Категорически отрицая, что хоумпрайдовский «гусь уже зажарен», как провозгласил один обозреватель, Сторр убеждал, что намерен сохранить независимость компании. Он объявил план выпуска дополнительных акций на четырнадцать миллиардов долларов, что принесло бы владельцам акций «Хоумпрайд» примерно по сто десять долларов дивидендов на акцию и одновременно значительно увеличило бы долг компании. Чтобы помочь финансировать этот шаг, сказал Сторр, он продаст некоторые подразделения фирмы за три миллиарда. Подчеркнув серьезность своих намерений, Сторр добавил, что уже предприняты шаги для ликвидации таких подразделений, Поздним вечером, когда здание «Ригал» опустело, в кабинете Риса состоялось закрытое узкое заседание. На нем присутствовали три старших вице-президента, Ники Сандеман и сам Рис.
— Итак, — сказал Рис, — мы должны тщательно продумать наш следующий шаг в свете стратегии мистера Сторра.
— Он блефует, — заявил вице-президент, который, как предполагалось, должен был занять место Сторра.
— Может оказаться, что «Ригал» дорого обойдется раскрытие своих карт, — мягко сказал Рис. — Что вы думаете по этому поводу, мисс Сандеман?
— Я думаю, он собирается сделать именно то, что объявил, — откликнулась Ники с уверенностью, почерпнутой из изучения окружения Сторра. — Цена предлагаемая перекупщиком компании, это ночной кошмар каждого исполнительного директора. Как глава «Хоумпрайда» Сторр получает от лично ему принадлежащего пакета пять миллионов долларов дохода ежегодно. Если он теряет его, он теряет больше чем . деньги. Сторру шестьдесят два, он бездетный вдовец. Он живет своей работой, и если он теряет «Хоумпрайд», то будет вынужден уйти в отставку. Вот почему я думаю, что он готов ввергнуть компанию в долги, но помешать «Ригал» захватить ее.
Рис улыбнулся.
— Так каковы ваши рекомендации?
— Я полагаю, вам следует встретиться со Сторром. Выяснить, что можно сделать, чтобы привлечь его на нашу сторону. — Услышав шум недовольства, она повысила голос:
— Сторр очень хороший управляющий, мистер Рис. В интересах «Ригал» было бы сохранить его.
Искоса она взглянула на человека, который рассчитывал занять место Сторра.
Рис снова улыбнулся.
— Ваш подход совпадает с моим, мисс Сандеман. Когда возможно, я всегда предпочитаю сделать врага другом.
Через два дня Рис и Ники прилетели в Чикаго. В специальных апартаментах отеля аэропорта они встретились с Чарльзом Сторром и его личным помощником. Серьезные переговоры начались в десять часов вечера и продолжались непрерывно три часа. После часа ночи Рис и Сторр обменялись рукопожатием. «Хоумпрайд» была продана приблизительно за двенадцать миллиардов, чуть больше ста долларов за акцию. Чарльз Сторр стал вице-президентом «Ригал», ответственным за объединение и руководство продовольственными подразделениями всей компании.
Это была сделка почти беспрецедентная по масштабам.
Выступая в бизнес-прессе как победитель, Рис по-джентльменски разделял успех с Ники, которая получила значительное повышение жалованья и новый пост — вице-президент по особым проектам.
Испытание ей пришлось пройти почти немедленно, даже несмотря на то, что газеты к сделке с «Хоумпрайд» были подготовлены.
В Конгрессе и в любопытной прессе были подняты вопросы об огромной мощи, которой теперь обладала «Ригал», мощи, которая могла бы быть использована, чтобы заставить замолчать критиков табачной индустрии. С журналами и газетами, столь зависимыми от рекламы, кто осмелился бы обидеть такую компанию, как «Ригал»?
Ники сразу вылетела в Вашингтон, чтобы провести серию секретных встреч с федеральными властями. Она страстно защищала дело «Ригал», указывала на образцовый перечень общественных деяний Риса, обрисовала его планы дальнейшей деятельности.
