Парашютная подготовка дело не простое. Тут тренируйся — не тренируйся, но когда отрабатывается высадка в сложных условиях, например на лес, травмы и ранения неизбежны. Навестив в госпитале пострадавших бойцов, Слащев возвращался на аэродром, где под руководством Блюхера бойцы изучали укладку парашютов. Когда миновал проходную, увидел на летном поле странную картину — в самом центре поля расположились по линейке весьма странные летательные аппараты. Не то чтобы их вид был особенно непривычен, но после штатных ТБ-3 и легких Р-5 он никак не ожидал увидеть в расположении боевой части такое разнообразие.
— Это что тут за цирк такой? — спросил Слащев у дежурного по аэродрому, с которым они вместе вышли из КПП.
— Ты что, не слышал? Агитационная эскадрилья прилетела. Три дня назад сообщали — «Комсомолец на самолет».
— Ничего себе! И что, теперь полетов не будет? Я же только начал на лес высаживаться. С «Батей» Вашим чуть голос не потерял, пока лимит на прыжки выбил. А теперь что?
— Слышали, слышали. У «Бати» глотка луженная, мотор перекричит, но и у тебя голосина ничего так. Слышная. Почему не будет? Нам подготовку никто не отменял. Переходим на вторую полосу, дальнюю. Так что можешь орлов своих дальше дрючить. Кстати, посмотреть на аппараты не интересуешься? Там очень любопытные экземпляры есть.
— Сейчас гляну как там, у зама дела и обязательно посмотрю. Чья эскадрилья, кстати, не в курсе?
— Сборная. Тут и наши лётные конструкторы есть и изобретатели-самоучки.
Через час Слащев неторопливо прохаживался вдоль стоящих в линию экспериментальных летательных аппаратов. Внимательно и с любопытством рассматривал машины, многие из которых он видел только на рисунках. И удивлялся прихотливости, и изобретательности человеческой мысли. Возле одного аппарата он задержался надолго. Аппарат представлял собой длинную и узкую решетчатую конструкцию, в центре которой были видны кресло пилота и установленный за ним двигатель. Над конструкцией располагались длинные и широкие лопасти винта, и по паре маленьких винтов, на носу и корме. Два легких колеса на тележке в центре и еще одно, маленькое в хвостовой части. На табличке, укрепленной на носу аппарата, было написано: «Экспериментальный геликоптер ЦАГИ-1ЭА».
— Чем Вас так заинтересовала эта машина, товарищ капитан?
Слащев обернулся. Перед ним стоял среднего роста широкоплечий человек средних лет в расстегнутой кожаной летной куртке. На кожаной фуражке с красной звездой выделялись круглые очки-консервы.
— А Вы, собственно…
— А я, собственно, конструктор этой машины. Позвольте рекомендоваться: Черёмухин Алексей Михайлович. С кем имею?
— Капитан Слащев. Яков Александрович.
— Так чем, Яков Александрович, Вас так заинтересовала эта машина? Я немного наблюдал за Вами — возле остальных экземпляров Вы минут по десять задерживались, а у моей машины уже более получаса находитесь. Согласитесь, законное с моей стороны любопытство.
— Более чем, Алексей Михайлович, более чем. А заинтересовало меня вот что. Сколько я понимаю, Ваша машина предназначена для вертикального взлёта и посадки. А установленные сзади и спереди винты позволяют горизонтальный полет. Верно?
— Верно. А в прошлом году, как раз в августе, на этом аппарате был установлен мировой рекорд для геликоптеров — 605 метров. В 34 раза больше, чем удалось итальянцам, представляете!
— Алексей Михайлович, а почему Вы называете свою машину геликоптером? Насколько мне известно, еще в 29-м году конструктор Камов предложил более русское название — вертолет. Правда, применил он его к автожиру «КАСКР-1», а это совсем другая машина, на вертолет мало похожая, совсем другой принцип полета.
— Честно говоря, я не ожидал встретить здесь человека, который был бы в курсе нашей работы. Геликоптеры и автожиры рассматриваются пока просто как игрушки конструкторов. Да и то, по большей части потому, что аналогичные работы ведутся на Западе. Ведь если сравнить с самолетом, то полетные данные совсем не в нашу пользу. Скорость чуть больше 20-ти км в час, дальность полета смешная — 3–5 километров. И отношение к нам соответствующее — пусть играются, лишь бы не безобразничали. Правда, когда мы итальянцев побили, отношение немного изменилось в лучшую сторону. Но не принципиально. Дескать, ну какая может быть польза от этой летающей клетки? Вы как считаете?
— Категорически не согласен. Так сложилось, что мне не понаслышке известна косность технических начальников. Если не сказать больше. Вы меня понимаете? Многим часто сложно перешагнуть привычные понятия и увидеть проблему с другой стороны. С Вашей машиной та же история. Зачем искать ей привычное применение, когда можно использовать её преимущества, которые сейчас выглядят недостатками? Нужно только посмотреть на всё немного иначе, чтобы недостатки стали достоинствами. А это удается далеко не всем. Если для технической новинки нет практического применения, его нужно просто придумать.
— Что вы имеете в виду, Александр Яковлевич? Как это «придумать практическое применение»? Разве не практика является источником изобретательства? Как такое возможно?
— Как, Вы спрашиваете? Ну, смотрите. Для наблюдения с воздуха на наших крейсерах базируются гидросамолеты. И поднять гидросамолет в воздух целая проблема — остановить крейсер, краном опустить самолет на воду и только потом взлет. После разведки тоже самое, только в обратной последовательности. Да и не при всяком волнении это вообще можно сделать. Запускают, правда, и с помощью катапульты, но на борт поднимают все равно краном. А Ваш аппарат взлетает и садится вертикально, взлетная поверхность ему не нужна. Можно даже ход корабля не замедлять. Это то, что пришло в голову сразу же. А можно и еще придумать. Скорость у Вашей машины маленькая, высота полета тоже. Замечательно. Предположим, что наши доблестные бойцы отбивают атаку вражеской пехоты где-нибудь в лесу и у них заканчиваются боеприпасы. И вдруг, на малой высоте, прячась за деревьями, появляются летательные аппараты. Часть из них отрывает шквальный огонь по наступающему противнику, часть выгружает боеприпасы и подкрепление, а некоторые приземляются и начинают собирать раненых бойцов.
— Ну, Вы и фантазер, Александр Яковлевич! Шквальный огонь, подкрепление. Геликоптер пока даже одного пассажира еле-еле поднимает. С перегрузом он вообще от земли не оторвется.
— А что этому мешает? Мощность двигателя или конструктивные недостатки? Ну, так поставьте двигатель помощнее, а недостатки уберите. На то Вы и конструктор. Главное в том, что описанный мной пример совершенно реален, а ни один из существующих аппаратов, кроме Вашего, принять в нем участие не в состоянии. Ни по скорости, ни по высоте полета. Немного пофантазировать — и мы получили летательный аппарат огневой поддержки пехоты. Вот Вам и практическое применение. Согласны?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
