Я вспомнил заснеженные беломраморные «неживые» горы зимнего Антарктического полуострова, так что такие перемены не могли не радовать.
Несмотря на небольшую скорость движения и поздний выход, мы прошли в этот день 20 миль! Днем случилась первая поломка крепления на лыжах Этьенна, и он дотянул до лагеря, что называете, на пристяжных. У меня третий день мозжит левую пятку в области ахиллесова сухожилия. Я растянул его во время одной из тренировок еще зимой накануне экспедиции, и первый раз оно дало себя знать здесь, в Антарктиде, после того памятного дня, 16 октября, когда я карабкался по застругам без лыж.
Сегодня вечером услышали Пунта-Аренас, но он нас не слышал. Крике передал на Кинг-Джордж, что по-прежнему нет никаких известий от нас, кроме координат, а от самолета «Твин оттер», сидящего где-то на леднике, последние три дня вообще нет ничего. Где Брайтон?! Лагерь в координатах: 77,0° ю. ш., 86,2° з. д.
27 октября, пятница, девяносто третий день.
Когда термометр показывает всего минус 14 градусов, то, уверяю вас, вы совершенно спокойно сможете, обтеревшись снегом, подставить влажное тело ветру для просушки, а затем не спеша, наслаждаясь великолепной картиной утра, позолоченных низким солнцем горных вершин и голубого неба, пройтись босиком по снегу, оставляя удивительно четкие, как на мокром песке, следы. Именно так было со мной в это удивительное утро. Температура минус 14 градусов после сорокаградусных морозов воспринималась как положительная — такому восприятию не мешал ни сильный южный ветер, ни поземка.
Сегодня на операционном столе доктора сломанное накануне крепление. Чувствовалось, что Этьенн еще не растерял навыки, приобретенные им, когда он практиковал в сельской местности сразу же после окончания института. По его рассказам, ему пришлось тогда освоить все — от приема родов до лечения ящура у коров. Сейчас доктор с тем же продиктованным безысходностью отчаянием брался за любую операцию — от уилловского радикулита до ремонта печки и лыжных креплений. И, надо сказать, брался небезуспешно.
Часа два я удерживал лидирующую позицию, несмотря на сильный встречный ветер, подъем и скользкую поверхность. Идти приходилось главным образом за счет усилий рук — палки сгибались, но выдерживали. Но затем собаки стали настигать меня все чаще и чаще, и я уступил место Тьюли, а сам откатился назад, не прикладывая для этого ровным счетом никаких усилий. Вскоре после этой перестановки наш отряд попал в зону гигантских застругов. Таких, пожалуй, еще не встречали. Огромные, облизанные ветром, хаотически разбросанные ледяные валуны высотой до метра преградили нам путь. Тьюли смело пошла на них в атаку, а нам всем пришлось снять лыжи и держаться поближе к нартам, чтобы предотвратить их опрокидывание во время особенно резких наклонов.
По-прежнему, не переставая, дул ветер. Подъем продолжался, обращенные к нам черные склоны хребта Сентинел медленно приближались. Мы обошли отмеченный на карте район трещин и пересекли несколько довольно широких из них, причем под идущими первыми нартами Джефа провалился снежный мост, как раз на стыке с краем трещины. Пришлось осторожно выталкивать осевшие нарты, помогая собакам.
Рельеф волнистый, типичный для горного района. Огромные ледяные волны вытянуты в широтном направлении, их северные склоны покрыты подтаявшей на солнце, очень скользкой ледяной корочкой, и подниматься по ним довольно трудно, зато спуски с южных заснеженных склонов совершенно безопасны. К обеду поземка неожиданно прекратилась, и, несмотря на сильный ветер, мы достаточно комфортабельно поели. Я спросил у Джефа, не устал ли он лидировать. Джеф отвечал, что до конца дня, наверное, протянет, поэтому после обеда порядок движения не меняли. Мы с Этьенном шли позади всех — он с двумя лыжными палками, я с одной.
Рельеф стал более пересеченным, и упряжки довольно далеко от нас оторвались, поэтому сегодня я испытал необычное для себя ощущение: я пришел в лагерь не первым, более того, когда мы с Этьенном, как два странствующих дервиша, вошли в лагерь, Уилл и Дахо уже установили палатку, а Джеф и Кейзо распрягли собак. Место для лагеря, выбранное Джефом, представляло собой гладкую ледяную поверхность без признаков снега, выдутую не прекращающимся и сейчас юго-западным ветром.
Температура всего минус 14, синее небо, и существенно более низкая влажность воздуха. Обкопать палатку снегом как следует не удалось из-за отсутствия последнего. В результате остались незакрытыми многочисленные щели и дырочки, которые создавали в палатке режим наибольшего благоприятствования для свежего и столь необходимого нам воздуха.
Сколько мы прошли за сегодняшний день — точно неизвестно, так как на время движения по застругам пришлось демонтировать мерное колесо Джефа, чтобы не сломать его при опрокидывании нарт. По оценкам Джефа, примерно 20 миль.
Для нас с Этьенном это было принципиально, потому что в соответствии с установленным в нашей палатке порядком мы могли позволить себе на ужин мясо в том, и только в том, случае, если оно имелось в наличии и если в этот день мы проходили более 20 миль. Считая оценку Джефа вполне убедительной, мы позволили себе в этот вечер мясо и, конечно, совершенно роскошный десерт, описывать который я не буду, дабы не вызывать у читателей чувства зависти.
Уже десятые сутки нет полноценной радиосвязи — опять нас никто не слышал. Попросил Этьенна передать по спутниковому каналу, чтобы Крике связался с Беллинсгаузеном и сообщил в Ленинград, что у нас все в порядке. Радиоперехват Пунта-Аренаса принес хорошую весть о том, что Брайтон все-таки довел свой самолет до холмов Патриот и вот уже третьи сутки находится там. Странно, что мы его совершенно не слышим, в то время как он свободно разговаривает с Пунта-Аренас. По его сообщениям, погода на холмах Патриот мягкая: минус 22 градуса, слабый ветер. Крике в ответ сообщил Брайтону, что большой самолет DC-6 должен завтра вылететь из Пунта-Аренаса, и если этот вылет состоится, то послезавтра киногруппа Лорана должна будет встречать нас у нунатака Фишер — разумеется, в случае хорошей погоды. Здесь, поближе к горам Элсуорт, мы стали как-то увереннее чувствовать себя в смысле погоды, потому что с каждым днем уходили от Антарктического полуострова все дальше и дальше.
28 октября, суббота, девяносто четвертый день.
Ночью ветер старательно проверял надежность крепления нашей палатки, и неспроста. Вчера, как вы помните, мы не смогли с Этьенном ни укрепить как следует оттяжки палатки, ни обсыпать ее снегом, поскольку поверхность снега в районе лагеря была очень твердой. К счастью, палатка устояла, но ветер не привык уходить без того, чтобы хоть как-нибудь не насолить нам — вот и сейчас он нагнал холода через многочисленные щели и заморозил всю воду в чайнике. Но нет худа без добра: благодаря хорошей вентиляции, и потолок, и стенки палатки были утром абсолютно сухими, без малейших следов инея, что позволило нам сэкономить немного наше утреннее время в пользу завтрака.
