него кости.
— Есть еще кое-что, — продолжила Паулина. — Натия готовится ехать с нами.
Я потерла виски. Не хватал мне сейчас мериться упрямством с Натией. Ее все равно не отговорить — улизнет и поедет по пятам.
— Ладно, пусть. Она говорит по-вендански, для нее будет поручение.
Паулина смотрела на меня с беспокойством.
— Я ее убрегу. Постараюсь, — пообещала я.
Хотя с Натией любого моего «постараюсь» мало.
Я решила раскрыть, что уготовила для нее, как вдруг:
— Ба! Острая на язычок служанка с красоткой-подружкой! — раздалось за спиной. — Как удачно я в столице оказался! Неужто вы теперь армию обслуживаете?
Я резко развернулась. Передо мной стоял солдат — вроде бы знакомого вида… и тут меня озарило! Щеголевато-дерзкая улыбка ничуть не померкла. На него я разлила эль в таверне и грозила ножом на празднике. Забудешь меня после такого!
— А обещала, что в следующий раз сама застанешь меня врасплох. — Он подступил. — Выходит, соврала.
Я шагнула навстречу.
— Ты, солдат, прибыл ночью?
— Именно так.
— Выходит, не знаешь, чем я здесь занимаюсь.
— Да это-то издалека видать… — Он оглядел меня с ног до головы. — Кстати, а ведь еще грозилась, что мы закончим начатое.
— И в самом деле. Что ж, обезоружил меня, солдат. Молодец. Но у меня остался один козырь в рукаве.
— Что, опять нож? — Тут он ухватил мое запястье.
Я бросила взгляд на руку, затем на его кривую ухмылку и жеманно пропела:
— Помилосердствуй. Зачем мне нож, когда у меня целая армия?
И в тот же миг Натия, Паулина, Гвинет и Берди уткнули ему в спину мечи.
Каден с Рейфом наблюдали за этим спектаклем, сложив руки на груди.
— Вмешаемся или сами справятся? — спросил Каден.
— Что ты! Им помощь не нужна, — помотал головой Рейф.
Солдат остолбенел. Ощущение клинка на хребте ему ни с чем не спутать.
— Смотри-ка, нашла, чем удивить, — улыбнулась я.
Он в полной растерянности отпустил мою руку.
— А теперь марш в расположение и жди, когда я приду сказать речь. — От моей улыбки не осталось и следа. — И заруби себе на носу: если еще раз опозоришь королевские войска, вышвырну со службы — срежу, как червоточину с яблока.
— Ты скажешь ре…
— Да.
Тут он, похоже, заметил перевязь Вальтера с вышитым королевским вензелем.
— Вы же…
— Да!
Солдат вмиг побелел и с виноватым лепетом стал опускаться на колено.
Я острием меча заставила его подняться.
— Будь я принцесса или трактирная служанка — учись уважать человека просто так, а не за титул… или внешность. Сейчас твои извинения выеденного яйца не стоят.
Я развернулась и под его бормотание зашагала прочь. Как же надоело раз за разом ставить таких мерзавцев на место.
Путь до Ущелья стражей занял две очень долгие недели. Ветер и дождь с градом испытывали наш боевой дух, мили покорялись с большим трудом. Вначале нас было пятнадцать тысяч, но к ущелью стало двадцать восемь: мы добрали части по пути. Вот они, все силы королевства. Невиданный размах! Наш стан растянулся до самого горизонта. Припасов было не счесть: еда, оружие, древесина для укреплений. Море палаток, чтобы переждать ненастье, пока лагерь завершает подготовку к битве. Целый город… и в то же время песчинка на фоне вражеской громады.
И ведь всю армию перебросила сюда я. Отдала приказ по велению сердца — только и всего. Генералы так и ворчали всю дорогу.
Рейф отправил Джеба и Оррина перехватить дальбрекское подкрепление — если Дальбрек вообще послал подкрепления. Как же тяготило это «если». Дрейгер отозвал тысячи солдат с границ, а, значит, надежды получить помощь у нас было мало.
И сделал он это задолго до приказа Рейфа. Так сказал Тавиш.
— Войско еще может успеть.
Может. А может и не успеть. Тревога все нарастала. Дни утекали, прокатываясь сквозь меня глухим барабанным боем. Рейф сулил гарнизон Марабеллы вот-вот, но признаков войска не было. Возможно, король уже утратил власть над своим королевством.
Одно радовало: небо перестало хмуриться. Мы с Рейфом и Каденом отправились разведать ущелье. Надоело слушать брюзжание генералов, и как солдаты перекрикиваются под стук жердей от палаток. Меня увлек за собой шепот тишины — той самой, которую я постигала, и чьи тайны ещё не открылись мне до конца.
Капитан Рейно не соврал: устье долины и впрямь оказалось узким бутылочным горлышком.
Едва мы спешились, меня как громом поразило. Рейфа с Каденом тоже, судя по их серьезным лицам и благоговейному шагу. В ущелье господствует сила, что неподвластна времени — это было разлито в самом воздухе. Она может даровать свободу, или погибель. Мы для нее ничтожные пылинки, а заботит ее лишь предстоящее — ибо сила знает.
По обеим сторонам вздымались к небу зеленые уcтупы и развалины. Тяжесть веков повергала в трепет.
Мы шли и шли. Рейф осматривал уступы, Каден вертел головой, изучая ущелье и проникаясь его духом.
Сапоги шуршали по высокой траве.
Я завороженно огляделась. Вот она, последняя долина на пути Морриган и ее людей!
— Поднимусь осмотреться. — Рейф указал на развалины в вышине.
— А я тогда с другой стороны, — сообщил Каден, и оба направили коней вверх по склонам.
Я шагала вперед, вслушиваясь в безмолвие долины и шелест ветра. Внезапно в траве поднялся шепот и налетел на меня, хлестнув лицо и руки прохладой.
Горло перехватило, кожа покрылась мурашками.
«Этот мир — он вдыхает тебя… Он знает тебя».
«Время вьется кругами, подобно ветру…»
Я ощутила затаенное дыхание, медленный выдох. Склоны мало-помалу расходились, приветствуя мир по ту сторону ущелья теплыми объятьями. Впереди раскинулись холмы с каменистыми отрогами и валунами, травянистая грива колыхалась на ветру. Долина обратила ко мне лицо и изучала меня в ответ. Мерно билось ее сердце.
«Зачем ты здесь?»
Я устремила взгляд на развалины, венчающие склоны.
«За сотни лет до того, как по земле бродили чудища и демоны…»
Это был голос Годрель — столь четкий, словно мы шли бок о бок.
«Были города, большие и прекрасные, со сверкающими башнями, что касались небес…»
«Они были созданы из волшебства и света, и из мечтаний богов…»
Эти мечтания и теперь пронизывали воздух, ожидая своего часа в надежде воскресить прежний мир.
«Вселенная умеет помнить».
И вновь слова капитана Рейно подтвердились: развалины впрямь наблюдали за каждым моим шагом. Необъятное ущелье растянулось на десять миль. Десять миль руин и обломков. Обитель восторга, мощи и страха.
Предостережение Рейфа гудело
