— Только не спеши. Дай новым воздушным течениям сформироваться и устояться без лишнего вмешательства.
— И сколько на это уйдет времени?
— Две-три восьмидневки.
— Хорошо, — смеется он, — тем паче что у нас так долго стояла сушь, что какой бы дождь на нас ни пролился, лишним он не будет.
— Это как сказать. Возможно, ты еще пожалеешь о своих словах.
— Не исключено. Ладно, давай вернемся.
Повернувшись и не обращая внимания на звон стали о камень, они идут под палящим солнцем мимо недостроенной конюшни к отбрасывающим тень стенам своей резиденции, предвкушая приход бури, несущей с собой прохладу.
CXIII
— Сюда! — уложив тяжелый камень на место, Креслин машет рукой Наррану. Вода стекает с его мокрых от дождя волос за шиворот.
Для укрепления ограды пришлось таскать новые, более крупные камни, поскольку заготовленные первоначально или оказались глубоко погребенными в замокшей глине, или же сползли с грязевым потоком так далеко вниз, что отыскать их, не говоря уж о том, чтобы вернуть на место, было решительно невозможно.
Нарран, скользя в грязи, подносит следующий камень и, уложив его на указанное Креслином место, снова бредет вверх по размытому склону. Направляясь туда же, Креслин переступает через отводную канаву, которую ему, Наррану и Перте пришлось выкопать, чтобы стену не подмыло снова.
Мимо Креслина, прижав по камню к каждому бедру, молча проходит Перта, отличающийся от жилистого Наррана весьма плотным телосложением. Его кожаная промасленная парка наполовину расстегнута, и ветер так и норовит сорвать ее с плеч.
Следом за Нарраном Креслин карабкается вверх по склону к каменному карьеру; сапоги его хлюпают в красноватой жиже, которая менее восьми дней назад была твердой глиной.
Подхватив два камня, увесистых, но все же поменьше тех, которые тащил Перта, Креслин несет их к стене и прилаживает на место.
Еще одна ходка, и ограда, которая не позволит дождям размыть поле, приведена в порядок.
— Все. Можно идти.
Нарран посматривает то на Креслина, то на серые дождевые облака, но юноша, не обращая внимания на его взгляд, ступает на тропу, что петляя ведет вниз, к цитадели. Дождь частит по его коротким волосам, струйки воды затекают под куртку и тунику, однако Креслин слишком устал, чтобы отклонять струи.
— Ну, у тебя и вид, словно из болота вылез, — говорит Хайел, когда Креслин появляется в цитадели. — Неужто ты сам чинил ограду?
— Сам. Это ненастье — моих рук дело, стало быть, и последствия исправлять мне. Что сказали бы люди, отправь я их возиться в грязи?
— Сделали бы, что велено, и все.
— Ладно, — говорит Креслин, вытирая лицо и руки. — Я пойду домой. Работа почти закончена, к тому же у меня нет особой охоты таскать камни мало того что в дождь, так еще и в темноте.
— Тебя, между прочим, никто и не заставлял, — замечает Шиера, входя в комнату, которая служит им с Хайелом чем-то вроде общего штаба находящейся под их совместным командованием маленькой армии Отшельничьего.
— Ты говоришь совсем как Мегера.
— Ее ты, по крайней мере, иногда слушаешься, — смеется в ответ Шиера.
— Я просто не хочу, чтобы вода смыла поля. Неужто это так трудно понять?
Переглянувшись с Шиерой, Хайел нерешительно говорит:
— Трудно понять, зачем ты так себя изнуряешь… Не лучше ли, чем надрываться, прибегнуть к чьей-либо помощи и сохранить силы для, более важных дел? Подумай.
Шиера согласно кивает.
— Раз уж вы вдвоем так настаиваете, придется подумать, — бормочет Креслин, кладя полотенце на подоконник. — А сейчас — домой.
Хайел с Шиерой переглядываются снова, на сей раз пряча улыбки.
— До завтра, — говорит решительно не понимающий, что тут смешного, Креслин, у которого ноет каждый мускул, а вся одежда промокла до нитки.
— Твоя Вола оседлана, — говорит Шиера, отступая в глубь комнаты.
— Спасибо, — Креслин уходит.
Страж, молодая черноволосая женщина, вручает ему поводья.
— Добрый вечер, регент Креслин.
— Добрый вечер.
Дождь хлещет еще сильнее, чем раньше, хотя, кажется, стал чуточку теплее. Креслин направляет кобылу вверх по дороге. Сточная канава на обочине превратилась в стремительный бурлящий поток.
К тому времени, когда Креслин ныряет под притолоку ворот конюшни, даже пропитанная маслом кожаная куртка успевает промокнуть насквозь. Все использованное при строительстве Черного Чертога дерево было основательно укреплено Клеррисом, но, несмотря на это, из-за долгой жары, резко сменившейся проливным дождями, некоторые балки и доски пошли трещинами.
Снаружи по-прежнему льет как из ведра. Спешившись, Креслин стягивает промокшую куртку и вешает ее на вбитый в стену конюшни крюк. Вола встряхивает гривой, рассыпая брызги.
«Ну почему, — думает Креслин, расседлывая кобылу, — почему любое мое вмешательство в погоду оборачивается такими крайностями? Ведь я же старался быть осторожным! И тем не менее за последнюю восьмидневку на остров обрушилось гораздо больше воды, чем нужно, и ливни грозят обернуться не меньшей бедой, чем засуха…»
Он чистит кобылу щеткой, одновременно распространяя чувства за пределы конюшни, и обнаруживает Мегеру с Алдонией и Линнией на кухне. С ними кто-то еще… Лидия. На миг перед Креслином встает черная пелена. Чтобы сохранить равновесие, юноше даже приходится коснуться стены. Проморгавшись, он продолжает чистить кобылу, а закончив, добавляет зерна в кормушку и уходит. Снова накинув куртку, юноша спешит по скользким камням дорожки к парадному входу и притопывает у крыльца ногами, чтобы стряхнуть налипшую на сапоги грязь.
Куртка занимает место в открытом стенном шкафу рядом с такой же мокрой курткой Мегеры, а на каменном полу под ногами растекается маленькая лужица. Креслин поспешно стягивает мокрые сапоги. Его так шатает от усталости, что приходится ухватиться за стену. Наконец, шлепая босыми пятками, он направляется на теплую кухню.
Там вовсю топится маленькая, но жаркая каменная печь. Лидия держит обеими руками чашку, над которой поднимается пар, Мегера укачивает Линнию, а Алдония нарезает тонкими ломтиками длинные зеленые корешки.
— Опять куилла?
— Она полезна. Даже великие маги должны правильно питаться, — заявляет Алдония, для пущей убедительности помахивая ножом.
— Может, ты предпочитаешь водоросли? — с невинным видом осведомляется Мегера, поглаживая малютку по головке.
— Если приходится выбирать между корнями кактусом и морской травой… — начинает было Креслин, но не договорив, машет рукой: — Да что тут толковать! Все равно вы в большинстве, а я один.
— Ты это только сейчас заметил, а, суженый?
Креслин смотрит мимо Мегеры, за окно, где в темноте продолжает барабанить дождь, а потом ищет свою чашку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
