– Почему на прощанье?
– Не бери в голову, принцесса, у нас же сегодня праздник! Идем, – и он потянул меня прямо под увешанное лентами дерево. – Полагаю, ленточку ты уже повязывала и желание загадала.
– А ты?
– А я вампир, и свои желания привык исполнять сам, – и он прижал меня спиной к стволу, и приник в поцелуе, и я не смогла сопротивляться. Если и было у меня в тот момент желание, то только одно – чтоб поцелуй не кончался.
Но он кончился и, о ужас, послышались аплодисменты. Ну еще бы, посредине праздника целоваться под Майским Деревом! Конечно, нас приняли за влюбленную парочку, обменявшуюся обетами вечной любви.
– Тебе не кажется, что твоя шутка несколько затянулась? – недовольно поинтересовалась я у вампира.
– А вот тебе жалко? Я еще никогда в жизни не целовался под Майским Деревом.
– Что, даже с Ингой?
– Тем более с Ингой. Идем.
На летней эстраде продолжается какой-то концерт, и мы некоторое время стоим наверху, глядя вниз, на маленькую отсюда сцену. Что-то поют, что-то танцуют. Больше всего из того концерта мне запомнилась рука Анхена, лежащая у меня на талии, да его голос, шепнувший:
– Пойдем отсюда. Что-то устал я уже от людей. Слишком много эмоций.
И мы ушли. В ту заросшую, почти лесную часть парка, где нет ни аттракционов, ни ларьков с мороженым. Мне не хотелось уходить далеко от воды, и мы брели берегом Большого пруда, пустынным, как и тогда, осенью, когда мы гуляли здесь с ним впервые.
Близился вечер, и я уже тоже порядком устала, и хоть разговор между нами тек, он совсем не запомнился.
Помню, как он сидел на ветке какого-то дерева, низкой и толстой, идущей параллельно земле, и слегка покачивался на ней, прислонившись спиной к стволу. А я спустилась к самой воде, и опустила руки в ее прозрачную прохладу. Было так приятно ощущать ее текучесть, плотность и неуловимость.
– И охота тебе руки пачкать, – лениво бросил мне Анхен со своего места.
– Разве ж я пачкаю? Ты что, не любишь воду?
– Не моя стихия. Иди лучше ко мне. Я, кажется, вижу твоих родителей.
– Где?
– Поднимайся, я покажу.
Берег здесь был довольно крутой, и мне пришлось схватиться за ветки, чтобы подняться к тому месту, где сидел, лениво покачиваясь, вампир-который-сегодня-не-вампир. И, пользуясь его указаниями, я действительно разглядела на том берегу маму, папу и Варьку.
– Твоя новая сестра?
– Ну почему сразу сестра? Хотя, мы ж ее вроде как удочерили, наверное. Знаешь, трудно назвать чужого человека сестрой.
– Почему? Разве ж это плохо, когда есть сестра?
– Когда есть – это одно, а когда она вот так внезапно возникает… А у тебя есть сестры?
– Были. Две. Младшие. Сейчас уже нет. Только кузина. Но она живет на дальнем-дальнем востоке, а я на самом, что ни на есть, дальнем западе.
– Вот только не говори, что вы друг от друга так разбежались, – хмыкнула я. Раньше он мне про семью вообще ничего не рассказывал.
– А знаешь, что самое смешное, – отозвался он почему-то совсем без улыбки, – ты не первая, кому пришло это в голову. Очень заезженная шутка. Не повторяй ее, ладно?
– Как скажешь, – я попробовала присесть на ту же ветку, но двоих она не выдержала, сильно качнулась вниз. Пришлось встать. Вредный вампир намека не понял, место не уступил. Да, в общем, не больно-то и хотелось.
– Анхен, – вспомнила я, – меня Варька спрашивала. Там, где эпидемия зимой была, животные тоже погибли?
– Да, Ларис. Там погибло все. Мертвая земля. Сейчас снимают огромные пласты, сбрасывают в Бездну, позднее будем укладывать на это место новые, с наших неосвоенных территорий.
– Весь край Бездны? И на сколько километров вглубь?
– Да нет, к счастью, не весь. Километров сто вдоль границы, а вглубь – в самом широком месте чуть больше пятнадцати километров.
– Ты, вроде говорил, что может быть сто вглубь… То есть, все еще было не так страшно?
– Я говорил про эпидемию, а там были вещи и похуже. В этой мертвой зоне – трава не растет, деревья все мертвые. Там не то, что никто не выжил, там ничто не выжило.
– Погоди, там, тогда, в больнице… ты что-то говорил той вампирше про эксперименты, которые губят землю. Так это был такой вот эксперимент?
– Не думал, что ты слышала. И было бы лучше, если б не слышала, – Анхен немного помолчал, но потом все же решил продолжить. – Официально никакие эксперименты в Бездне не велись. И не ведутся. Впрочем, сейчас уже действительно не ведутся. Прикрыли лавочку. В связи с явной угрозой для жизни планеты, ни больше, ни меньше. Следы последнего пытаются замести. Вот только Дня Перехода в этом году не будет. И никак не удается придумать, чем его заменить…
– Чем заменить? Рейдом по школам со скляночками для анализов. Там же ради базы крови весь сыр-бор.
– Да нет, глупая ты девочка, кровь на анализы взять не сложно. Только ты себя год назад вспомни. Разве ты туда кровь сдавать ехала? Ты ехала за чудом, за мечтой. Как и твои одноклассники.
– Да что-то разбились мои мечты. Вот об тебя да об дружка твоего. А школьникам вы выжженную землю покажите. К вопросу о роли вампиров в нашем обществе.
– Злая ты, Лариска. Ты не вампиров, ты людей не любишь. Людям надо дарить красивые мечты, тогда им хочется жить и тоже творить что-то прекрасное.
– Людям не нужны ваши иллюзии!
– Они нужны даже тебе. Иначе ты бы со мной здесь сейчас не сидела. А тебя привлекает во мне именно иллюзия. Иллюзия человека, которым я не являюсь.
– Я знаю, кем ты являешься! – ну вот умеет же он на ровном месте испортить настроение. – Ты мне уже демонстрировал. В подробностях. И вообще, ты сам меня сюда утащил. Я из-за тебя… медведя потеряла.
– И не только медведя. Но вот только если б тебе со мной не нравилось – давно б сбежала.
– Намекаешь, что мне пора?
– Нет, вот теперь погоди, – он взял меня за руку и притянул к себе. Не обнял, просто рядом поставил.
– Что? – не поняла я.
– Просто постой спокойно две минуты.
К концу его фразы я уже догадалась. К нам приближалась компания. Не слишком трезвая, слишком шумная и явно агрессивная. В общем, хорошо, что я с вампиром.
– Воркуем, голубки? – нас окружило пятеро. Самый младший едва ли старше меня, самый старший – старше, но не на много. Уже не школьники. Еще не мужчины. На лицах – глумливые усмешки, перегаром несет так, что хоть вешайся. Один из компании лениво поигрывает ножом. Даже странно, что пальцы все еще ловкие.
– Воркуем, – невозмутимо отзывается Анхен, все так же лениво покачиваясь на ветке. – Может, вы дальше пойдете? Парк большой.
Бездна, у него же аура скрыта. Не чувствуют они его – вампиром. Так, пижон с девчонкой в весьма уединенном месте. Я вцепилась Анхену в руку. Не то, чтобы я боялась за себя или, тем более, за него, но ситуация была весьма неприятной.
