class="p1">Матвеев вначале хотел роды у своей жены принимать самостоятельно. Все-таки в прошлой жизни он оставался несколько раз на дежурства на цикле по акушерству в донецком роддоме и даже помогал в родзале опытным акушерам-гинекологам. Кроме того, с приближением срока родов он почти наизусть выучил главу одной из своих книг, посвященную акушерству. Но одно дело — теория, а совсем другое — практический опыт. Поэтому, поразмыслив хорошенько, Сергей решил доверить это важное событие их совместной с Ольгой жизни опытной повитухе. Хоть его непосредственно на сами роды и не пустили, зато лекарь проследил, чтобы повитуха соблюла все правила асептики. Под его пристальным взглядом, хоть и с недовольным ворчанием, что она «лучше всяких юнцов знает свою работу» повитуха тщательно вымыла руки прокипяченной водой и использовала только чистое белье. Но зато потом она с превеликим удовольствием с молчаливого согласия Ольги выгнала Матвеева за дверь.
Несколько часов Сергей нервно мерил шагами свой двор, напряженно вслушиваясь в стоны жены. Пока наконец из-за дверей не раздался громкий плач младенца. Рывком парень распахнул дверь, оттолкнул замешкавшуюся Гульнару и подбежал к жене. Она лежала, устало улыбаясь, и прижимая к себе крохотного младенца. Когда Матвеев взял на руки сына, то ощутил небывалую гордость от осознания того, что теперь стал отцом. Он чувствовал, что держал на руках этого нового человечка, свое продолжение, и слезы радости текли из его глаз. Это была новая жизнь. В этом маленьком ребенке воплотились красота и величие Донецка, сила Тмутаракани и вольный дух Половецкой Степи; соединились прошлое, настоящее и будущее. Молодые родители решили назвать сына Александром.
Глава XXVIII
Дары волхвов
Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык,
И с волей небесною дружен.
А.С. Пушкин «Песнь о вещем Олеге»
Новгородская земля впечатлила братьев-половцев не только красотой и величием Господина Великого Новгорода, но и своими суровыми морозами, каких доселе им ощущать не приходилось. По пути до места нового княжения Глеба Святославича им пришлось долго пробираться сквозь обширные и густые русские леса. Половцам еще не доводилось видеть столько деревьев. Им, детям степей, было как-то не по себе то, что они так долго не могут видеть горизонт и даже само небо из-за верхушек деревьев. Лиственные леса сменялись хвойными, но Великий Лес так и не заканчивался, а наоборот, становился все гуще. И их путь тоже продолжался вначале вверх по Днепру до Смоленска, а потом через реку Ловать и Ильмень-озеро — в Волхов, к Новгороду. Здесь, на Ярославовом дворе, в княжеской резиденции нового князя Великого Новгорода уже ждала делегация «золотых поясов» — истинных правителей города. Всего их было восемь человек, и главным среди «золотых поясов» был епископ новгородский Феодор, а кроме него князя встречали посадник Властибор, тысяцкий Избор и пятеро кончанских старост. Епископ Феодор, степенный пожилой священник, возглавлял духовную жизнь в княжестве и ведал новгородской казной. Посадник был главой города, наподобие нынешнего мэра. Тысяцкий командовал городским ополчением. Старосты же пяти новгородских концов — Загородского, Неревского, Славенского, Плотницкого и Людина управляли соответственно этими районами большого города.
Владыка благословил Глеба Святославича, остальные члены делегации вручили ему свои дары, а князь в ответ поклялся всегда защищать новгородскую землю и чтить ее обычаи. На этом официальная церемония закончилась, и начался пир по случаю княжеского прибытия.
Половцев вместе с другими гриднями разместили в общинном доме неподалеку от княжеского терема. Это был бревенчатый сруб, возвышающийся на холме над Волховом. Княжеские палаты же были просторны и сложены из белого камня.
Более всего половцы были поражены двумя вещами. Во-первых, они долго привыкали к «белым» ночам. В своей бескрайней степи кочевники привыкли ложиться спать после захода солнца и просыпаться на утренней зорьке. А тут солнце вроде бы и скрывалось за горизонтом, но было светло почти как днем, и Кытан с Ильдеем могли окончательно уснуть, лишь изрядно уставши — им трудно было засыпать при свете дня.
А во-вторых, половцы привыкли беспрекословно подчиняться воле хана и чувствовать на себе его абсолютную власть. В Новгороде же князь хоть и занимал номинально главенствующую роль, но все равно не мог противостоять городскому вечу, и вынужден был прислушиваться к воле народа. Это первое столкновение с демократией (в хорошем смысле слова) обескуражило братьев. Первое время они хватались за плети, когда, сопровождая Глеба Святославича на вечевую площадь, видели дерзкое, на их взгляд, поведение горожан по отношению к новгородскому князю. Новгородцы, ранее не встречавшие половцев, тоже первые месяцы устремляли на них удивленные взгляды. Но уже скоро все друг к другу привыкли.
Князь Глеб новгородцам понравился благодаря своей справедливости, набожности, а также тому, что он не лез в усобицы различных боярских партий, а вместо этого способствовал развитию города. Молодой князь не стремился к военной славе, походов на соседние финно-угорские племена не планировал и ограничился лишь тем, что по периметру своего княжества приказал срубить несколько застав от внезапных нападений разбойников или набегов туземных племен. На одной из таких застав и несли службу теперь оба половца.
Местный воевода практически ежедневно тренировал княжеских дружинников, чтобы постоянно поддерживать их в форме. У обоих братьев эта постоянная муштра вызывала лишь смертельную скуку.
— Ну что, брат, не жалеешь, что мы не вернулись в Тмутаракань вместе с Сергеем и нашей госпожой? — спросил как-то Ильдей у Кытана.
— Есть такие мысли, брат, — ответил, позевывая, тот. — Я уже начинаю скучать за нашими добрыми друзьями — Мстиславом и Сергеем, за теплым Русским морем и просторными степями.
— А я еще тоскую за нашими юртами, стадами и родичами из орды покойного хана Тарха, да скачет он вечно на своем коне по бескрайнему небу! Может, Глеб-князь отпустит нас домой. Ну, хотя бы к хану Сакзю в услужение подадимся. Снова вспомним запах родных степей.
— Это все мечты, брат. Вспомни, что мы присягали на верность князю Глебу, и теперь наш дом здесь. Да и хоть хан Сакзь и справедлив, но может припомнить, что на реке Снови мы против него воевали. Тогда кто знает, какое нас может ожидать наказание.
Ильдей кивнул, печально вздохнул, и они продолжили тренировки. Однако, долго скучать братьям не пришлось — вскоре пришла весть, что объявился беглый князь Всеслав. Дозорные с дальних застав донесли, что чародей собрал большую рать из местного населения — води — и шел войной на Новгород. Глеб Святославич был в
