верхом на своём коне, укрытом зелёной попоной, во главе своего войска. Знаменосец справа горделиво выпрямился со знаменем Атии: четырёхугольный щит с закруглёнными нижними углами и пятью пиками сверху, на белом фоне; в центре щита — серебряный ястреб на изумрудном фоне; знаменосец слева — с изображением герба дома Алистеров Прациев — серебряный ястреб на фоне золотого семилучёвого солнца, сверкающего в зелёном небе.
Жозел Капуи отдал государю древний, ещё принадлежавший Атариатису Рианору и его главному полководцу посох, похожий на трость из-за своей длины, достигавшей чуть больше метра. Он был сделан из сплава золота, железа и иридия — редкого и уникального металла, но одного из самых прочных. Великий Посох являлся символом мощи, отваги, объединения перед всеобщей опасностью. На чьей стороне посох — на той стороне ангелы победы верхом на огнедышащих конях.
— Командование принял, — пробормотал Трен, и вместе со своим полководцем повернулся к армии. — Все ли корпуса прибыли, генерал? — едва слышно спросил он.
— Все, Ваше Величество, — последовал ответ. — Пятнадцать тысяч пятьсот семьдесят пять солдат вместе с войском Атии. Из них четыре тысячи конных. Едва ли у какого-либо другого государя наберётся столь многочисленное войско. По численности наша армия уступает разве что Полнхольду.
— Наша главная задача — не столько маневренность, сколько необходимость не пропустить врага вглубь Архея, — подал голос кронпринц Дарон, встав по левую руку от отца.
Государь поднял руку с жезлом, и войска приветственно загремели щитами, шквал криков пронёсся по полю, заставив землю содрогнуться, а ветер донёс их до всех углов Карнеоласа, возвестив о начале похода во имя свободы жителей Архея.
Всё это грозное воинство растянулось на огромное расстояние, оставляя за собой всё более редеющие поселения и тревожно перешептывающихся жителей, узревших невиданное.
Зарядившие вскоре дожди развезли дороги, превращая их в сплошное грязное месиво, замедляя без того небыстрое и тяжёлое продвижение, чем злили Трена. Ещё его сердило бессчётное количество лишних попутчиков — историков, музыкантов, драматургов, художников. Они не просто объедали армию, но и замедляли её продвижение.
Государь распоряжался, чтобы на привалах горели костры для обогрева воинов и просушки обмундирования. Паёк выдавался регулярно, и после особо утомительного или дождливого перехода Трен радовал их горячим вином с сахаром и пряностями. Ночью в огромном лагере карнеоласской армии везде горели костры; светлые палатки и украшенные изображением гербов Карнеоласа шатры для высшего командования спасали от дождей и промозглого холода. Сведения о передвижении других армий, о состоянии Керберры, о ситуации на границе с Кунабулой были утешительны и пока не вселяли тревог.
В конце четвертого дня, едва многотысячная армия расположилась на ночлег после особо тяжёлого и длительного форсирования Поющего Родника и реки Арних, кронпринц Дарон вместе с двумя своими пажами вышел из своего шатра и направился бродить по лагерю.
Пламя костров танцевало во влажном воздухе под музыку флейт, лютен и гитар. Воины опустошали
