— Ну конечно! Можно подумать, отправь она нам черствого сыру или лежалого зерна, это нанесло бы ущерб государственным интересам. Ладно… — Мегера пожимает плечами и садится рядом с ним. — Прежде, чем мы это сделаем…
Их губы встречаются, его руки гладят ее нежную кожу.
«…суженый…»
«…любимая…»
Нескоро, очень нескоро, после пылких объятий и нежных поцелуев, Мегера все же отстраняется. Креслин разжимает руки, но чувствами продолжает вбирать в себя ее всю: ее тело, ее дивный запах, пламя ее волос. Он упивается ею, опьяняется ею, не в силах унять восторга от одной мысли о том, что она рядом с ним.
— Ты невозможен, — произносит она хрипловатым шепотом.
Креслин с наслаждением вслушивается в каждую нотку ее голоса и лишь потом говорит:
— Я всегда чувствовал по отношению к тебе именно это.
— Так уж и всегда? А в Сарроннине?
— Твое чувство юмора восхищало меня, даже когда я не знал, кто ты такая.
— Это говорит в твою пользу, — улыбается Мегера и тянется за разбросанной одеждой. — Но, к сожалению, нас ждут дела.
«…почему?..»
— Потому что… ну, потому что…
Мегера краснеет.
«…я люблю тебя…»
— Я хотела, чтобы ты узнал это до того, как начнутся настоящие неприятности.
— Ты думаешь, наши дела так плохи?
— Нет, — отвечает она с неожиданной серьезностью. — Они будут куда как хуже.
Несмотря на жару, Креслин ежится и тянется за своим нижним бельем. Одеваются они молча.
— Мой топчан побольше, — замечает Мегера, когда Креслин натягивает штаны, и тут же заливается краской. — Я не ЭТО имела в виду…
— Я знаю.
Они идут в ее спальню и ложатся бок о бок.
— Возьми меня за руку, — говорит девушка. — Вот так… Если тебе понадобится помощь…
Его глаза вспыхивают.
— Не будь таким чувствительным, — предостерегает Мегера. Оттолкнув последнюю мысль, Креслин посылает сознание к высоким ветрам, к точкам пересечения воздушных потоков, туда, где формируется погода и рождаются дожди.
Высшие ветра, могучие, великие ветра, подобно стальным рекам, подхватывают его и относят к югу, сотрясая чувства, как водяной смерч сотрясает корабль. Креслин едва может сообразить, где находится.
«…небольшие изменения…»
Эта мысль успокаивает и как будто согревает. Он уже не стремится согнуть стальные потоки, а изучает их, скользит вдоль, старается прочувствовать и, где это возможно — то тут, то там, — слегка подправить.
Небольшие, совсем небольшие изменения накладываются одно на другое, и где-то вдали воздушные потоки невероятной мощи меняют направление и перемешиваются по-новому.
Наконец, совершенно обессилев, Креслин возвращается в свое тело и… то ли проваливается в сон, то ли оказывается на грани смерти. Очнуться юноше удается лишь в сумерках, почти ночью, но стоит ему приподнять голову, как он, задыхаясь, падает на подушку.
«…Креслин…»
Он молча пожимает ей руку, стараясь избегать лишних движении.
Мегера смотрит на него широко раскрытыми глазами.
— С тобой все в порядке?
— Да. Вроде бы да, — отвечает он, потирая лоб и чувствуя, как болит шея.
— У меня тоже болит, — говорит Мегера.
Несколько мгновений Креслин молчит, а потом произносит:
— Спасибо. Без тебя… у меня… ничего бы не вышло.
В ответ она берет его за руку, и они лежат рядом в темноте, прислушиваясь к отдаленному завыванию высоких ветров, порождающих бури. И страшась грядущих смертей.
CXI
— Он что-то предпринял, — заявляет Белый маг с молодым лицом. — Я это ощутил.
— А кто не ощутил? — задумчиво отзывается Хартор. — Но вот что странно: не очень-то это было на него похоже. Тут чувствовалась некоторая… я бы сказал — деликатность, а не та грубая сила, какую он обычно использует.
— Однако сила была приложена колоссальная, достаточная, чтобы изменить направление постоянных воздушных течений.
— Не нравится мне все это, — говорит Хартор, потирая большим пальцем квадратную челюсть. — Мы имеем дело с чем-то большим, чем простое перемещение ветров.
— Ты прав. Но тебе это только на руку.
— Каким же образом? Разъясни, мой добрый Гайретис.
— Скажи, в чем главная трудность Креслина?
— Хватит говорить загадками, — отмахивается Хартор. — Скажи просто, что ты имеешь в виду.
— То, что он беден, — отвечает Гайретис, пожимая плечами. — Мы лишили его денег Корвейла, а на том, что могут прислать из Западного Оплота, ему не протянуть. Остров засушливый, и ждать долго Креслин просто не может.
— Прекрасно. Так он и не…
— Погоди. Лето в этом году жаркое, причем повсюду. Что случится, если дожди так и не выпадут ни в Монтгрене, ни в Кифриене, ни даже в Закатных Отрогах и на Крыше Мира, где, как я слышал, уже начали таять вечные снега?
— Хм… можно ожидать серьезных перемен.
— Вот именно. А чтобы оные перемены были для нас благоприятны, следует распустить (разумеется, тихонько) слух о том, что погоду испортили угнездившиеся на острове Черные изменники, которые хотят уморить голодом тысячи людей.
— Не можем же мы развесить таблички или разослать глашатаев, чтобы кричали об этом на каждом углу! — хмыкает Хартор.
— Нет, и не нужно. Слухи действеннее, и верят им охотнее.
— Ну что ж, — улыбается Хартор, — пожалуй, стоит под страшным секретом поведать кое-кому об истинных причинах засухи, и наказать этим людям никому о том не рассказывать.
Гайретис кивает.
CXII
Стоя на гребне холма, Креслин смотрит на север, озирая воды, плещущиеся за горловиной гавани.
Мегера стоит рядом. Оба одеты для физических упражнений: в штанах, сапогах и туниках без рукавов. Стоит жара.
Позади них вырастает каменное сооружение, которому предстоит стать конюшней, но теперь Креслин не прикасается ни к одному предназначенному для конюшни камню. Всю работу выполняют хаморианцы, в большинстве своем уже не считающие себя пленниками. Креслин утирает лоб, но спустя мгновение пот выступает снова.
— Мне кажется, я ощущаю… — говорит Мегера. Креслин кивает. Его чувства уже находятся на полпути к темным облакам, затянувшим северо-западный горизонт и плывущим к острову. Зеленая поверхность воды сразу за гаванью своей неподвижностью напоминает необъятную степь, но дальше, далеко на севере, над волнами уже вспениваются белые буруны, предвестники штормов.
До вершины холма доносится отдаленный, прозвучавший как шепот, но все же слышимый, раскат грома.
«…могучая буря… суженый…»
— Ты же была там со мной. Ничто другое не дало бы результата, — говорит Креслин. Немного помолчав, он добавляет: — Ну, если уж разбушуется чересчур, мы с Клеррисом попробуем отвести часть ветров в сторону.
— Только не спеши. Дай новым воздушным течениям сформироваться и устояться без лишнего вмешательства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
