произошло, не так ли?
Он спокойно встретил взгляд Клинтана, заставив себя не вздрогнуть, несмотря на все внутренние сомнения. Это было нелегко, и он чувствовал себя скорее дрессировщиком животных, столкнувшимся лицом к лицу с опасным зверем в клетке. Но через мгновение Клинтан кивнул, как будто против своей воли.
— Замечание принято, — коротко сказал он. — Я постараюсь, по крайней мере, информировать тебя — заранее — о любых дополнительных директивах, которые, по моему мнению, должны быть распространены от имени инквизиции.
— Спасибо. — Тринейр налил свежее вино в свой бокал рукой, которая, как он с удовольствием отметил, совсем не дрожала.
Он поднес бокал к носу, смакуя букет и глядя в окно. Весна пришла в Зион поздно, суровая и холодная, но, по крайней мере, снега больше не было. Не то чтобы он был убежден, что ледяной дождь и грязь были таким уж большим улучшением, даже когда все, что ему нужно было сделать, это посмотреть на погоду, не выходя из своего собственного номера. Этот номер был таким же роскошным, как и у Клинтана, хотя он предпочел номер с окнами поменьше, и не только потому, что ему не нравилось смотреть на снег или дождь. Он знал, что мистическое стекло Храма позволяло человеческому глазу видеть сквозь его окна только в одном направлении, но что-то глубоко внутри него всегда чувствовало себя каким-то образом обнаженным, когда они обедали в покоях Клинтана.
Возможно, это потому, что я знаю, что у Жэспара есть привычка садиться на своих любовниц перед этими окнами, — сардонически подумал он. — Интересно, что это говорит о том, как работает его разум, что он хочет иметь возможность смотреть на весь город Зион в такой момент?
— Полагаю, что это почти все на этот вечер, — сказал он вслух через мгновение.
— Почти, — согласился Клинтан. — Однако я только что получил депешу от отца Эйдрина из Мэнчира.
— Ты получил? — Тринейр резко поднял голову.
— Да, но она прибыла с курьером менее чем за час до того, как мы должны были поужинать, и пришла зашифрованной. У меня не было времени расшифровать его до того, как мне пришлось уехать. Я позабочусь о том, чтобы завтра утром ты получил чистую копию.
— Спасибо. — Тринейр откинулся на спинку стула, задаваясь вопросом, будет ли его «чистая копия» также полной копией.
— Я не в восторге от того, что мы до сих пор слышали о кампании Кэйлеба, — признался он через мгновение. — И должен признаться, что был крайне неприятно удивлен, когда мы узнали, что ему удалось начать и вторжение в Корисанду, и экспедицию против Фирейда практически одновременно.
— Здесь я должен согласиться с тобой, — сказал Клинтан, и его голос сильно отличался от тона, которым он обсуждал Фирейд. На самом деле, весь язык его тела был другим. Он выпрямился в кресле, его глаза сузились, и он поставил свой бокал перед собой, сложил руки на краю стола и слегка наклонился к канцлеру.
— На самом деле, одна из вещей, которая больше всего беспокоит меня в способности Кэйлеба действовать с такой безнаказанностью, заключается в том, что я пришел к выводу, что новый флот Аллейна будет примерно так же полезен, как сиськи на самце-драконе.
— Что? — обе брови Тринейра приподнялись. — Я слышу это от тебя в первый раз!
— Мне потребовалось некоторое время, чтобы собрать воедино определенные доказательства, — признался Клинтан. — Я не моряк и не солдат. И, честно говоря, у меня были свои собственные обязанности, и я был вынужден предположить, что Аллейн адекватно выполнял свои обязанности. К сожалению, я быстро начинаю понимать, что это не так.
— Это очень серьезное обвинение, Жэспар.
— О, к черту «обвинения», Замсин. — Клинтан развел руки в стороны достаточно далеко, чтобы пренебрежительно махнуть одной рукой. — Я не обвиняю его в том, что он играет в какие-то игры или уклоняется от своих обязанностей. Проблема в том, что его воображение размером с сушеную горошину. Маленькую сушеную горошину. И это, по крайней мере, частично — может быть, даже в основном — наша вина в том, что мы не следили за ним более внимательно. В конце концов, мы с тобой оба знаем, что он слабое звено в нашей группе.
Тринейр был втайне удивлен откровенностью Клинтана. В то же время он не мог не согласиться ни с чем из того, что инквизитор до сих пор говорил.
— Он может быть слабым звеном, но мы действительно не можем позволить себе обойтись без него, особенно сейчас, — отметил канцлер, и Клинтан пожал своими широкими мускулистыми плечами.
— Нет, если только мы не будем готовы лишить его должности и назначить нового генерал-капитана Матери-Церкви, — согласился он. — И, как и ты, я не верю, что мы можем позволить себе рисковать какой-либо видимостью внутренних разногласий. Но это действительно немного не соответствует моей точке зрения, когда речь идет о новом флоте.
— Тогда к чему ты клонишь?
— Мы строим не те корабли, — категорично заявил Клинтан. — Я перечитал отчеты моих интендантов и инквизиторов. Очевидно, что многие из них были глубоко обеспокоены характером и масштабами нововведений чарисийцев и их нарушениями Запретов Джво-дженг. В рамках этой озабоченности они сообщали о каждом случае использования этих инноваций, который привлек их внимание. И теперь, когда у меня было время подумать об этом, мне стало тревожно ясно, что их новые галеоны гораздо эффективнее, чем любая галера.
— Даже новые, большие галеры?
— Лучше, чем любая галера, — повторил Клинтан тем же ровным голосом. — Это достаточно просто понять, Замсин. Корабль, который не полагается на гребцов, может быть больше, тяжелее и прочнее. Мы можем сделать наши галеры больше и более мореходными — что мы и делаем, — но ценой того, что они станут медленнее и потребуют больше гребцов на веслах. Это то, что уже проделали чарисийцы до того, как начали переходить к галеонам. Но галеон в конечном итоге можно сделать больше и тяжелее, чем что-либо, что сможет двигаться с
