Ночью ветер старательно проверял надежность крепления нашей палатки, и неспроста. Вчера, как вы помните, мы не смогли с Этьенном ни укрепить как следует оттяжки палатки, ни обсыпать ее снегом, поскольку поверхность снега в районе лагеря была очень твердой. К счастью, палатка устояла, но ветер не привык уходить без того, чтобы хоть как-нибудь не насолить нам — вот и сейчас он нагнал холода через многочисленные щели и заморозил всю воду в чайнике. Но нет худа без добра: благодаря хорошей вентиляции, и потолок, и стенки палатки были утром абсолютно сухими, без малейших следов инея, что позволило нам сэкономить немного наше утреннее время в пользу завтрака.
Продолжили движение в том же порядке: впереди Джеф вел за собой Тьюли, за ним — остальные. Сегодня наш дуэт с Этьенном распался. Этьенн, пытаясь еще более облегчить себе жизнь, пристроился идти в ветровой тени нарт Уилла, я же шел не торопясь, как и вчера, рядом с упряжкой Кейзо. Внезапно собаки Уилла понесли. У них это случалось довольно часто: ни с того ни с сего они могли сорваться с места в карьер, пробежать метров двести-триста и опять пойти в прежнем темпе. Мне было видно, как Уилл, не выдержав гонки, вспрыгнул на нарты. Этьенн мужественно держался за ними метров двадцать, а затем, тоже не выдержав, присоединился к Уиллу. На этот раз собакам, на удивление, хватило прыти надолго, и вот оба отважных и известных путешественника скрылись за высоким гребнем одной из катящихся нам навстречу огромных волн ледяного океана. Вскоре они появились вдали на противоположном склоне.
Нам с Кейзо стало ясно, что их не догнать, и мы продолжили движение в умеренном темпе. Перед обедом мы вышли на сравнительно ровный и достаточно протяженный участок. Утомившись за последние два дня плестись в арьергарде, я пришпорил свои «Фишеры», постепенно одну за одной оставляя позади себя упряжки и слыша только «удивленные крики людей». С ходу взяв британскую крепость, налетев на нее неожиданно с тыла и застав Джефа врасплох, я предложил Тьюли высокий темп. Тьюли с радостью приняла вызов. Великолепная гонка продолжалась около часа. С левой стороны трассы все трибуны были заполнены величественными горными вершинами, с правой же не было никого, но это нас не смущало. Достойным финалом гонки стал легкий обед, устроенный в честь участников соревнований самими участниками. Горы, наблюдая за нами с противоположной трибуны, от зависти облизывались, высунув далеко вперед потрескавшиеся бледно-голубые языки ледников.
К сожалению, после обеда начался затяжной и достаточно крутой и скользкий подъем, так что пришлось нам опять поменяться местами с Джефом — лыжи были здесь бесполезны. Сейчас и справа от нас появились вершины нескольких нунатаков, и мы периодически сверялись с картой, чтобы не свернуть куда-нибудь в другое ущелье, уводящее нас в сторону от нунатака Фишер и склада с продовольствием.
Было очень интересно узнать, например, что двузубая островерхая черная вершина с небрежно наброшенным на одно плечо, сползающим в нашу сторону снежным пледом есть не что иное, как нунатак Ховард, и что если верить карте, мы уже должны были бы видеть отсюда нунатак Фишер, но впереди были уходящие сплошной чередой все выше и выше волны очередного перевала.
Подъем на такие многоступенчатые перевалы очень напоминает мне процедуру открывания матрешки. Каждая ступень, каждая терраса кажутся вершиной перевала, с которой временно должен открыться вид на что-то интересное, но терраса сменяла террасу, а мы все лезли и лезли вверх.
И вот, наконец, мы на вершине! А вот и нунатак Фишер! Одинокая крупная темно-коричневая глыба вдали и справа от нас. Своей формой он напоминал торчащую наполовину из-под снега и поставленную на попа среднеазиатскую дыню или головку артиллерийского снаряда главного калибра линейного корабля «Миссури».
От того места, где мы находимся, по нашим подсчетам, до него около 12–15 миль. Начали спуск. Сильный уклон в правую сторону, твердая и скользкая поверхность делали его чрезвычайно коварным для такого равнинного лыжника, как я. Приходилось достаточно регулярно падать, но спуск есть спуск и, несмотря на падения, скорость оставалась большой. В 6 часов нунатак был уже ближе, но еще не рядом.
Поставили лагерь. С восточной стороны виднелась великолепно освещенная заходящим солнцем коричневая стена хребта Сентинел, рассеченная многочисленными глубокими ущельями. Над всем пейзажем господствовала трехгранная пирамида какой-то безымянной, не отмеченной на наших картах вершины. Безветрие и тишина.
На радиосвязи опять неудача — нас не слышат уже двенадцатый день! Зато мы узнали несколько новостей. Первая — приятная: по данным «Аргоса», до нунатака Фишер 6 миль, а вторая — не очень: самолет DC-6 с киногруппой и корреспондентами на борту вынужден был с полпути повернуть обратно в Пунта-Аренас из-за сильного встречного ветра. Удалось связаться с Брайтоном. Он говорил настолько быстро, что после каждой его фразы Этьенн вопросительно смотрел на меня. «Вот дид хи сэй?» — спрашивал он, и получив в ответ, естественно: «Ай донт ноу», в свою очередь переспрашивал Брайтона: «Сэй ит эгэн плииз!» Но Брайтон неудержим и непостижим. В конце концов условились насчет следующей связи на завтра (уже заранее решив для себя пригласить на нее Джефа — пусть-ка братцы англосаксы посоревнуются друг с другом в скороговорке). Брайтон спросил о том, какая поверхность в районе нунатака Фишер — ведь если DC-6 все-таки долетит когда-нибудь до холмов Патриот, то ему, Брайтону, надо будет привезти сюда киногруппу Лорана. Ответили тоже быстро, что поверхность хорошая и вполне пригодна для посадки «Твин оттера».
За сегодняшний день прошли 23 мили. По радио еще узнали, что в Пунта-Аренас прилетели школьники из Франции — победители радиоконкурса на тему «Что ты знаешь о «Трансантарктике». И вот шесть самых эрудированных из них, ровно по числу участников перехода, получили возможность прилететь в Пунта-Аренас и совершить увлекательное путешествие на яхте экспедиции вокруг мыса Горн. Все это было сделано, разумеется, бесплатно, за счет средств спонсоров нашей экспедиции. Лагерь в координатах: 77,6° ю. ш., 87,1° з. д.
29 октября, воскресенье, девяносто пятый день.
Наверное, впервые за много-много дней мы проснулись утром при такой же хорошей погоде, при какой и засыпали. За все время нашего путешествия случаев, когда мы засыпали и просыпались при одинаково плохой погоде, было очень много. Был даже один случай, когда, заснув при отвратительной погоде, мы проснулись при изумительной, но подобная ситуация в дальнейшем встречалась крайне редко — можно сказать, совсем не встречалась. А вот чтобы заснуть при безветрии и солнце и проснуться при безветрии и солнце — таких приятных сюрпризов я еще не припомню.
