останавливаю его я, пытаясь сообразить почему. — Они ничего мне не сделали, как и обещали. Ну потрясли там травами каким-то, что-то спели. Ерунда.
— Угроза смертью и похищение одного из нас — ерунда? Ты, Белаторский, там не падал, случаем? Я в любом случае обо всём доложу. Пусть там начальство решает, что им за эту ерунду прилетит.
Мне отчего-то даже жаль становится туземцев. Как в джип сел, сразу злость вся отпускает. Странные они ребята, и сила у них странная. Нельзя же геноцид редких видов устраивать…
«Харе драматизировать, нагнал печаль-тоску, поспать не даёшь. Всё нормально с саггигами будет. Пока ваши лопухи очухаются, их уже и след пропадёт» — сонно ворчит Намтару.
Я ему сразу верю и успокаиваюсь. Или это он там нужные нервные окончания возбудил? В любом случае, мне становится лучше. И даже бешеную скачку по дорогам переношу нормально.
На базе нас таскают по командирам, которым мы повторяем одну и ту же историю. У них она совсем незамысловатая — всю ночь были в осаде. А я просто прогулялся по пустыне, смотрел достопримечательности, поучаствовал в аутентичном обряде.
Друзьям, так и не узнавшим о моих ночных приключениях, я коротко сообщаю, что вернулся и иду спать. До обеда дали мне такую возможность.
Но на обеде, кажется, опять вся база в курсе. В меня тыкают пальцами и шушукаются, но никто не решается подойти. С такой хмурой рожей я сижу. Но друзей это не останавливает и они забрасывают меня вопросами.
Приходится снова повторять свою экскурсионную сказку.
— Эх, хотел бы я тоже попасть в тот патруль… — мечтает Володя, проигнорировав часть про пекло, тряску и ароматы.
«Дай ему леща!» — требует дух. И я чувствую, как рука чуть шевелится, не по моей воле. Этого мне ещё не хватает, одержимости. А ну, сгинь.
— Ну теперь туда вряд ли за провинность отправлять будут, — Богдан умудряется и есть одновременно и членораздельно говорить. — Если там, оказывается, опасно. Говорят, состав усилят и увеличат вдвое, а то и втрое. Туда уехала целая колонна ещё перед обедом.
Соглашаюсь с Покровским, сочувствую прорицателю. Саша уже давно не обращает внимания на наш разговор, наблюдая за женской компанией неподалёку.
А вот Олег меня немного напрягает. Уставился так внимательно, словно чувствует что-то. Так и хочется залепить ему гречневой жижей, что досталась нам на гарнир. Чтобы лицо попроще сделал.
Хотя его помощь мне не помешала бы. Приструнить неугомонного духа. Но тот с такой радостью соглашается, что эту идею отбрасываю.
«Не, ну ты глянь, какая жопа…». Я автоматически бросаю взгляд на девушку, изящно облокотившуюся на соседний столик. Тут я с Наматру солидарен, шикарная.
Она, словно чувствуя взгляд, медленно оборачивается. И я очень резво отвожу взгляд. Ну конечно же, та самая эллинка. Хтонь, я даже имени её не узнал…
Ну а после обеда нашу группу отправляют в первую вылазку. Без предупреждения, просто объявляется старлей и в привычной нежной манере сообщает:
— Ну, господа дрищи, вот вам и кабздец! Полакомятся демоны сегодня свежим мясом, — и сам смеётся над своей шуткой. — В общем, вас прикрепляют к другой группе, со старшими. Сами не лезьте, если только попросят. Смотрите и учитесь!
* * *
— На этом? — нервно вскрикивает Володя, когда мы являемся к взлётной полосе.
Перед нами огромный вертолёт, уже гудящий лопастями. Боковые двери сдвинуты, внутри Забельский и пара пустынников. Кристо подзывает нас рукой, переорать этот шум невозможно.
И если самолёт привёл меня в полный восторг, то тут мне поначалу становится не очень хорошо. Вертушка так резко взмывает вверх и вбок, что начинает мутить. И пока мой вестибулярный аппарат пытается определить, где горизонт, я даже зажмуриваюсь.
Мы несёмся низко. Мне кажется, что даже задеваем редкие деревца, прижимающиеся к земле. Тарахтение оглушает, но шлёмы для переговоров нам не выдают, пользуемся ментальной связью. Правильно, что на нас дорогое оборудование переводить. Сломаем ещё.
Наматру в башке бурчит, что можно и побыстрее летать. Но слышу — нравится. И мне начинает нравится. Дух захватывает, но летать — это всегда охренительно.
База в пустыне гораздо проще. И тут уже нет палаток, только однообразные одноэтажные постройки. И никакого бетонного забора — палки да проволока. Скорее всего от случайной живности.
После приземления Каритский тут же с восторгом просится порулить, получает порцию отборного мата, но остаётся довольным. Володя часто дышит носом, вроде ему это помогает. Богдан, кажется, успел поспать. Ну а Олег продолжает сверлить меня подозрительным взглядом.
— Сначала на учения! — бодро командует Забельский.
Учение проходят в паре километров, среди песчаных холмов и здоровенных камней. Тут даже какие-то остатки домов соорудили. Или, может, от местных осталось. Вокруг, насколько хватает глаз, сплошь песок. Солнце шпарит особенно зло.
Нас рассредотачивают по укрытиям, кого за развалинами, кого за камнями. Мне достается куча песка и скопление скелетов деревьев.
Откуда-то слева доносятся команды, на открытое место выбегает группа. Десять человек, все закутаны в камуфляж и вооружены, но я вижу шестерых одарённых по призванной силе.
Демонов изображают движущиеся мишени в виде разнообразных тварей. Явно не артефакт, но двигаются они очень резво и по ломанной траектории. Начинается световое и огненное шоу.
Группа разделяется и разбегается во все стороны. Я только и верчу головой, пытаясь уследить. Солнце ослепляет ярким бликом, сверкнувшим отражением от кого-то.
«Слышь, белобрысый, тебя сейчас, кажется, прибьют…» — задумчиво сообщает дух.
Боковым зрением улавливаю вспышку и направляющийся ко мне поток силы. Падаю на землю, откатываюсь в сторону. Что за? Второй поток попадает прямо в меня в следующий же миг.
Из меня вышибает воздух, сметает доспех. Я вижу огромное красное лезвие из силы, летящее на меня под углом. Защита сметена и времени увернуться у меня уже нет…
Глава 15
Мир взрывается шипящим треском и вспышкой. Я чувствую, как пылает песок вокруг. Дух, что-то неразборчиво крикнув, резко умолкает. Я не успеваю подумать, сила сама поднимается волной и устремляется в сторону напавшего.
Я ничего не вижу и не слышу, только чувствую поток и обжигающую лаву под руками. Лицо, щекой лежащее на земле, стреляет адской болью, приводя в чувства. И эти чувства мне не нравятся. Я сгораю в пламени противостояния сил, погружаясь в плавящийся песок.
Приподнимаюсь на руках, отталкиваюсь и откатываюсь в сторону. Пытаюсь стряхнуть с себя тягучую массу. Со всей дури леплю морозилкой, превращая всё вокруг в сверкающее стекло.
Половины лица я просто не чувствую, успокаиваю его холодом. Руки покрылись волдырями.
