понять — идёт взаимный обмен угрозами. Гриша усиленно машет в сторону базы, говорящий в противоположную. А туземцы тем временем окружают нас уже со всех сторон.
Вяземский поднимается и подходит, озираясь. Молчун тоже приближается и встает спиной к нам, вскинув оружие.
В прохладе ночи внезапно становится жарко. Я вижу, что все собравшиеся тут местные обладают силой. Не похожей ни на что, виденное мной до этого. Они светятся словно изнутри, приглушенное красное сияние подсвечивает смуглую кожу.
— Ерунда какая-то, — подводит итог переговоров пустынник, но оружие не опускает. — Я половину слов не очень хорошо понимаю, что-то там с духами и прочие сугубо местные верования. Но… — он вытягивает шею, опять вслушиваясь в трескотню переговорщика. — Да, вроде убивать не собираются.
Понятно, трудности перевода.
— А чего тогда целиться не перестают?
— Говорят, что тебя заберут. А нас не тронут, если не будем сопротивляться.
— Куда заберут? — я глупо моргаю, слабо понимая, что от меня и где, надо туземцам.
— Туда, — Гриша машет в сторону пустыни. — Говорят, что вернёшься, если… выживешь. Ничего не понимаю. Никогда они не были агрессивными.
— Так, и что делать будем?
Он тянется к рации и плотный ряд местных неодобрительно рычит, переводя часть орудий на пустынника. Понятно, вызвать подкрепление не получится.
— Так то, — он чешет голову, — уложить с этими палками их не проблема. Проблема в других, с трубками. В них иглы с ядом жёлтых скорпионов, «крадущихся убийц». Одна царапина и верная смерть. И их слишком много. Связаться с базой можешь?
Я конечно рад, что он так спокоен, но твою ж мать! С сожалением смотрю туда, где по моим представлениям находится база. Скучно в патруле, как же.
Пытаюсь достучаться до команды, но это словно в глубокий колодец орать. Уходит в пустоту и затихает где-то далеко.
«Ты меня слышишь?» — обращаюсь к Вяземскому. Он вздрагивает и смотрит на меня. Значит, связь есть. Пускаю поиск и не успеваю отправить подальше, туземцы угрожающе рычат на меня. Чувствуют, похоже, дальнобойные штуки.
Мотаю головой:
— Не могу. Ладно. Они не собираются меня убивать, только хотят куда-то отвести. Зачем? И почему там есть шанс не выжить тогда?
— Там, — снова взмах в пустыню, — живёт какой-то, хм, старец, мудрец. Не понимаю я этого слова. Человек, короче говоря. И они должны привести тебя, то есть злого духа. Ну или не злого, но что-то связанное с другими мирами. Или загробным миром…
Пресвятые ёжики, так они меня спалили? Задрипанные мелкие туземцы в забытых богами землях вычислили попаданца на раз. А что, если они там собираются обряд экзорцизма проводить?
Я осматриваю нашу позицию: окружены, численное преимущество не на нашей стороне, эти ещё, с трубками. Устали уже наверняка, вот вздохнёт кто-то…
— Ну, выбора у нас особо нет, получается. Только как я их пойму, ты со мной пойдёшь?
— Наотрез отказываются кого-то ещё с собой брать, — качает головой Гриша. — Придётся тебе без толмача. Говорят, сам всё поймешь.
Вот это нехорошо. Разговаривать, значит, со мной не собираются. Распнут там где-нибудь в дебрях пустыни и поминай, как звали. А если я отлить захочу? Возьмусь показывать, подумают ещё что неприличное и сразу стану как ёж, весь в иголках.
— Можно попробовать прорваться, — тихо предлагает он. — Если сможешь удержать защиту на четверых, то будет шанс. Главное, до машины добраться, а там закроемся и своих вызовем, чтобы тут всё зачистили к демонам.
— Я могу их замедлить, — добавляет Вяземский, переминаясь босыми ногами, — Не уверен, что с таким количеством справлюсь, но можно попробовать.
Этот вариант уже возникал в моей голове. Но, пока шли переговоры, туземцы нас очень грамотно отрезали от джипа, усилив ту линию плевателями ядом. И я не уверен, что смогу расширить защиту, как Каритский. А попрактиковаться мне никто не даст. «Попробовать» мы сможем только один раз.
Ещё и неизвестно, что за магия у местных…
— А они одарённые? — осторожно интересуюсь, не спрашивать же в лоб, что у них за способности.
— Нет, — мотает головой Гриша. — Тут все местные пустые. С духами они говорят, но это хрень полная.
Хрень, как же. Хитрые значит, успешно скрывают, что бы там ни было. А раз не понятно, чего ожидать, то выбора и правда нет. Риск всем тут окочуриться от яда, слишком велик. А туземцы потом скажут, что на ночёвке скорпионы покусали неосторожных чужаков.
— Понятно. Я иду с ними, скажи им.
— П…дец белобрысому, — вдруг громогласно объявляет Молчун.
Мы все от шока теряем на время дар речи. И даже местные стихают, чувствуя, что произошло что-то необычное. Но Молчун, высказав мнение, возвращается к исходному состоянию.
— Есть такая вероятность, — отмираю я первым. — Но, если убивать они меня не собираются, а нас, в случае отказа, вполне могут, то какие ещё предложения? Себя я смогу защитить. Тем более, если они неодарённые, — тут я уже привираю, успокаивая остальных. — Прогуляемся по пустыне, познакомлюсь с мудрецом и обратно вернусь. Так же они говорят?
— Вроде того… — неуверенно отвечает Гриша.
— Спроси у них, в жертву меня приносить не собираются, ну, этим своим духам?
На вопрос пустынника туземцы хихикают и мотают головами. Действительно, отличная шутка. Я ещё требую уточнить, не бросят ли меня в пустыне, не скормят каким-нибудь животным, не заставят жениться на аборигенше… Моя фантазия вероятных подстав заканчивается, а туземцы только всё больше ржут и мотают головами.
— Значит, решено, — бодрым голосом говорю я и ласково улыбаюсь переговорщику: — А ты, сморчок, если обманываешь, первым сдохнешь, — и добавляю для пустынника: — Это можешь не переводить.
Туземец не менее ласково улыбается в ответ и что-то говорит, хитро прищурившись. Надеюсь, что заверяет в долгом здравии и хорошем самочувствии.
Договариваюсь с бледным и напряжённым Игнатом, что буду с ним связываться. Но есть вариант, что попаду под что-нибудь глушащее. Кто их знает, чем они удивить смогут. Да и в пустыне, говорят, иногда аномалии, и даже ментальная связь может не работать, не то что рации.
Тем более, что непонятно, насколько далеко меня уведут. До города отсюда не докричаться, а на каком максимальном расстоянии эти голоса в голове работают, я так и не понял. В Петрополисе мы все были в пределах километров двадцати, а то и меньше.
— Если потеряете с Вяземским связь и к рассвету не вернешься, будем прорываться, — хмуро обещает мне Гриша. — Вернёмся с подмогой и тебя найдём. Не бросим, так что держись, если что случится.
Не говорю ему, что если я не вернусь, то их тоже не найдут. По глазам вижу — сам
