– Ты забыл, кто перед тобой? Ты лгал нашим отцам, но дети избежали твоего обмана. Мы видели лица узревших Свет, мы слышали речи говоривших с Великими! Не ты один был в изначальные времена, и не ты создал Арду, и ты не могущественней всех…
– Разве я это сказал?
Хурин не слушал и не слышал.
– Ты растратил себя в алчности и злобе своей. И ныне ты пуст, ты – Ничто, ты – беглый раб Валар, и цепь их ждет тебя!
– Ты хорошо вызубрил урок. Но это – не знание. Разве ты сам – не раб своей слепой веры? Я понимаю, ныне ты покинут всеми и цепляешься за свою детскую веру, как за соломинку. Но кому ты веришь? Кто из них поможет тебе? Где они ныне? Хурин, думай сам, открой же глаза!
– Последнее, что отвечу я тебе, раб Моргот – это не чужое знание, это идет из моего сердца! Ты – не король Людей, и не будешь ты им, даже если покоришь Арду, даже если земля и небо будут под властью твоей! За гранью мира не сможешь ты преследовать их!
– Как не преследую и здесь. И Арта живет сама по себе. И за пределами мира – свои пути у всех, и неведомы они никому. Даже Единому. Даже мне – мой собственный путь…
– Ты лжешь! Лжец всегда, лжец во всем!
Мелькор на секунду потерял невозмутимость. Он схватил человека за плечо. Рука Валы была страшна – обожженная, из трещин в почерневшей коже выступила кровь. Лицо его на миг стало жутким.
– Слушай, ты, сын Галдора! Мне жаль тебя даже сейчас. И я не отступлю от своего, тем более после твоих слов, пусть даже это будет жестоко. Я заставлю тебя – Ты научишься думать сам – не верить слепо, видеть – своими глазами! Тогда увидишь, лгу ли я! Теперь я не отпущу тебя. Иди за мной!
«…Когда-то здесь страдал Маэзрос. Теперь – мой черед. Но, хвала Единому, Люди смертны. Я вынесу все… Ради чего… О чем, о чем я? Или, воистину, даже в мою душу проникли мысли Врага?»
– Ныне ты сам равен королям Арты. Вот твой трон, Хурин, сын Галдора. Будешь ныне ты всеведущ и всевидящ как бог. Моими глазами тебе отныне смотреть, мой слух – твой слух. Вся боль Арты будет ведома тебе, как и мне. Ныне отступаю я от тех, кто близок тебе, и нет им защиты. Смотри же, помогут ли им Эльфы и Валар. Смотри на деяния всех. Смотри и суди, Человек, и да не будет ничто скрыто от тебя…
– Почему? Зачем тебе нужен этот человек, Учитель? Он же враг тебе.
– Он слеп. Я хочу, чтобы он видел.
– Зачем? Что изменится от этого?
Вала несколько мгновений сидел молча.
– Хурин – величайший из людских владык. Он не только был в чести у Фингона и его отца, – мягкий голос слегка дрогнул на этом слове, – его с лаской принимал Тургон. Он слишком хорошо знает Элдар, их мысли – его мысли. Я же хочу, чтобы он узнал Элдар еще лучше – глядя глазами богов. Может, тогда он сумеет, наконец, увидеть Путь Людей. А там – пусть выберет сам. Величайший из Людей – Люди поверят ему… Не мне же, Врагу, верить…
– Если он захочет быть тем, кем ты ожидаешь.
– Я не жду, что он станет действовать по моему желанию, Эннот.
– Более того, прозрение может и сломать.
– Не надо, не говори так, я сам тысячу раз об этом думал! Если будет так, то проклятье падет на меня. Вы же сами и проклянете. Знаешь, было бы кому мне молиться – молил бы, чтобы он оказался настолько тверд сердцем, как говорят о нем.
– Может, пусть лучше уходит… да о чем я, уже поздно, Учитель.
– Да. Уже поздно, Эннот.
«И все видно, все – как на ладони. Даже Гондолин. Так что же – он все знает? Но почему не разит? Почему не уничтожит? Ведь у него хватит сил. Или – не хочет? Не хочет?! Или – замысел… Боги… смертному не понять. Я не понимаю, я бы ударил. Значит, я не стал им, и Тургон мне дорог… Но почему так?.. Дориат в радужном тумане… Турин, сын мой, хоть ты вне власти Врага…»
– Владыка, будь милостив к рабам твоим! Разве мы не помогли тебе в битве, обратившись против врагов твоих? Мы разили их в спину, и враги бежали в страхе!
