— Без муллы?
— Говорят, раз пала она за веру, не нужно ей ни молитвы, ни омовения... Жалко сестру Ширин.
Керим проглотил комок в горле. Провел рукой по лицу. Нехотя заговорил:
— Услышал я, кто-то из женщин сказал: «Ширин ранена». Бросился к ней. Еще жива была... Дышит часто... Положил ее голову себе на колени. «Погляди на меня, Ширин!» — говорю. Не узнала сначала, потом улыбнулась. Спрашивает: «Умру я от этой раны, брат Керим?» Голос еле слышен. «Ничего, дорогая, обойдется. Через несколько дней бегать будешь».— «Увижу,— спрашивает,— красавицу невесту нашу?» — «Конечно,— говорю,— не волнуйся!» — «Если умру,— говорит,— передай Орхан-бею...» Облизнула пересохшие губы. «...Нет, ничего не говори! Ничего!..» Голова соскользнула с колен. Сразу душа из нее вылетела. Обмякла. Растерялся я. Положил ее на камни. И знаешь, что подумал? Холодно ей будет на камнях.
Мавро вытер кулаком глаза.
— Ты видел мерзавца, который убил ее?
— Нет.
— Дурак крестьянин, тот самый, что подвал открыл, матушке Баджибей ключ передал... Девчонка сказала.
— Какая девчонка?
— Да есть тут девчонка, служанка чавуша... Сказала: «Если бы сама не видела, не поверила бы... Не то что курицу зарезать, клопа не мог раздавить».— Мавро помолчал.— Вот такие и убивают... Ибо со страху не ведают, что творят! — Горечь в голосе его вдруг зазвучала ненавистью.— Знаешь, что сделала сестра Джинли Нефисе, да будут благословенны ее руки!.. Рубанула, щеку у него снесла, с ладонь, вот так... Поставила на колени и прикончила вторым ударом!.. Каплан Чавуш убивался из-за Ширин. Приказал: «Бросьте эту собаку в человечье дерьмо!» Оттащил за ноги. «И будь ты проклят!»
— Где он?
— Каплан Чавуш? Пошел выбирать место для обители шейха Эдебали.
— Неужто сюда перебирается шейх? А как же его обитель в Сёгюте?
— Оставит старейшине ахи Хасану-эфенди. Не только обитель для дервишей устроит здесь шейх Эдебали. И странноприимный дом, и медресе такое намерен поставить, каких и в Конье нет. Сказал: «Пригласим мюдеррисов и ходжей из Хорасана и Египта, из Рума и Багдада. Так что, Каплан Чавуш, получше ищи. Надо будет ставить в крепостях и городах кадиев и субаши, назначать в войска кады-аскеров, грамоте туркмен обучать, чтобы страной могли управлять; отобрать воинов поумнее, особенно из греков, ибо отныне на Византию двинемся. И не затем, чтобы жечь да грабить, бить да хватать, а затем, чтобы порядок и правосудие строить». Так и сказал, понял?
Керим замечтался. Мавро хлопнул его по плечу.
— Да, друг мой, направит теперь своих коней наш бей Осман на Бурсу и на Изник!..
— Да что ты? Откуда взял?
— Иначе шейх Эдебали не в Биледжике устроил бы свою обитель, а в славном городе Эскишехире...— Помолчав, спросил: — Приходилось тебе бывать в Изнике или в Бурсе?
— Нет. А тебе?
— Я не бывал. Но отец мой покойный много рассказывал. Если и Бурсу возьмет Осман-бей, рассыпав золото у ворот руками Баджибей...— Он умолк, заслышав шаги.
Показалась Пополина с кувшином вина и серебряной чашей чавуша Кости. Подошла. Присев, поклонилась.
— Пожалуйста, туркменские беи! Еле нашла вас. Чуть не выхватили из рук моих кувшин... Не отдала!..
— Что это?
— Ведь вы вина пожелали?!
Керим удивленно глянул на Мавро.
— Кто сказал?
Мавро разглядывал девушку. На лестнице было темно.
— Как тебя зовут?
— Пополина, туркмен-эфенди.
— Пополина!..— повторил он и через плечо ответил Кериму.— Она вот, Пополина, спросила: «Хотите вина?..» — Мавро протянул руку, ущипнул девушку за щеку: — Ну как отказать такой красавице? Вот я и ляпнул: «Еще бы!» — Он взял чашу, протянул ее Кериму.— А ну-ка, отведай!
Керим отпил глоток. Поморщился — не любил он вила. Мавро осушил чашу до дна, одобрительно пощелкал языком.
— Спасибо, Пополина!.. Господь наш Иисус Христос да обручит тебя с любимым! — Пополина, склонив голову, глядела на него с улыбкой. Услышав пожелание Мавро, подняла бровь. До сих пор не видела она ни одного туркмена, который возносил бы свою мольбу к Иисусу Христу.
— Налей-ка еще, Пополина!.. Но на сей раз не бесплатно! Проси у меня что угодно!
Черные глаза девушки засветились радостно. Она снова присела в поклоне. Ответила без запинки, точно давно об этом думала:
— Вы поедете на свадьбу, господа туркмены? На свадьбу нашего властителя, господина Руманоса у Орехового Ключа... Ореховый Ключ вон там! — Она мотнула головой.— Если поедете, возьмите меня с собой...
Керим и Мавро расхохотались.
