– Черт побери! Где ваш Гиря был раньше со своей неуверенностью?! Сейчас я уже ничего не могу ему продемонстрировать, понимаете? Физически не могу. Технически. Нет у меня такой возможности. Именно ему – не могу!
– Хорошо. А не ему – можете?
– Кому, например?
– Мне.
– Вам – могу. Вы хотите сказать, что ему этого будет достаточно?
– Вполне. Он на это специально указал. Вот свидетель, – я показал на Васю.
Вася важно кивнул.
– Это резко меняет дело, – Бодун заметно повеселел. – Я уж было подумал, не желает ли Петр Янович… Будем считать, что я погорячился. Теперь понятно: Петру Яновичу нужны твердые доказательства неземного происхождения моего ящика. Ведь если это не так, то вся наша деятельность – мистификация с неизвестной целью. Он догадывается, что ящик – нечто большее, чем устройство записи. Собственно, я же ему на это и намекнул. И вы сейчас в этом убедитесь. Итак, гарантии в форме демонстрации. Одну минуточку…
Бодун вышел в соседнюю комнату, вернулся и торжественно водрузил на стол серый ящичек с шлангами и присосками. Мы с Васей видели его впервые, и, вероятно, пожирали глазами. За Васю я ручаюсь.
– Вот он, этот сакраментальный предмет, вожделенный для лицезрения, – сказал Бодун не без иронии. – Это, – он показал на ящичек, – устройство, а это, – он выудил из-за спины шкатулочку, открыл ее и показал маленький камешек, похожий на агат, – носитель. В данный момент носитель – не что иное, как Гиря Петр Янович. В известном смысле, разумеется. Излагаю диспозицию. Я понятия не имею, как все это устроено. И никто не имеет. И не знаю, будет ли иметь. При любой попытке воздействовать на ящик неправильно, он рассыплется в прах. Однажды я это наблюдал воочию. Произошла ошибка – мы с Асеевым были просто шокированы. Поэтому вам лучше не суетиться. Камешек без такого ящика – просто булыжник. Сейчас ящик настроен на меня. Для всех прочих это кусок чего-то там – не знаю чего. То, что этот ящик может изымать некую информацию из головы, вы знаете. Но он может кое-что еще. Поскольку это демонстрация, следите внимательно, чтобы ни одна ее крупица не ускользнула от вашего внимания. Петр Янович наверняка устроит допрос с пристрастием, а я крайне заинтересован, чтобы демонстрация состоялась и была признана успешной.
– Мы тоже в этом заинтересованы не меньше вашего, – заверил я.
– Тогда начинаем. Сейчас произойдет следующее. Я прицеплю вот эти присосочки к своей голове, вставлю вот этот камешек в ящичек, и какое-то время буду как бы отсутствовать. Вас это не должно смущать, и вы не должны ничего предпринимать. На мою моторику и выражение лица не реагируйте. И хочу предупредить особо: к ящичку не прикасайтесь. Когда я очнусь, наступит ваша очередь.
Бодун приложил присоски к вискам – они прилипли и даже как бы слегка всосались в кожу. После этого он вынул камешек из коробочки, аккуратно уложил его на середину ладони, поднес ладонь горизонтально к правой боковой поверхности ящика и резким движением ладони хлопнул по этой поверхности. Спустя секунду он повернул руку ладонью вверх. Камешка на ладони не было.
– Как говорится, вуаля! Посидите спокойно минут пять – мне надо обсудить вопрос с Петром Яновичем.
Сказав это, он опустил руки на колени, закрыл глаза и замер.
– Все выглядит очень натурально, – пробормотал Вася.
Ждали мы недолго. Бодун как бы очнулся после сна, снял присоски и потер глаза.
– Прелестно! – промурлыкал он. – Мой персональный Петр Янович сегодня в отличном настроении. Против встречи не возражает.
– А вы сказали ему, кто мы такие?
– Я сказал, что вы явились от его оригинала. И в вызывающей форме потребовали гарантий достоверности его существования. Он сразу все понял и даже пошутил, что сам бы хотел иметь твердые гарантии факта своего существования.
– Мы отнюдь не требовали гарантий существования виртуального Петра Яновича, – сказал я.
– Но факт его существования убедит вас в том, в чем вы желали бы убедиться? Постарайтесь определиться, что вас устроит. Я не могу заставить этот ящик творить чудеса или плясать джигу на столе, а исчезновение камешка в руке может продемонстрировать любой фокусник-манипулятор, – пробурчал Бодун несколько раздраженно.
– Хорошо, давайте ваши присоски и инструкции.
