Максим села за руль, и мы поехали. Я за это время успел рассмотреть автомобиль изнутри. Он оказался довольно удобным. Кресла-трансформеры, которые можно крутить в любую сторону, а ещё они раскладывались, превращаясь в маленькие кровати. Нашлись тут и климат-контроль, и автоматическая коробка передач, и мультимедийный центр, – словом, весьма комфортный для путешествий агрегат.
– Вот бы нам с тобой на таком отправиться на море, – мечтательно сказал я.
– Нет, лучше на внедорожнике, – ответила Максим.
– Почему? Здесь, например, можно спать.
– Зачем? Можно снять номер в гостинице, отдыхать на кровати, а не в походных условиях.
– Эх, Максим! Не понимаешь ты ничего! А как же романтика путешествий?
– Хитренький какой! Романтика-то у тебя, выходит, с комфортом, да? А как же палатка, сапоги резиновые, котелок на костерке? – насмешливо спросила мажорка.
– Романтика бывает разной, – сказал я и демонстративно принялся смотреть в окно. Непривычно было сидеть не справа, а в некотором смысле на месте водителя, поскольку минивэн оказался праворульный. Потому казалось, что все встречные автомобили непременно хотят в меня врезаться. Я принялся ёрзать на кресле, а Максим только усмехнулась, заметив мои душевные терзания. В конце концов остановилась на обочине и предложила мне уйти в салон. Я так и поступил, стало спокойнее.
– Ты эту машину арендовала или купила?
– Взяла на время покататься у армейской подруги, – ответил Максим. – Мы в Суворовском служили вместе. Её муж теперь владеет автомастерской.
– Понятно. Куда мы теперь?
– В аэропорт.
– Разве? Уже пора встречать?
– Да.
Как-то про время с совсем позабыл. Вот так всегда: рядом с Максим его не наблюдаю, поскольку чувствую себя счастливым. Но все-таки посмотрел на часы. Действительно, скоро прибудет рейс, на котором должен прилететь наш ключевой игрок в завтрашней спецоперации. Подготовка к ней идет полным ходом. Японцы уже отправились на поиски манекенов, им же предстоит их одеть, чтобы издалека напоминали двух симпатичных юных парнишек, прибывших в «Пьяную малину» развлекать богатых господ-извращенцев.
Для решения этой задачи Максим хотела было дать телохранителям денег, но те отказались. Заявили, что их обеспечили всем необходимым для помощи нам двоим. Что ж, очень приятно. Надо будет все-таки потом поблагодарить господина Мацунагу за помощь. Причем сделать это не по телефону, а лично. Надеюсь, Максим не откажется составить мне компанию и совершить полет в Токио. Потому что я намеревался превратить эту поездку в романтическое путешествие. Если получится, конечно.
Мы приехали в «Шереметьево», припарковали авто и отправились в зал прибытия. Ждать пришлось около двух часов, и всё это время Максим спокойно читала книжку на смартфоне, а я бродил вокруг да около. Не умею сидеть на одном месте, когда заняться нечем. Потому ходил и рассматривал ассортимент местных магазинчиков, благо, их тут оказалось довольно много. Только покупать ничего не стал. В отличие от мажорки, мои финансы пели романсы. Родители-то больше не спонсировали мою свободную жизнь, а просить денег у Максим я считал для себя неприемлемым. Сочтёт ещё меня своим альфонсом. Противно даже подумать о таком!
Когда Альберт Романович, загоревший и с довольной физиономией, вышел прямо на нас, лицо его мгновенно потухло. На что надеялся, интересно? Что мы за эти несколько дней всё забудем, простим и перестанем его преследовать? Каким же наивным идиотом нужно быть, чтобы так думать! Мы подошли к нему, кивнули. Говорить ничего не стали, да он и так догадался, что ему деваться некуда, придется следовать за нами, куда прикажем. Нет, не попросим, а именно прикажем – этот гнусный тип теперь стал нашим пленником. До тех пор, пока секс-клуб «М.И.Р.» не будет уничтожен.
