А нападавшие кинули в здание еще какие-то пакеты. Спустя пару минут, в огне раздался треск выстрелов. Заставляя приседать окружающих, рвались патроны.
Когда первый секретарь и охрана выскочили наружу, рядом со зданием было пусто, а из нескольких окон на втором этаже вырывалось пламя. Стеллажи с книгами и канцелярскими делами разгорелись не на шутку.
Решение спасать архив немедленно пришло в голову.
Теплицыну ситуация тут не казалась катастрофой. За наглую вылазку враг ответит, и бежать по следам поджигателей не его дело. Он не запаниковал, сразу вспоминая, где лежат дубликаты ключей от сейфов и несгораемых шкафов.
Звеня колоколом, летела к обкому пожарная машина.
*****
Генерал Азаренко жил в квартире на Блюменштрассе. Нет-нет, на улице Энгельса. Просто Панов знал, что Цветочной ее назовут во время оккупации.
Будто следуя законам жанра, немцы обязательно называли так одну из улиц покоренных городов. А насчет пьянящего воздуха свободы…
Комдив вернулся домой не один, а с медсестрой. Но не выступление артистов оперетты и эстрады вызвало проблемы со здоровьем. Разговор с командармом не добавил душевной радости, от бессилия плюнуть хотелось на все.
И что делать? Любое его решение немедленно отменят. Командир корпуса по приказанию Коборкова контролировал каждый его шаг. И, наверняка, ушли документы в Москву. Нет, не на арест. Для начала снимут с дивизии. А пока шарахаются, как от комиссара 6-й дивизии, посчитанного Военсоветом армии трусом и паникером.
— Максим, может, не надо рисковать?
— Выйдем? — в «эмке» их сидело четверо. Кроме Елизарова и шофера, добавился еще один неизвестный ему тип: в комбинезоне и без знаков различия. Кто такой, Панов мог лишь предполагать [550].
— Будь позитивнее! Иногда надо рисковать.
— Хорошо, — скривился Михаил, поняв смысл — но ты уж, будь добр, поберегись.
Максим приложился к фляжке, но лишь прополоскал рот, и пошел сдавать тот самый, загадочный для гауптмана, экзамен. Панов предложил абверу помочь пленить или убить русского командира дивизии, желая доказать свою лояльность рейху [551].
Поджидавшая русского пара диверсантов, завидев подходящего Максима, подошла к подъезду. Морщась от запаха, Ненашева профессионально обыскали. Вот надрался, пьянь! Вынули «ТТ» из кобуры и довольно хмыкнули, увидев отсутствие патронов в магазине, дернули затвором и сунули обратно. Случайности тут не нужны. Потом Максима чуть ли не пинком впихнули первым в подъезд, и начали подниматься с ним наверх. Еще один участник, все это время остававшийся в тени кустов, продолжил контролировать обстановку, ничем не выдавая своего присутствия.
Оказание медицинской помощи генералу принимало все более интенсивный характер, в квартире минут пятнадцать назад погасили свет. И тут в балконной двери появилась фигура в комбинезоне, втягивая за собой Елизарова.
— Что за шутки? Кто вы такие?
— Тихо, товарищ генерал-майор! Помните Хагена? Быстро одевайтесь!
В это время Панов оценивал, насколько ведущие его ребята готовы к сюрпризам. Они, стараясь ступать тихо и осторожно, медленно поднялись на второй этаж.
— Вот тут! — указал на дверь Максим.
Один сразу приложил ухо к двери.
— Ничего не слышно. Еще не пришел?
Майор пожал плечами. Он генералу не сторож, но ночевать Азаренко должен на квартире, и не один.
— Стучи, — кивнули Ненашеву.
— Еще чего, соседей пугать! Если нет никого, то ключ может быть где-то здесь. Щас посмотрим. Секунду! Так, тут нет, — сказал майор, последовательно осматривая почтовый ящик и сдвигая коврик у входа.
— Ага, вот он! Учитесь, господа, ходить к большевикам в гости. Какие наивные, дикие люди! — он уверенно вставил в замочную скважину ключ, обнаруженный сверху за косяком. Щелкнул замок, и дверь с небольшим скрипом приоткрылась.
Естественно, после такого выверта, Максима внутрь первым не пустили, и оставшийся рядом с ним диверсант сразу получил удар снизу основанием ладони в подбородок. Его голова резко запрокинулась назад, а в шее что-то хрустнуло.
Тот, кто шел впереди обернулся на шум, вскидывая пистолет, но из глубины квартиры почти дуплетом щелкнули два выстрела.
Ненашев упал, не желая стать случайной мишенью, и подхватив с пола выпавший «наган». Почти не целясь, он разрядил его в грудь кинувшемуся вверх по лестнице третьему «экзаменатору», услышавшего выстрелы и оставившего свой пост. Потом поднялся и заставил себя аккуратно обрушить сапог хрипящему телу на горло, безжалостно ломая кадык.
