– 27 –
Рано утром зазвонил телефон и не умолкал еще несколько дней. Звонили участники «Интенсива», чтобы поделиться своими ощущениями. Они говорили быстро, словно боялись, что я повешу трубку, прежде чем они скажут что-то очень важное. Они всячески восхваляли меня и объяснялись в любви и интересовались следующим семинаром. Когда же он будет? Тот же вопрос задавали друзья участников и знакомые мне люди, которые пропустили первый «Интенсив». Они извинялись, что не смогли прийти, перекидывая ответственность на членов семьи, срочные дела, из-за которых упустили эту блестящую возможность.
Я не смог получить ту же квартиру на следующий «Интенсив», и некоторое время мне казалось, что придется отменить его. Затем около российского посольства Мучи отыскал одно разваливавшееся здание под названием «Дом учителя». Никаких учителей там не было, оно служило ночлегом для строителей с обветренными небритыми лицами, которые носили грубую тяжелую одежду и резиновые крестьянские башмаки. Для практики Мучи арендовал самую большую комнату в доме и три дополнительные спальные комнаты. Некоторые окна были разбиты, в туалете вперемешку с грязной водой стояла моча. Спальные комнаты отапливались углем и дровяными печами, которые чадили темным дымом. Но я был доволен: арендная плата оказалась в три раза меньше, чем у остальных, и нас никто не спрашивал, кто мы такие и что собираемся делать.
Эйфория после первого «Интенсива» продержалась недолго. Следующие несколько дней у меня сопровождались негативной эмоциональной реакцией. Я ощущал апатию и опустошенность, однако мог частично дистанцироваться от своих эмоций и одновременно воспринимать их, как игрока и как справедливого судью, осведомленного о происходящем и способного внести вклад в спокойное продолжение начатого. Ожидаемой стычки с Лидией не произошло. После «Интенсива» к ней с визитом приехали родители. Дома оказались и моя мать с дядей. Им не нужно было расспрашивать, чего нового я натворил в этот раз. Лидия дружелюбно посмотрела на меня и просто спросила: «Не хочешь поужинать? Я испекла блинчики».
Несколько дней у меня тряслись руки, я часто проливал кофе и разбивал посуду. Когда закрывал глаза в постели, мое тело дрожало, словно оно парило в воздухе. На третий день после «Интенсива» я отправился в сауну. Мне очень сильно нужен был массаж, чтобы вернуться обратно в тело, так как на этот раз я из него на самом деле основательно выпал. Для этого дела подходил Вукасин, физиотерапевт в сауне. Его гибкие и в то же время необычайно сильные пальцы могли массировать мышцы часами без какого-либо намека на усталость. Когда я снял халат, он быстро осмотрел меня с головы до пят и сказал:
— Вы и вправду расплылись, господин Животич. Чем вы занимались?..
Путь до дома после массажа занял около часа. Свалившись в кровать, я ощущал приятную усталость, чувствуя себя заземленным. Я явно вошел в серьезную игру, самую интересную игру на планете, и назад пути не было. Быть духовным Мастером в группе людей на три дня и три ночи — все равно что говорить о жертвоприношении Христа в миниатюре и прочувствовании Его великой любви. И нет той цены, которую бы не стоило заплатить за такое переживание. Я знал, что мы найдем место для следующего «Интенсива», и когда Мучи, торопясь, сказал мне, что все решено, я не был удивлен его словам.
Однако меня поразили слова Милады по телефону. Я ожидал очередной похвалы, так как она начала разговор точно так же, как и все остальные:
— Мне нужно тебе кое-что сказать, но я чувствую себя неловко. Несколько раз я пыталась позвонить тебе, но никак не решалась...
— Давай же. Что у тебя?
— Ну, я не знаю, как начать... У меня было ощущение, что я знала нескольких людей из далекого прошлого. Я не хотела попадаться на одну из ловушек эго... возможно, это были лишь мои фантазии, но они появлялись сами собой... Я никак не могла избежать этих образов и мыслей. Я должна была поделиться с кем-нибудь... Теперь я себя чувствую лучше. — В трубке раздавалось ее глубокое дыхание.
— Хорошо, давай вкратце.
— Это касается Ориона. С самого начала «Интенсива» я убеждена в том, что он — мой брат. Вчера мы вдвоем встретились в городе. Он по секрету поделился со мной чувствами о том, что в одной из прошлых жизней я была его сестрой. Я была поражена.