Пополина не поняла, чему они смеются. Озабоченно глянула на них, удивляясь, как трудно договориться с туркменами.
— Если дело за свадьбой, я к твоим услугам, красавица! — Мавро еще раз ущипнул ее за щеку.— Только сперва наполни чашу! — Он обернулся к Кериму.— Послушай-ка, друг! Как нам сделать: взять с собой красавицу Пополину или благородному властителю Руманосу весть подать? Пусть схватит невесту в охапку да прискачет сюда?
Пополина обиделась.
— Сами ведь спросили, благородный господин туркмен! Вот я и сказала. Может, не положено у вас возить девушек на свадьбу?
— Ох ты! Не поверила? Видал, Керим Джан! Послушай, Пополина, ты ведь не знаешь, кто я. А я тридцатый наследный принц великих воителей. Моего фирмана здесь никто не ослушается.— Мавро умолк, приложил ладонь к глазам, пытаясь разглядеть тень на дальнем повороте дороги.— Что это? Ого! — Подняв чашу над головой, он пощелкал пальцами, покрутился на месте: — Ну как, не соврал я, Пополина? Веришь теперь? Вон, гляди, видишь пыль на дороге? Это благородный властитель Руманос с невестой едет! Гляди!
Керим заволновался.
— Ворота закрыты? Брось паясничать! Ворота, говорю, болван!
— Заперты, туркмен-эфенди,— уверенно ответила Пополина.— Не беспокойтесь. Ваш чавуш все железные щеколды заложил.
— А ведь это повозка, Керим Джан! Смотри, так и сверкает на солнце. Судя по золотому шитью да шелковой бахроме, свадебная коляска. Давай на саблю об заклад побьемся, что вокруг коляски сёгютские воины!..— Он завопил во все горло: — Ого-го! Дело сделано, Керим Джан! — Осушил чашу, прикрикнул на испуганно глядевшую на него Пополину: — А ну, налей! Да знаешь ли ты, что я с тобой сейчас сделаю?! Знаешь ли ты, какое наказание положено у туркмен тому, кто запоздал подать вино? — Он схватил девушку, чмокнул ее в одну щеку, в другую.— Вот какое!
Повозка медленно приближалась. Воины на конях то обгоняли ее, то возвращались назад. Подбрасывали вверх копья.
Впервые с той минуты, как пал Биледжик, на лице Керима появилась слабая улыбка.
Когда повозка подъехала к реке, Пир Эльван, вспенив воду, выскочил на противоположный берег. И погнал коня вверх по склону к крепости. Подскакав к воротам, прорычал:
— Это я, Каплан Чавуш! Отпирайте ворота!
Керим, сложив ладони трубкой, крикнул:
— Эльван-ага-а-а! Как дела? Есть убитые?
— Хорошие вести, Керим Джан! Все наши живы. А раны пустячные...
Пир Эльван гарцевал на рослом венгерском рысаке, видимо отбитом у неприятеля, похваляясь своим умением владеть лошадью.
Он сообщил, что воины Инегёля и Атраноса, потеряв в первой же схватке своих властителей, сразу сдались. Недолго продержались и ярхисарцы. «Как только сёгютцы с обнаженными саблями ворвались на поляну,— рассказывал Пир Эльван,— я крикнул: «Ни с места!» Злосчастных властителей потоптали конями, смешали с навозом да пылью. Не понравилось это Осман-бею. А я ему и говорю: «Что поделать, мой бей? В бою все бывает».
— Где сейчас бей Осман? — спросил Каплан Чавуш.
— С помощью всемогущего аллаха отправился брать Инегёльскую крепость. Старейшину ахи Хасана-эфенди послал в Ярхисар, а Тургута Альпа к крепости Атранос. Что за повозка? Нет, не с добром! Свадебная. В ней наша Кувшинка-ханым, матушка-кормилица и раненый властитель Ярхисара. Будущий тесть Орхан-бея. Не бойся, ранен легко! Совсем одурел на старости лет, обнажил саблю, кричит: «Порублю каждого, кто хоть волос на голове дочери моей тронет!» Не послушался Орхан-бея: «Не надо, отец! Сиди тихо!» Вскочил на коня, да упал. Конь копытом ногу ему и зашиб. Посадили в коляску — сидит, стонет. Никак не поймет, что стряслось. Смотрит на все как баран на новые ворота. Справа от коляски скачет сам Орхан-бей. Радуется да гордится — спасу нет! А за коляской — свадебный поезд, женщины, мужчины, ребятишки. А там вон пленные воины на веревке, как четки. Осман-бей у Орехового Ключа ни одной птички не упустил. Со всех сторон обложил дозорами, чтоб никто шайке Чудара весть не подал... А тебе, Каплан Чавуш, тоже путь предстоит. Велено тебе окружить в развалинах Ойнашхисара глупца Чудара, никого живым не выпустить. Всех приволочь к Ореховому Ключу и там ждать Осман-бея. С Чударом пятнадцать монголов, кривой френкский рыцарь, долговязый сотник Уранха и Перване Субаши. Всего их девятнадцать человек. Поймут, что окружены, разъярятся, как раненые кабаны, биться насмерть будут. Чтобы никого из сёгютцев не изувечили, наказал тебе Осман-бей взять в отряд опытных воинов человек сорок — не меньше. Я так думаю: пора седлать тебе коней и, как Орхан-бей подъедет, лететь, чтобы свалиться врагу на голову, как орел с неба.