«Смерть, шпионам!» Живые ему на хрен не сдались! Глубиной собственного «падения» Максим предпочитал наслаждаться индивидуально. У каждого своя война и честные злодеи Родиной не торгуют.
— Зачем! — только и успел произнести пограничник.
— Ах, вот какая незадача… но к чему нам боевик? Мне он без надобности, а тебе скоро с костела настоящих немцев притащат, с рацией!
Ненашев за шкирку втащил труп первого диверсанта в квартиру, действуя левой рукой, и бросил тело у ног Азаренко. Его губы задергались от боли, начало ныть запястье. Да, переборщил, вложив массу тела в один удар. Но это еще не конец представления! Начнем день с доброго дела!
Комдив приветливо качнул головой, узнавая «своего» немца и тут что-то внезапно жестко хлестнуло по его по лицу, опрокидывая на кровать, и на несколько секунд лишая зрения. Женщина в кровати истошно закричала.
— Хальт! — остановил Ненашев бросившихся на помощь генерал-майору Елизарова и «боевика», добавив пару фраз на немецком языке.
Михаил зло сверкнул глазами, но, чуть помедлив, кивнул в ответ.
Медсестра начала причитать и хлопотать над генералом, Елизаров деликатно отвернулся, а неизвестный в комбинезоне, не обращая ни на кого внимания, ощупал труп и мрачно пробурчал «вот зараза, где учат так шеи ломать».
Уходить из квартиры Максиму пришлось через балконную дверь. На лестничную площадку уже выглядывали соседи, но благоразумно держались не дальше порогов. Он прыгнул в темноту, слыша, как в квартире принялся пронзительно звенеть телефон.
*****
В военном городке Красные казармы Ненашеву пришлось минут десять ждать, пока майора Угрюмова не нашел его начальник штаба Ляпин.
— Здорово… черт меня побери, майор!
— И тебе не болеть.
— Ну, что, могу поздравить? Удивил ты Пазырева, удивил.
— Знаешь, лучше бы ты меня вообще не видел. В старину гонцу за плохую весть отрубали голову, а за хорошую пришивали еще одну, на всякий случай.
— Даже так? — усмехнулся майор.
Ненашев скорбно вздохнул и протянул комбату пакет.
Угрюмов пробежал текст глазами и грохнул кулаком по столу.
— Да задолбали проверками, завтра первый нормальный выходной, и на тебе! Если честно, мне все начинает надоедать. Хоть проси о переводе!
— Не ты один, — Максим продемонстрировал майору идентичный конверт, — Но это не главное. Местные новости слышал?
— Да слухи это все, — как-то очень неуверенно возразил Ляпин.
Несколько бойцов, кто вернулся из увольнения, сообщили: жители говорят, что «герман» утром перейдет границу.
Максим зло прищурился:
— Уважаемый, а не найдется ли у вас ведра с песком?
— Это еще зачем? — озадачился начштаба.
— В московском зоопарке висит объявление, «страусов не пугать, пол бетонный».
Угрюмов фыркнул, а Ляпин обиженно задышал носом и заткнулся. Возражать любимчику генерала — себе дороже.
— Значит так, Угрюмов, — Ненашев выставил на стол вещмешок и положил рядом ракетницу, — у меня давно весь боезапас в дотах. Надеюсь, и у тебя. Может и слухи, но шестнадцатую статью Полевого устава лично я помню наизусть.
Комбат-сосед кивнул: «Внезапность будет применять и противник. Части РККА никогда не должны быть застигнуты врасплох, и должны решительным ударом ответить на всякую внезапность со стороны врага».
— Что случилось?
— У пограничников сидит перебежчик и слезно просит расстреляться три раза, если врет. Немцы подвели мотомехчасти вплотную к границе. Я его слова подтверждаю, у них гудит и сняты проволочные заграждения.
Ненашев посмотрел на округлившиеся глаза Ляпина.
— Для тех, кто на бронепоезде, еще раз повторяю, наши «верные союзники» гудят не шнапсом, а моторами. Не танки, расставляют артиллерию на прямую наводку. Не знаю, чем закончится весь кипеж, но вот вам, мужики, на всякий случай, такая связь. Пока деретесь, стреляйте каждые пятнадцать минут тройкой красных в воздух. И я так сделаю. И еще… дайте, я вас хоть обниму, ребята. Если не встретимся, лихом не поминайте.
Максим подыскивал другие слова, но так и не нашел. Его ребята, натасканные на сдерживающий бой, имели шанс.
Угрюмов зло посмотрел на Ляпина. Нет, Ненашев шутник, но не настолько же. Заерзал и начальник штаба.