Сам не знаю почему, но я тоже проникся этой мыслью: помножить на ноль это гнездо половых извращенцев. Мне совершенно было не жаль Лизу, которая там побывала. Эта девица знала, на что шла, – ей всегда были важнее всего деньги. Но несчастную Олю Бахину, которая была вынуждена убежать из Москвы, и её жизнь едва не оказалась разрушенной, – вот кого я искренне жалел и хотел за неё отомстить. А сколько их ещё, этих несчастных девчонок и мальчишек, чьи судьбы исковеркали богатые уроды?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Потому Альберт Романович, взяв свой большой чемодан, сам же его и потащил. Фактически под конвоем: я шел впереди, а Максим позади отчима, отрезая тому пути к бегству. Впрочем, тот и не пытался рыпаться. Шел, повесив голову, глядя себе под ноги, словно приговорённый к прогулке на эшафот. А может, тем для него и станет задуманное нами? Своеобразной казнью. Ведь когда мы закончим, Альберта Романовича «сподвижники» станут не просто презирать – ненавидеть. А учитывая их возможности, жить ему после такого останется совсем мало.
Мы сели в машину и поехали. Максим за рулем, мы с «пленником» сзади, причем я расположился у двери на всякий случай. Вдруг тому захочется сигануть на полном ходу? С его жирной комплекцией сделать это будет трудновато, но люди в стрессовых ситуациях порой такие кульбиты способны совершать! Нужно было исключить элемент неожиданности.
– Максим, – подал робкий голос Альберт Романович. – Может быть, мы сможем как-то… договориться?
– Каким образом, папа? – спросила мажорка, причем последнее слово выговорила с таким количеством яда, что его хватило бы бегемота отравить.
– Ну… ты же всегда хотела быть самостоятельной. Я могу сделать тебя партнером в своей компании, – поступило предложение.
– Чтобы я потом каждый день видела твою рожу и была вынуждена терпеть твое присутствие? – усмехнулась Максим. – Покорнейше благодарю, папа, но это дерьмо мне ни к чему.
– Максим, ты же взрослый человек и прекрасно понимаешь, что со мной сделают соучредители клуба, когда поймут, кто их сдал. Они же меня… убьют, – горестно выговорил Альберт Романович.
– Прекрасно понимаю, – ответила Максим.
– И тебе меня… не жаль? А как же мама? Если она узнает, что ты меня подтолкнул к гибели, думаешь, простит тебя? – спросил отчим.
– Во-первых, она мне не мать. Мою родную маму ты погубил своими загулами и развратом, – жестко ответила мажорка. – Во-вторых, я думаю, ты Светлане Николаевне причинил тоже немало боли и страданий, так что если ты откинешь копыта, папа, всем станет только лучше. Опять же, от тебя наверняка останется наследство.
– Дочка…
– Заткнись! Я тебе не дочь! – рявкнула Максим.
Альберт Романович мгновенно замолчал и уставился в пол. Насколько я мог понять, дальнейший разговор был бесполезен. Но зря. Оказалось, у отчима есть и ещё один, самый главный аргумент.
– Максим, – тихо сказал он. – Отпусти меня, пожалуйста. Я всё отдам тебе. Компанию, недвижимость, счета в банках, – всё. Себе оставлю немного, только чтобы уехать из страны.
– Хорошо. Я подумаю, – сказала мажорка.
Мы поехали дальше, и я стал смотреть на автомагистраль. Делать это в японской машине оказалось просто: здесь место водителя справа, а входная дверь – слева, поскольку в Стране восходящего солнца левостороннее движение. Слева проносились автомобили, нас догнал белый автофургон. В салоне был водитель, он внимательно смотрел на дорогу. Когда машина оказалась параллельно нашей, боковая дверь внезапно поехала в сторону, и внутри я увидел человека. Он был весь в черном, на голове маска с прорезями для глаз, в руках – направленный в нашу сторону автомат.
– Ма-а-а-а-кс! – заорал я, прыгая на пол салона.
Глава 98
Но прежде, чем мажорка успела среагировать, автомат лихорадочно задергался в руках нападавшего, выплевывая свинец. Пули тяжелым горохом застучали по капоту минивэна, разрывая тонкий металл и пронизывая салон. Я лежал на полу, закрыв голову руками и крепко зажмурившись. Сверху на меня посыпались осколки, обрывки салонной обшивки, куски краски и пластика. Я лежал, сжавшись телом в крошечный, как мне казалось, комочек живой плоти, которая была насмерть перепугана и хотела только одного – выжить в этом кромешном аду.
