Некоторые фантасты придерживаются в этом отношении довольно пессимистических взглядов. Описывая будущее, они изображают жизнь, где люди становятся все более и более единообразными, где все усовершенствования практически остановились на мертвой точке. Все носят одинаковую серую одежду, повсюду царит автоматизация. Если новые изобретения все же появляются, они служат лишь для того, чтобы еще сильнее зажать тиски вокруг человеческого мозга.
Можно возразить, что такая картина говорит лишь о недостатке воображения писателей, но на самом деле это не совсем так. До определенной степени они просто преувеличивают тенденцию, которая наблюдается в современных условиях. Это реакция писателей на непрекращающийся рост того, что называется «тюрьмой проектировщика». Проблема такова, что, по мере того как новые разработки в медицине, гигиене, жилищном строительстве и производстве пищевых продуктов дают возможность эффективно впихнуть все больше и больше людей в заданное пространство, творческие элементы в обществе все больше и больше отклоняются от своей цели: от решения проблемы качества – к проблеме количества. Пальма первенства отдается тем изобретениям, которые допускают дальнейший рост повторяющейся посредственности; стимулирующей гетерогенности предпочитают рациональную гомогенность.
Как сказал один из мятежных проектировщиков, прямая дорожка между двумя зданиями может быть наиболее эффективным (и самым дешевым) решением, но это вовсе не означает, что это – самая лучшая дорожка с точки зрения удовлетворения потребностей человека. Человеку необходима некая область пространства для жизни, которая обладает уникальными чертами, неожиданностями, причудливыми вещами, достопримечательностями и отличительными особенностями в архитектуре. Без всего этого пространство не имеет никакого значения. Абсолютно симметричные, правильной формы модели хороши для сооружения крыш или для блоков массового производства, предназначенных для постройки домов, но использование подобных моделей в ландшафте полностью противоречит человеческой природе. Почему так приятно бродить по извилистой загородной дорожке? Почему дети предпочитают играть на мусорных свалках или в заброшенных зданиях, а не на безукоризненно чистых, с выдержанными геометрическими пропорциями детских площадках?
Существующая в настоящее время тенденция к простоте дизайна может легко выйти из-под контроля и использоваться как оправдание недостатка воображения. Постройки, представляющие минимальную эстетическую ценность, вызывают положительные эмоции только в контрасте с другими, более сложными строениями. Когда же они начинают доминировать, результат может быть крайне опасным. Современная архитектура, создаваемая проектировщиками людского зверинца, уже в течение некоторого времени придерживается именно этого курса. Реакцией на жилищные потребности быстро растущего суперплеменного населения стало появление во многих городах огромных высотных домов, состоящих из одинаковых, унифицированных блочных квартир. Оправданием этому может служить снос старых трущоб, но в результате получается, что, как правило, на их месте воздвигается то, что в ближайшем будущем превратится в супертрущобы. В определенном смысле это даже хуже, чем ничего, так как, создавая обманчивое впечатление прогресса, эти строения дают некое чувство удовлетворения и тем самым не оставляют ни малейшего шанса на реальное улучшение.
Наиболее прогрессивные зоопарки избавляются от старых клеток для обезьян: директора, увидев происходящее с их обитателями, поняли, что отделка стен плиткой и улучшение дренажной системы не спасут ситуацию. Власти людских зверинцев, вставшие перед проблемой растущего как грибы населения, не были столь дальновидны. Последствия их экспериментов со сверхплотной унификацией теперь разбираются в судах по делам несовершеннолетних и в кабинетах психиатров. В некоторых жилых массивах будущим жителям верхних этажей перед заселением настоятельно рекомендуют пройти осмотр у психиатра, чтобы тот сделал заключение об их способности выдержать напряжение, связанное с новым образом жизни.