— Такое часто случается во время и после «Интенсивов». Я советовал тебе быть открытой перед многими возможностями. У тебя за спиной бесчисленное количество жизней, и кое-какие люди, конечно же, были тебе родителями, братьями и сестрами, партнерами... некоторые из тех, кого ты встречала. Открывшись на «Интенсиве», ты распознала одного из них. Но, может быть, ты и ошиблась.
— Спасибо. Мне теперь лучше. И еще кое-что... — Она немного помешкала, а затем медленно сказала: — В мою голову закрались какие-то странные слова... будто на этом языке мы когда-то говорили... Какое-то слово или мелодия все еще сидит в моей голове и пытает меня. Я днями и часами ходила вся раздраженная, пока не поняла его значения, и лишь затем наступило облегчение. Это было похоже на взрыв кокона, из которого вышла какая-то плотная энергия, тянувшая меня вниз.
Я сжал немного сильнее телефонную трубку:
— Скажи мне, что это были за слова?
— Ох, их было несколько. Я не смогла отыскать значения некоторых из них и до сих пор страдаю по этому поводу. Я думаю, что Питера, того парня с больным ребенком, однажды звали Отаром, что значит скульптор... «Лекса» значит огонь, «мэ» — я, «отавиа» — «пусть остается все как есть». На «Интенсиве» я поняла, что есть настоящая любовь, не ограниченная временем, так как она на все времена... однако я не совсем понимаю, что это может быть за слово: «амарена» или «варлебена»... что-то такое. Я и вправду хотела бы узнать это слово.
— Арелена?
Из-за наступившего молчания я подумал, что оборвалась связь.
— Милада?..
— Точно. Как ты узнал?
— Некое понимание приходит сразу к нескольким людям.
— Боже мой, Боги. Точно, спору нет! Я так страдала. Мне нужно было тебя спросить сразу же после «Интенсива». Конечно же, Арелена... Боже правый, это и есть то самое слово!
— То, чего человек добивается собственными силами, представляет куда большую ценность, нежели когда ему кто-то рассказывает об этом. Ты была близка — Арелена означает «любовь навсегда». Любовь между двумя искренними существами, где нет места для эго. Послушай меня внимательно, Милада, запиши эти слова и расскажи о них остальным. Не исключено, что они все еще находятся в сфере этих вибраций.
— Хорошо. Мне стало легче, я думала, ты будешь смеяться надо мной. Есть кое-что еще. Я думаю, мы жили общиной на какой-то белой планете. Шона, так ее звали, что переводится как «Белая». Некоторые из тех людей не были на «Интенсиве», но они вскоре покажут себя, и мы узнаем их.
— Очень хорошо, Милада. Как-то на «Интенсиве» мне привиделась группа близких друг другу людей, они танцевали какой-то ритуальный танец в белом одеянии... белый цвет преобладал на той планете.
— Слушай, Боги, мы все очень хотим повидаться с тобой. Кто знает, что у других в голове? Когда мы все откроемся, у нас будет великолепное переживание.
Во мне пробудился Мастер.
— Следует контролировать этот порыв. Не нужно убегать от повседневных обязательств в видения. Такое происходит во многих культах и сектах. У нас две ноги. Одной мы можем измерить глубину воды — новые измерения и неизвестные миры — в то время как другой мы должны твердо стоять на земле. Что у тебя с экзаменами?
Ее голос потерял звенящие нотки радости:
— На днях мне нужно сходить в университет. Я там не появлялась некоторое время.
— Ты должна непременно сходить туда и пока оставить все остальные вопросы для следующего «Интенсива». Там ты сможешь пообсуждать их. Через двадцать дней у нас начинается новый «Интенсив».
Участники заносили себя в списки очень быстро, и я начал волноваться, хватит ли нам всем места, так как хотел укомплектовать участников до предела. Позвонил также и Павлу Изакович, которого двузья называли просто Изой. Окончив военную академию, он сразу же покинул ряды армии. Иза работал водителем грузовика в какой-то деревеньке рядом с Панчево и хотел говорить лишь о двух вещах — военной истории и духовной эволюции. Он заявлял, что в своем прошлом воплощении был Живоином Мишичем, главнокомандующим. Стены его комнаты были увешаны фотографиями, в углу стояла винтовка с балканских войн, а на полках — гранаты без взрывного заряда и три офицерские шляпы. Пепельница на столе была вырезана из латунной гильзы. Он был высокого роста, крепко сложен, весьма тонкие волосы и широкие здоровые зубы.
— Впиши меня в «Интенсив», Боги. Ты не пожалеешь. Я настоящий боец за истину и справедливость.
— Иза, эта игра превосходит все те, в которых мы когда-либо принимали участие. Здесь не действуют старые правила, но поверь мне, твое место на «Интенсиве».
