class="empty-line"/>
Таита вышел на улицу и крикнул: - Вот наш великий полководец Тан, который спасет вас от варварских захватчиков. Сейчас он ходит среди вас, чтобы убедиться, что вы здоровы.
Как и планировалось, этот Тан ничего не говорил, опасаясь, что выдаст себя.
В темноте раздались радостные возгласы, и гул разговоров стал громче. Хуэй наблюдал, как головы поворачиваются к ним, лица, которые были искажены отчаянием, теперь озарились надеждой.
Дальше они шли медленным шагом, как и планировал Таита, чтобы все могли видеть и слышать его постоянные увещевания с одной и той же речью. Грудь Хуэя сжималась с каждым шагом. Лица проплывали в тени; даже если бы его мать не была переодета, он бы с трудом узнал ее. Время от времени ему казалось, что он чувствует холодное дыхание Исетнофрет на своем затылке. Она может быть где угодно.
Из толпы пробилась какая-то фигура. Солдаты наполовину обнажили мечи, но это был старик с мутным глазом. Он протягивал дрожащую руку благодарности и плакал. Солдат, выдававший себя за Тана, сказал, что дыхание Гора вдохнет новую жизнь в его грудь к рассвету.
Когда силуэты статуй-близнецов-хранителей вырисовались на фоне звездного неба, на улицу перед ними вышла женщина. Ее бледное лицо было испещрено следами оспы. Хуэй вздрогнул, Таита отступил в сторону, и на этот раз солдаты обнажили свои клинки.
- Пожалуйста, спасите моих детей, - умоляла женщина.
Она протянула руку, и два грязных сорванца выскочили наружу, чтобы вцепиться ей в ноги.
Хуэй застыл на месте, его мышцы напряглись в ожидании, что это какая-то уловка Исетнофрет. Но несколько напутствий и молитв успокоили отчаявшуюся беженку, и она, спотыкаясь, вернулась на свое место. Таита посмотрел на Хуэя. Кивнув, они продолжили путь.
У статуй они повернулись и пошли обратно по длинной улице, еще медленнее. К тому времени, как они вернулись на исходное место, лицо евнуха потемнело.
- Может быть‘ нам стоит попробовать еще раз? - рискнул спросить Хуэй.
Пока Таита обдумывал это предложение, Хуэй посмотрел вперед и напрягся. Ткнув пальцем, он воскликнул: - Неужели она подкралась к нам сзади?
У входа во внутренний двор перед дворцом Мемнона стражник привалился к груде наполовину вырезанных каменных блоков. Хуэй видел, что он не спал, но его голова кивала, когда он смотрел вдаль глазами с тяжелыми веками.
Хуэй и Таита подбежали к нему, солдаты топали позади.
- Что с тобой случилось? - требовательно спросил евнух.
Охранник пошевелился, и его мысли, казалось, всплыли на поверхность.
- Пришла женщина... просила разрешения войти. Когда я отказался, она раскрыла ладонь, и на ее ладони лежала кучка белой пыли. Она дунула мне в лицо, и у меня в носу был сладкий и тошнотворный привкус... и... - Он покачал головой, не в силах больше ничего вспомнить.
Хуэй схватил его за плечо и встряхнул.
- Как она выглядела?
- Я... я не могу вспомнить. Ее лицо было размытым пятном...
Он снова впал в наркотическое оцепенение.
-За мной, - скомандовал Таита.
Он поспешил через двор, его мантия подметала пыльные каменные плиты.
Во Дворце Мемнона повисла тишина, но Хуэй мог различить отдаленный гул голосов. Однажды, когда этот погребальный храм будет достроен, он превратится в великолепный памятник фараону, грандиозный по масштабу, с парящими колоннами и высокими потолками, стенами, украшенными мерцающими цветами, и огромной статуей Гора, приветствующей бога-царя в загробной жизни. Теперь, однако, это было немногим больше, чем голые белые стены, которые почти ослепляли в ярком свете ламп, мерцающих вдоль каждой стороны.
Их кожаные подошвы стучали на бегу. Таита замедлил шаг, когда гул голосов стал громче. Наконец он подкрался к небольшому помещению в задней части, залитому светом лампы. Хуэй посмотрел мимо евнуха и увидел Тана, выступающего в центре военного совета. Пожилые советники и недавно назначенные генералы склонили головы и закивали, когда Ах-Гор изложил свою стратегию защиты некрополя от любого нападения гиксосов, по крайней мере, до тех пор, пока фараон не будет похоронен. Хуэй почувствовал прилив облегчения оттого, что Тан все еще жив, но беспокойство скрутило его желудок узлом от того, что он услышал в этих словах - казалось, надежды было мало. Как только фараон окажется в своей гробнице, что тогда? Последний бой и смерть для всех них?
Тан прищурился, когда увидел вновь прибывших, но продолжал говорить. Таита кивнул ему и повернулся к сопровождавшим его солдатам.
- Оставайтесь здесь, - прошипел он. - Охраняйте Тана ценой своих жизней, и когда он отправится навестить царицу, а я уверен, что он это сделает, оставайтесь рядом с ним с обнаженными мечами.
- Что теперь? - сказал Хуэй, когда они возвращались через дворец. - Исетнофрет должна быть где-то здесь.
- Мы пойдем разными путями. Ты ищи на западе, а я на востоке. Таким образом, мы сможем охватить больше территории. В этот час мало кто уйдет по делам. Поднимай тревогу, если увидишь что-то, что тебя беспокоит, каким бы незначительным оно ни казалось.
Стоя в дверях, Хуэй наблюдал, как евнух исчез в тени, а затем повернулся обратно к опустевшему двору. Сухой ветер стонал в пустыне, поднимая воронки пыли, которая танцевала на камнях.
Он бродил по пространству, исследуя затененные участки за мастабами, заглядывая в траншеи и взбираясь на штабеля каменной кладки. Прислонившись к обелиску, он заметил фигуру, двигавшуюся в дальнем конце двора. Она скользнула в лунный свет, и он увидел, что это была царица Лостра. Хуэй задумался, куда она могла направиться, затем вспомнил, как Таита говорил о том, что Тан позже навестит царицу. Может быть, он и плохо владел мечом, но ум у него был острый, и он давно подозревал, что Акх-Гор и Лостра замешаны в какой-то тайной интриге. Он знал, что Таита был близок с Лострой с тех пор, как она была девочкой, направляя ее и обучая ее. Он вспомнил, как Тан отправил его из крепости Басти в Фивы, чтобы передать евнуху сообщение о таинственной женщине. Был ли принц Мемнон вообще сыном фараона? - он задумался. Какой это может быть скандал!
- Хуэй!
Он обернулся на звук своего имени и увидел спешащих к нему Ахуру и Ипвет. Их глаза сияли, а улыбки были широкими, несмотря на ужасы, которые они пережили в городе ранее этой ночью.