Этот факт уже сам по себе должен быть достаточным предупреждением для архитекторов, открывая перед ними всю чудовищность их недальновидности, но пока они, по всей вероятности, не придают этим предупреждающим сигналам ни малейшего значения. Сталкиваясь с недостатками своих деяний, они говорят, что у них не было выбора: людей становится все больше и больше, и всех необходимо обеспечить жильем. Но какую-то альтернативу все же нужно найти, вся природа городских комплексов требует пересмотра. Изнуренным жителям людского зверинца следует вернуть чувство социальной индивидуальности деревенского сообщества. Факт, которым, кажется, умышленно пренебрегают проектировщики, заключается в том, что настоящая деревня при взгляде сверху выглядит органично, а не как некая геометрическая фигура, созданная при помощи точных расчетов. Им не удалось учесть основополагающие потребности территориального поведения человека: дома и улицы существуют не для того, чтобы на них смотреть как на что-то детально спроектированное, а для того, чтобы по ним передвигаться. Архитектурная среда ежесекундно, ежеминутно должна оказывать свое влияние, по мере того как мы движемся своими территориальными путями, а модель – плавно изменяться с каждым новым углом зрения. Когда мы поворачиваем за угол или открываем дверь, последнее, чего хочет наше навигационное чувство, – это столкнуться с конфигурацией пространства, которая лишь дублирует только что покинутую нами обстановку. А зачастую именно так и происходит, потому что вместо того, чтобы попытаться представить себя в виде маленького движущегося объекта, путешествующего внутри, архитектор-проектировщик лишь сверху взглянул на свою чертежную доску, подобно пилоту бомбардировщика, бросившему беглый взгляд на цель.
Эти проблемы монотонности и унификации, безусловно, затрагивают практически все аспекты современной жизни. По мере того как среда людского зверинца становится все более сложной, ежедневно растут и опасности, связанные с большим социальным единообразием. Пока организаторы борются за то, чтобы заключить человеческое поведение во все более и более жесткие рамки, некоторые другие тенденции развиваются в обратном направлении.
Как мы уже видели, постоянно улучшающаяся система образования молодых людей и растущий достаток старшего поколения приводят к потребности во все большем и большем количестве стимулов, приключений, волнений и экспериментов. Если современному миру не удастся дать свободу этим тенденциям, завтрашние члены суперплемени будут изо всех сил стараться изменить мир.
У них будет и навык, и время, и энергия для того, чтобы это сделать, и так или иначе им это удастся. Если они почувствуют себя заключенными в тюрьму архитектора, они поднимут бунт. Если среда будет препятствовать творческим новациям, они разрушат ее для того, чтобы построить заново. Это одна из наиболее серьезных дилемм, с которыми сталкивается наше общество, и в будущем эту труднейшую задачу нам предстоит решать.
К сожалению, мы склонны забывать, что, несмотря ни на что, все же являемся животными, обладающими и слабыми и сильными качествами. Мы думаем о себе как о чистом листе, на котором можно написать все что угодно, но это не так. Мы приходим в этот мир с набором основных инструкций, но на свой страх и риск игнорируем их или просто не соблюдаем.
Политики, руководители и другие лидеры суперплемени могут быть гениями социальных наук, но этого недостаточно.
В мире, который в будущем, вероятнее всего, будет еще перенаселеннее, они должны стать еще и хорошими биологами, так как среди всех этих контролируемых ими проводов, кабелей, пластика, бетона, кирпича, металла и стекла есть животное – человек, примитивный племенной охотник, притворяющийся цивилизованным, суперплеменной житель, который отчаянно пытается сопоставить свои врожденные качества с необычной и новой ситуацией.
Если ему дать шанс, он, вероятно, сможет превратить людской зверинец в великолепный парк для человеческих игр. Если этого шанса не дать, людской зверинец может превратиться в гигантский сумасшедший дом.
Нам, сегодняшним членам суперплемени, было бы интересно посмотреть, что же произойдет, а вот у наших детей это вряд ли будет вызывать столь сильный интерес. К тому моменту, когда им придется нести ответственность за сложившуюся ситуацию, перед человеческим родом, вне всяких сомнений, будут стоять такие сложные проблемы, что решение их, скорее всего, будет уже вопросом жизни и смерти.
Основной инстинкт
Предисловие
После выхода в свет «Голой обезьяны» – исследования человеческого существа с точки зрения зоолога – и ее продолжения, книги «Людской зверинец», где изучаются реакции человека, загнанного в урбанизированную среду, я решил осуществить амбициозный проект, а именно составить словарь человеческого поведения. В нашем распоряжении имеются сотни всевозможных словарей, но посвященного различным аспектам этого феномена нет, что кажется мне весьма странным упущением. Работа над этим монументальным трудом продвигалась медленно, но верно до тех пор, пока меня не навестил озабоченный издатель. Он поинтересовался, как далеко я продвинулся в своем исследовании. Я ответил, что уже дошел до глаз. После небольшой паузы он спросил, в каком направлении я двигаюсь – вниз или вверх. «Вниз», – ответил я.