– И чего же хочешь ты? – холодно молвил Вала, глядя на угодливо согнувшегося в поклоне человека. Не столько он сам был противен, сколько воспоминание о другом. О брате Гортхауэра.
– Отдай нам земли альвов! Позволь – мы сами вырежем оставшихся!
– Не слишком ли высокую цену просишь за предательство? Нет, не жди. Только Дор-Ломин, где вы уже поселились, твой. Но знай: хоть ногой ступишь за пределы этой земли – тебе конец. Ты сам определил свою награду. Вон!
«Почему он его карает? Или и Врагу доступна справедливость? Нет, это все ложь, ложь! Конечно, как всегда, Враг взял плату и наградил – смертью… Турин, сын мой, помнишь ли обо мне…»
«Что же это, за что? Неужели проклятие Врага ослепило их обоих? Элве, ты же видишь – Турин не хочет унижения, Человек горд. Так пойми же Смертного, тесть Берена!.. Воистину, недаром имя Дориата всегда ложилось тенью на сердце… Турин, нет, не слушай, не унижайся. Пусть они увидят Человека. Пусть поймут. Пусть признают его достоинство… Или?.. Чему же верить, если даже меня, чтимого двумя королями, считали низшим существом… Неужели Враг не лжет… Ненавижу! Если это правда – будь он трижды проклят за такую правду!»
– Приведите его ко мне. Найдите его. Не хотелось бы мне, чтобы он погубил себя. Приведите его. Может, он будет в безопасности здесь. Он уже изведал благость Эльфов. Может, поймет меня…
«Сын мой, уходи. Дориат изгнал тебя – уходи в Гондолин, уходи к Тургону. Он должен помнить, должен принять тебя, Турин, сын мой!»
– Мы не успели, Властелин. Прозрение убило его.
– Расскажи мне все. Все.
– Он избегал всех, верил только себе.
– Это тоже путь.
– Он привел его к гибели. Все были ему врагами. Он верил Эльфам – они стали его бояться. Он был слишком горд, чтобы слушаться их. Он был воспитан Эльфами – оттого был высокомерен с Людьми. Он был чужд всем – и вот, лишь бездумному, беспамятному существу смог он ответить любовью. Чья вина, что это оказалась его сестра? Чья вина, что все его начинания обернулись злом? Он погиб, мы не успели. Эльфы тоже.
– Они-то могли успеть, если действительно желали его найти! – Вала резко встал. – А вина – на мне. Я должен был предвидеть…
Вала ничего не сказал Человеку – мысли Хурина были как на ладони.
«Бессмертные и Смертные идут разными путями. Нет дела до нас Эльфам. На волю Врага оставили они нас… Но не радуйся – я не сломлен. Ты виной смерти моих детей. И ты еще получишь свое…»
– Ступай своей дорогой, сын Галдора. Я не прошу прощения – я не во всем виновен, да и ты не простишь. Иди, ты свободен. Теперь пора судить тебе – тебе самому. Судить всех и все.
Воины Аст Ахэ провожали его до границ эльфийских земель с великим почетом. Но ни слова не сказал Хурин.
Он стоял у горных стен – ограды Гондолина. Потаенного пути он не знал, но здесь была крепость Тургона, он помнил это. Он еще верил, что тот примет его. Последняя ниточка, последняя надежда на то, что все, что он видел, все, что он узнал об Эльфах – ложь, наваждение Врага. И он звал. Он умолял судьбу – пусть отзовется. Неужели все былое для Эльфов – ничто? Ведь они все помнят. Или это «все» разное для Смертных и Бессмертных? Неужели все, что Люди сделали для Эльфов, все их горе, их потери – ничтожны в глазах Элдар? И Люди – лишь пешки в их непонятной игре? И неужели нет богам дела до Людей, как и говорил Враг? Значит, это не ложь… Но он – Враг. И где же правда? Неужели Люди – одни, беззащитны, беспомощны? Чужие слова зазвучали в памяти: «Ищи свой путь сам. Смотри своими глазами». Он ужаснулся их чудовищной истине и, чтобы избавиться от кошмара, снова закричал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