– Все до чрезвычайности просто, как и должно быть неземному, – сказал он, протягивая мне концы шлангов. – Итак. Успокаиваетесь, устраиваетесь на стуле так, чтобы случайно не потерять равновесие, не упасть и, паче чаяния, не сдернуть фурнитуру вместе с ящиком. Прикладываете присоски к вискам. Через пару секунд чувствуете очень легкое покалывание. После этого закрываете глаза и стараетесь не думать ни о чем. То есть, ни о чем определенном. Как только перед глазами возникнет туманное белое пятнышко с радужными краями, начинайте в него пристально всматриваться, не открывая глаза. Перед вами возникнет некая картина.., – он запнулся, подбирая слова. – Ну, такой как бы туман, а в центре Петр Янович. Можете с ним беседовать – все как обычно. Отличие в том, что себя вы тоже будете видеть краем глаза, но несколько сбоку, как бы сидящим рядом, и, возможно, не целиком, и не совсем таким, каким представляете. Вернее… Ну, в общем, там увидите. Все это поначалу сбивает с толку, но быстро привыкаешь. Чем-то напоминает озвучивание фильма. Постарайтесь не двигаться и не жестикулировать – это для вас самих будет выглядеть несколько комично. Теперь существенное. Если вы по каким-либо причинам хотите прервать контакт со своим визави, отведите глаза в сторону так, чтобы он исчез из поля зрения, и закройте их секунд на пять. Если же вы, не желая того, выпадаете в реальность, значит тот, с кем вы общаетесь, разорвал контакт. Мой виртуальный Гиря этим пользуется довольно регулярно. Обзывает меня дураком, и отключается. И я остаюсь в дураках. Уверяю, со мной он не церемонится, и, порой, ведет себя совершенно безобразно. А что поделаешь, приходится терпеть, – Бодун развел руками. – Пожалуй, в части инструкций, это все. Вопросы?
– Если у меня и без того закрыты глаза, как же я там их закрою еще раз? – сварливо поинтересовался Вася.
Бодун усмехнулся:
– Волевым усилием, дорогой, волевым усилием. Там все делается исключительно волевым усилием. Там можно себя поместить в того себя, который рядом и подобрать себе костюм. Можно даже сделать необходимый пейзаж и, при необходимости, вкусовые ощущения, если, скажем, вам захочется посидеть с вашим контрагентом в ресторане, и он не возражает. И многое другое. Но для этого нужен опыт. А опыт, как известно, "сын ошибок трудных". Пока же у вас его нет, вокруг будет нечто расплывчатое туманное и неопределенное. Не пытайтесь там экспериментировать с обстановкой – получится ерунда, и контакт может прерваться. На самом деле, этот ящик имеет довольно богатые возможности. К примеру, если он на вас настроен, вы можете подключаться к нему без камешка, погружаться в нечто, и творить в нем почти все, что вам в голову взбредет. При достаточно богатом воображении можно сотворить целый мир, в котором для вас персонально будет все, что угодно, за одним исключением. А именно: в этом мире будет существовать только одна личность – ваша, а сам мир будет существовать, пока вы в нем. В этом мире можно торчать до одури, или до почти полного истощения организма, правда ящик это почувствует и выбросит вас в реальность. Все о чем я рассказал, я пробовал сам. Вообще, этот ящик – очень чувствительная машина. Его можно использовать для медицинской диагностики и коррекции психического состояния. Если, разумеется, умеешь с ним обращаться. Асеев мне говорил, что если имеется чистый камешек, и ящик настроен на тебя, то появляется еще масса возможностей. Можно творить миры, запоминать их и к ним возвращаться при повторном входе. Из чего он сделал вывод, что камешек, это некий блок долговременной памяти очень большого объема. Он также сказал, что если ящик настроен на тебя, то можно даже зафиксировать свою личность, запомнить ее и после с ней взаимодействовать, как с отдельной от тебя, но в этом случае могут возникать какие-то неприятные эффекты и последствия, так что лучше без особой надобности с этим не баловаться… Ну, я, надеюсь, достаточно вас впечатлил, может быть все-таки начнем?
– У меня просто руки чешутся попробовать! – сказал Вася.
– Надеюсь, это не заразно, – сказал я строго. – Сунь их пока в карманы для профилактики.
Бодун подал мне шланги, я взялся за присоски и приложил их к вискам.
Я действительно почувствовал покалывание, но очень легкое и вполне комфортное. Взглянул на Бодуна – он кивнул, и я закрыл глаза. Через секунду возникло обещанное пятно – почти квадратное и с размытыми радужными краями. Я начал всматриваться, пятно на меня наехало, и я очутился в некотором замкнутом объеме пространства. Все, в общем, соответствовало описанию. Меня, как такового, не было, но справа на чем-то неопределенном сидел другой я, несколько, правда, помятый и потрепанный. И, видимо, ошарашенный или оторопелый – не знаю, что точнее. Я повернул к нему голову, он немедленно отвернулся. Я сообразил, что он просто копирует мои движения, и решил оставить его в покое. И, как велел Бодун, решил пока воздержаться от экспериментов.
