— Мерзавец! — с яростью крикнул он. — Зачем же ты явился сюда! Зачем заставляешь меня зря тратить время!
И тут же опустил коня. Видно, промелькнуло что-то на лице вождя, что не ускользнуло от внимания врага.
— Гарри?!
— Я согласен.
Всадник на рыжей кобыле издал какой-то шипящий звук.
— Гарри?.. — ошеломленный, он одним махом нахлобучил свою шляпу. — Так поехали!
— Через шесть дней, если все воины племени со своими женами и детьми переправятся через реку, я буду ждать тебя на этой высоте. С оружием. Хау.
Рэд Фокс уставился на вождя.
— Ты с ума сошел! Думаешь, я выйду с тобой на поединок?
— Ты будешь со мной бороться. Со мной и с моими воинами или со мной одним. Выбирай!
Рэд Фокс попытался отделаться смехом, но только какой-то лающий звук вырвался из его груди.
— Ну пусть будет так, как ты хочешь, собака! Приходи с оружием, я согласен. Через шесть дней я буду тут! — И Рэд Фокс рассмеялся уже по-настоящему своим резким грубым смехом. — Хе, мальчик, я согласен! У тебя нет пороха и пуль. А твой ножичек и твои стрелы для меня не страшны. Так что приходи. Приду и я, и тоже приду один. Он снова залез во внутренний карман. — Вот скальп Матотаупы! К нему добавится твой!
— Мы будем бороться!
— Пусть так, мой Гарри.
Рэд Фокс приподнялся на стременах и с усмешкой махнул шляпой. Он круто повернул коня и поскакал назад, в простор прерии.
Оба его спутника какое-то время с недоумением и злобой смотрели на дакоту, потом тоже поворотили коней и на почтительном расстоянии последовали за своим повелителем.
Делавар слышал глухой стук копыт, видел развевающиеся лошадиные хвосты. Всадники становились все меньше и меньше. Вот они достигли своих. Шунктокеча точно видел, как они спешились, затем они стали неразличимы и для его острого глаза.
Токей Ито не двигался с места. Он тоже смотрел вслед всадникам. Потом повернул коня и пристально посмотрел на друзей.
— Вы все слышали?
— Да, — ответил Четанзапа, — и мы хотим посоветоваться с тобой, что нам делать.
Вождь насупил брови.
— Советоваться не о чем. Вы переправитесь с палатками через реку. Никто не нападет на вас. Я останусь здесь, чтобы отомстить за моего отца Матотаупу, и буду держать врагов до тех пор, пока вы не достигнете лесных гор по ту сторону границы.
— Ты останешься, — не выдержал Четанзапа, — на радость этому полчищу уайтчичунов, которые жаждут награды за твой скальп. Ты думаешь, Черный Сокол будет сидеть в лесных горах на бизоньей шкуре, когда эта свора станет терзать тебя, словно волки, напавшие на бизона? Ты хочешь, чтобы твое имя было в чести, а наши — покрыты позором! Знай же, я не покину тебя!
— И я не покину тебя! — сказал Бобер. — Мы умрем, но умрем, как мужчины! На это мы готовы! Лучше не жить, чем еще раз предать Токей Ито!
— Я не покину тебя! — крикнул Шунктокеча, но уже в следующий миг пожалел о прозвучавшем в его словах упрямстве: он увидел, как изменилось лицо Токей Ито.
— Я сдержу слово, и вы не помешаете мне! Я повел вас через Илистую воду, в свободную страну, и вы будете там со своими женами и детьми. Вы не должны умереть! — Взгляды Токей Ито и Четанзапы встретились. — Ты, Черный Сокол, сын Солнечного Дождя, поклянешься мне на священной трубке, что переправишь наших и не вернешься назад. Но если ты не желаешь мне подчиняться и мои слова для тебя пустой звук, скажи об этом прямо, и я убью себя сам.
— Ты хочешь умертвить себя, если мы тебя не послушаемся, — огорченно и сконфуженно произнес Четанзапа. — Но ведь если мы послушаемся, это тоже твоя смерть. Ты и сам не веришь, что ускользнешь от этой стаи поджидающих тебя койотов, да еще попытаешься задержать их, пока мы не достигнем лесных гор.
— Четанзапа, я верю в то, что говорю. И раз вы этого хотите, я ускользну от них и вернусь в наши палатки, как только вы перейдете границу. Да, я сделаю это, раз я вам еще нужен. Я сделаю все, что смогу, чтоб вернуться к вам.
— Но кто же сообщит нам о тебе?
— Гром Гор — сиксик, он может остаться на этом берегу реки, чтобы сообщить вам обо мне. Он не дакота. За него я не давал уайтчичунам никаких обещаний.
Вернувшись в лагерь, мужчины пустили мустангов в табун и вместе с Токей Ито направились к Хавандшите. Священная трубка пошла из рук в руки. В свое время ее дымом было закреплено решение воинов переселиться на чужбину, теперь она перед небом и землей подтверждала решение вождя.
Трубка еще дымилась, когда Шунктокеча, куривший последним, вернул ее на хранение Уиноне. Он вышел за Токей Ито из палатки старика. С опущенной головой шагал Шунктокеча за вождем. Склон никогда не был для него так крут, послеполуденное солнце никогда не казалось таким невыносимым. Ведь это он в пылу схватки расстрелял последние патроны вождя. Это из-за него вождю придется выйти под пули Рэда Фокса со стрелами…
День ото дня, с часу на час спадала вода. Показались из-под нее луга. Намокшая лежала на земле бурая перезимовавшая трава. Валялись потерянные потоком деревья, трупы утонувших животных. Шум бурлящего в долине потока становился слабее. Когда Грозовая Тучка сбежала как-то вниз к краю лога, она увидела, что показались из воды верхушки бугров, тянувшихся вдоль берега реки. До переправы оставалось еще два дня.
И вот Грозовая Тучка снова в лагере, снова ждет. Она охотно поговорила бы с Ситопанаки, и та, конечно бы, рассказала ей кое-что о землях, лежащих по ту сторону Мини Сосе. Но дочь вождя чужого племени была молчалива и грустна, да и языка дакотов она все равно не знала. Грозовая Тучка все-таки нет-нет да и посматривала на эту Ситопанаки, которую всего несколько дней назад ненавидела, ревнуя к Уиноне. Теперь она полюбила ее и все чаще и чаще украдкой поглядывала на девушку. Ситопанаки держалась гордо, хотя и была очень печальна. Да, видимо, она очень любила Токей Ито.
Однажды ночью — это была последняя ночь перед переправой через реку — услышала Грозовая Тучка во сне, будто бы ветер тихонько поет в траве. Словно бы песня звучит незнакомая, чарующая. И девочке не хотелось просыпаться. Она слушала и грезила. Она видела во сне дакотскую девушку, которая выехала в каноэ на озеро, чтобы найти своего возлюбленного. Но только его колчан со стрелами нашла она на зеркальной глади воды…
И тут Грозовая Тучка проснулась. Над землей уже брезжил рассвет, и звезды померкли. В долине шумела вода. Все еще спали, и даже собаки лежали, свернувшись клубками. Лишь одна худенькая девушка уже была на ногах. Она стояла на коленях в траве и заплетала свои длинные тяжелые косы. Из сумерек со стороны лога показалась фигура вождя. Девушка словно бы испугалась. Она еще больше наклонилась, спрятала совсем свое лицо. Медленно, без звука прошествовал мимо нее мужчина, повернул голову к ней, посмотрел на нее. И вот он уже шагает вверх по склону холма, словно горный лев, готовый к прыжку.