— В то время как другие табачные компании до тошноты манипулируют общественным мнением, чтобы защитить себя, — сказала она, — нам нет никакого смысла заниматься этим. «Ригал» скоро завоюет полное доверие общества, и это доверие мы заработаем честно.
Сделка осталась неоспоримой, и семейство компаний, входящих в «Ригал», стало пятым по величине конгломератом в Соединенных Штатах.
Охраняемая своим статусом любимицы и в личном окружении Риса, Ники предложила, чтобы «Ригал» начала отделываться от своих табачных интересов.
Рис снисходительно улыбался.
— Мисс Сандеман, даже Господь отдыхал на седьмой день. Разве мы все не заслужили передышку, минуту расслабления? Когда у вас был настоящий отпуск?
— Не помню, — ответила Ники.
— Возьмите несколько свободных дней. Купите себе какие-то новые платья, ну или что там нынче нравится молодым женщинам. Потом я хотел бы, чтобы вы слетали в Лондон. Возьмите один из самолетов «Ригал» и…
— Лондон? — повторила она. Уилл писал, что будет в Лондоне, и снова приглашал ее приехать.
— Какие-нибудь проблемы, мисс Сандеман?
— Никаких проблем. — Но все же она колебалась. Или это судьба в лице Десмонда Риса указывала ей, что настала пора перестать убегать от Уилла. — А что бы вы хотели, чтобы я там делала?
— Быть нашим связующим звеном с мистером Филиппом Теннисоном, хранителем Британского музея. Я согласился одолжить коллекцию произведений искусства этому музею для организации специальной выставки. Надо обеспечить ее безопасность, страхование и, конечно…
Паблисити, закончила Ники.
— Точно. После того как вы увидитесь с мистером Теннисоном, я хотел бы, чтобы вы просто насладились Лондоном. Полностью вознаградили себя за хорошо проделанную работу. Я настаиваю на этом.
Воодушевленная успехами, Ники последовала совету Риса. Отбросив свою обычную предусмотрительность, она позволила себе серию экстравагантных покупок в «Андервуде» — от авторских моделей до изящных вечерних туфель. Это была награда, которую она заслужила, хотя подспудно существовала цель, в которой она едва ли призналась бы даже себе самой: желание выглядеть как можно лучше, когда она снова увидится с Уиллом.
Глава 31
С воздуха Лондон походил на картину, составленную из лоскутков. Это был великий порт на реке, в котором соседствовали огромные лайнеры и грузовые суда. Это был и расползающийся мегаполис с башнями из стекла и бетона, но это был и город роскошных зеленых парков.
Те семь часов, что Ники провела в воздухе, она наслаждалась покоем беспосадочного перелета. В роскошном уединении реактивного самолета корпорации «Ригал» она спала в кровати королевских размеров и проснулась, чтобы позавтракать на тончайшем фарфоре.
Что же касается перспективы увидеться с Уиллом, то она подытожила, в чем она за это время изменилась. Стала сильнее, более уверенной в себе, стала женщиной, для которой путешествие на частном самолете уже не было в новинку, а подготовка многомиллиардной сделки вовсе не страшила. Она завоевала собственное место в мире, у нее теперь не было оснований бояться судьбы, как боялась Элл. Она и выглядела иначе. Рассматривая свои тщательно ухоженные ногти, она мысленно возвращалась к тем дням, когда у нее были красные, огрубевшие и мозолистые от работы в поле руки. Тогда она нравилась Уиллу, нравилась ему в джинсах и клетчатых рабочих рубашках и такой она нравилась себе тоже. Конечно, ей не приходится жаловаться, что она носит элегантную одежду, как тот черный шелковый костюм от Валентине, что был на ней сейчас. И, возможно, она даже привлекла несколько лишних взглядов, когда проходила по аэропорту, со своей природной красотой, которую подчеркивала французская косметика, и с густыми белокурыми волосами, уложенными в лучшей парикмахерской в Атланте.
